Кузнец (ЛП) - Вендел С. И.

Внутри Коннор, Сорча и Орек полукругом окружили Бренну, которая держала Эйслинн за плечи. Фиа бросилась вперёд, но замерла, присоединившись к остальным, наблюдая, как Эйслинн рыдает, задыхается между всхлипами — а Бренна трясёт её.

— Возьмите себя в руки! — кричала экономка. — Эйслинн, посмотрите на меня! Успокойтесь!

Но Эйслинн была во власти истерики — её голова моталась из стороны в сторону, а крупные слёзы катились по щекам.

Бренна встряхнула её сильнее.

— Прекратите! Немедленно!

Хакон шагнул сквозь толпу, оттеснив Коннора и Сорчу. Он отодвинул Бренну за плечо — не грубо, но достаточно твёрдо, чтобы заставить её отступить. Пожилая женщина зашипела, когда он оторвал её от Эйслинн, царапая его руку ногтями.

— Как ты посмел?! — взревела она.

— Ты не имеешь права трогать её, — прорычал он в ответ.

Он притянул Эйслинн глубже в комнату, обвив руками. С судорожным всхлипом она обмякла в его объятиях, вцепившись в тунику кулаками. Её тело сотрясали рыдания — он стоял с ней, казалось, целую вечность, пока её плач эхом разносился по тихой кладовой.

Остальные наблюдали с разными выражениями: беспокойство и недоверие читались на их лицах. Бренна скривилась, пытаясь приблизиться, но стоило ей сделать шаг — Хакон оскаливал клыки. Даже Сорчу, поднявшую руки в умиротворяющем жесте, он отгонял.

Это её вина. Она взвалила этот груз на плечи Эйслинн.

— Хакон, хватит, — предупредил Орек на оркском.

— Ты видел, что она сделала. Ты видел, как она посмела поднять руку на мою пару, — прошипел Хакон.

Забери её и беги. Они не понимают. Они не смогут её защитить.

Кровавая пелена затягивала края зрения.

Его объятия сжались крепче, когда Эйслинн слёзы пропитали рубаху. Звуки её отчаяния выворачивали душу наизнанку, и он балансировал на лезвии ножа — одно резкое движение, неверное слово, и он погрузится в берсеркскую ярость.

Бренна, поняв бесполезность попыток повлиять на Хакона, попыталась обратиться напрямую к Эйслинн:

— Прекратите сейчас же, — на этот раз её голос звучал мягче. — Прикажите этому орку отпустить вас. Вот, вытрите слёзы.

Она достала из кармана платок, но её госпожа не видела его — лицо Эйслинн было по-прежнему прижато к груди Хакона.

— Мы все уже пресытились вашей «заботой», шателен.

Губы Бренны сжались в тонкую нить.

— Как ты смеешь? Она — наследница рода, а ты… ты всего лишь кузнец. Немедленно отпусти её!

Он и не подумал повиноваться.

Когда Бренна собралась изрыгнуть новую порцию яда, Фиа мягко взяла её за руку.

В комнате вновь воцарилась тишина — Хакону это было только на руку. Не сводя глаз с остальных, он сосредоточился на своей паре, пытаясь утешить её как мог. В его груди заурчал тихий, едва слышный звук — только для неё.

Наклонившись к её уху, он прошептал:

— Всё хорошо, виния. Я с тобой.

Он не знал, что спровоцировало этот приступ — да и не особо заботился о причине. Но он мог догадаться.

Она тянула время, но теперь его не осталось.

Долгие минуты он гладил её по спине, шептал утешения в тёплом пространстве между ними, и постепенно рыдания Эйслинн стихли. Она начала жадно глотать воздух, пытаясь унять дрожь, и вскоре её выдохи обрели ритм — ровные, через рот. Хакон присоединился, синхронизируя своё дыхание с её. Вместе они дышали.

Дрожь прекратилась.

Эйслинн подняла лицо от его груди. Её глаза были покрасневшими, опухшими от слёз. Он провёл большим пальцем по щеке, собирая последние капли.

— Джеррод идёт, — прошептала она.

Хакон лишь кивнул.

Что ж, пусть так.

Её лицо исказилось от осознания правды, принесённой Коннором, но новым слезам она не позволила вырваться наружу.

— Я должна сообщить им.

Хакон сжал её крепче.

— Пошли кого-то другого, — умолял он. Ей нужны были отдых, покой, ночь под тёплыми одеялами, чтобы встретить завтрашние испытания.

Она печально покачала головой.

— Это должна сделать я.

Он хотел спорить, хотел прижать её к себе и не отпускать — но когда она сделала шаг назад, его руки разжались.

Нужно остаться с ней наедине. Убежать — быстро и далеко.

Печальный взгляд Эйслинн разрывал ему сердце — и одновременно закалял его для того, что предстояло сделать.

Стиснув клыки, он наблюдал, как она выходит из кладовой и направляется обратно в трапезную. Коннор и женщины последовали за ней, оставив Хакона наедине с Ореком.

Хакон двинулся следом, но ожидаемо наткнулся на ладонь, преградившую ему путь. Он повернулся, сверкнув глазами на сородича.

— Больше никогда не рычи на мою пару, — на оркском произнёс Орек.

— Это она сделала Эйслинн наследницей. Взвалила на неё этот груз. Если бы не Сорча…

Орек оскалил свои небольшие клыки:

— Сорча не выбирала эту роль. Эйслинн и так уже была наследницей во всём, кроме титула. С исчезновением брата — кому ещё было взять бразды правления? Она всегда была предназначена для этого.

Хакон гневно раздул ноздри и, оттолкнув Орека, вышел в коридор. Прислушиваясь к голосу своей пары, он проследовал обратно в трапезную. Остановившись у входа, он наблюдал, как Эйслинн обращается к собравшимся слугам, стоя на ступенях возвышения.

— Мои худшие опасения подтвердились. Мой брат с отрядом наёмников уже на подходе. У нас есть четыре дня, возможно, немного больше.

Зал взорвался нервным шёпотом. Слуги переглядывались между собой, их страх витал под сводами, сгущая многодневное напряжение в тугой узел тревоги.

— Но сейчас не время для паники. Нужно готовиться. Завтра ваши руководители сообщат каждому задания, а пока — постарайтесь отдохнуть.

Хакон наблюдал, как она отвечает на вопросы встревоженных людей. В груди распирала гордость, но её затмевала тревога за неё. Его зверь бесновался внутри, видя, как она одиноко принимает на себя град вопросов и страхов, а Байард кружит рядом, как стервятник, ждущий падали.

В горле застрял рык.

Она заботилась о своём народе, и они любили её за это. Но кто защитит саму Эйслинн? Разве эти люди смогут обеспечить её безопасность?

Нет. Только он. Её пара.

Тяжёлая ладонь опустилась на плечо, и Орек развернул его на полшага. Его лицо было мрачным, словно грозовая туча, с безмолвным осуждением.

— Я вижу твой взгляд, — сказал Орек на оркском. — Если ты действительно знаешь её, то понимаешь: она никогда не простит тебе такого.

— Мне всё равно! — прошипел Хакон.

— Оглянись. Взгляни. Она не просто твоя пара. Она — надежда для всех этих людей. Ты не можешь отнять её у них… как и отнять их у неё.

Хакон резко стряхнул руку с плеча.

— Ты поступил бы так же, будь на моём месте.

— Нет, не поступил бы. Я не сделал этого. — Орек провёл ладонью по лицу, вздохнув. — Я думал об этом. Мечтал. Но не мог оторвать её от семьи, от народа. Понял: чтобы стать её парой, я должен был стать частью её племени.

Лёд вокруг сердца Хакона дал трещину, но он яростно тряхнул головой, отвергая это.

— Это не то же самое.

— Я не завидую твоему выбору, друг. Но решить должен ты: хочешь ли ты просто пару… или именно Эйслинн?

31



Эйслинн сидела за отцовским столом, перед ней так и стоял нетронутый завтрак, пока Коннор вновь пересказывал свою историю о злоключениях с наёмниками, а Фиа записывала ключевые детали.

Его схватили прямо перед тем, как отряд собирался сниматься с лагеря в Проливе. Жизнь Коннора пощадили лишь благодаря его фамилии — сам Джеррод подтвердил личность пленника, заявив, что семья Брэдей заплатит выкуп. Для Дирка, жестокого главаря самой крупной банды наёмников, это означало то, что пленного можно лишь «слегка потрепать».