Кузнец (ЛП) - Вендел С. И.

Все взгляды устремились на Эйслинн, полные болезненного любопытства.

Она могла ответить только так:

Ответ мог быть только один.

— Я признаю ваше право и принимаю его. Но воспользуюсь своим правом на сутки для размышления — и чтобы дать время другим претендентам явиться.

На скуле Баярда дёрнулась жилка, но он кивнул:

— Разумеется, миледи. Всё должно быть по правилам.

Она ответила кивком, скрепляя договорённость:

— Хорошо.

Эйслинн спустилась со ступеней, ощущая онемение, в то время как ум лихорадочно работал.

Фиа тут же бросилась к ней.

— Миледи…

— Мне нужно срочно поговорить с капитаном Аоданом. Немедленно.



Хакон ждал так долго, как только мог, собирая информацию из обрывков разговоров и слухов. Новости разнеслись по замку меньше чем за час — барон потребовал Выбора, и леди Эйслинн согласилась. Приготовления начались посреди хаоса, царившего в замке перед осадой. Хакон с трудом осознавал этот поворот событий.

У неё кончилось время — как и у меня.

Кузница, оставленная без присмотра, раскаляется докрасна — ровно таким же был Хакон всё утро.

Наконец, ближе к вечеру, когда терпение лопнуло, он отправился на её поиски.

Он нашёл Эйслинн в кабинете отца. Стиснув зубы, чтобы не огрызнуться на стражника, который остановил его, Хакон услышал, как тот докладывает:

— Миледи? Кузнец просит аудиенции.

— Пусть войдёт.

Хакон прошёл мимо рыцарей, с облегчением обнаружив, что Эйслинн одна.

Она кивнула за его спину:

— Закрой дверь.

Он так и сделал. Щелчок засова означал, что они одни. Настолько одни, насколько это вообще было возможно.

Когда он повернулся к ней, то увидел, как на её губах рождается улыбка, пока она поднимается ему навстречу. Ему хотелось броситься к ней, ощутить вкус этой улыбки, насытиться каждым драгоценным мгновением.

Вместо этого он прорычал:

— Что такое Выбор?

Улыбка исчезла, и его зверь заворчал внутри. Судьба, она скажет то, что он не хочет слышать.

Пока Хакон стоял посреди комнаты, Эйслинн, нервно расхаживая, объяснила ему суть Выбора. Женихи, притязания, окончательность. Он понял формальную сторону, хотя не мог осознать, почему это так необратимо.

Баярд принуждал её сделать выбор накануне битвы. Если ответ его не устроит, он готов был уничтожить часть её сил до подхода Джеррода — таков был его замысел, даже несмотря на все детали, которыми Эйслинн с готовностью поделилась: от истоков традиции Выбора до современных юридических тонкостей.

Хакон позволил ей говорить, надеясь, что хотя бы звук её голоса успокоит его. Но нет. С тех пор как он узнал о Выборе, всё тело гудело, будто некая сила принуждала его действовать. Он думал, её присутствие поможет, но оно лишь усугубило тревогу.

Гул превратился в нестерпимый зуд, в навязчивую потребность. Он едва сдерживал желание взвалить её на плечо и прыгнуть в окно, умчавшись прочь со своей парой.

Когда она наконец остановилась, Хакон задал вопрос, терзавший его весь день:

— Ты выберешь его?

Эйслинн покачала головой:

— Я не хочу. Мы с капитаном Аоданом разрабатываем план, чтобы смягчить последствия, но… — слёзы заблестели на её ресницах: — Я боюсь исхода. Хакон… мне страшно.

В мгновение ока он оказался рядом, взяв её лицо в ладони. Зелёная кожа так контрастировала с её тёплым золотистым оттенком. Он обожал эти оттенки. Обожал, как её пальцы смыкались вокруг его запястий, как она смотрела на него — с доверием и беззащитностью. Без слов прося утешения.

К чёрту Баярда. К чёрту всё это.

Никто не должен пугать её. Она заслуживала только света и добра в этом мире — и Хакон яростно отрицал всё, что этому противоречило.

— Виния, — прошептал он, — уйдём отсюда. В новое место, где будет безопасно. Я позабочусь о тебе. Всегда.

Она подарила ему самую прекрасную и печальную улыбку, какую он только видел. Её слёзы просочились в трещины его окаменевшего сердца, размывая решимость.

— Как бы я хотела… Но не могу, Хакон. Хорошее или плохое — это моя жизнь. Я не вправе бежать.

Он знал её ответ ещё до слов, но ему нужно было услышать его еще раз из ее губ.

Закрыв глаза, он склонился к ней, вдыхая её запах.

Судьба, как же он был наивен, покидая Калдебрак. Думал, что найти и взять пару — просто. Ничто в жизни не даётся легко — но и ничто не стоило того больше, чем она.

Он был не просто наивен — он оказался глупцом. Глупцом из-за неё.

Хакон любил её. Сильнее, чем разумно, и сильнее, чем мог себе представить. Он надеялся, что старые сказания правдивы, но не был готов убедиться в этом. Правда обладает свойством перекраивать надежды и рушить планы.

Та простая жизнь, которую он выстроил в своём воображении, была прекрасным сном. И когда он прижался губами к её мягким устам, то оплакивал эту потерю. Горе не обязано быть осязаемым или логичным — он так долго убегал от него. Теперь же дал ему место, и его поцелуй пропитался грустью по несостоявшемуся будущему.

Он сделал бы её счастливой в том цветущем лугу. Построил бы для них добрую жизнь — с ясными днями и тёплыми ночами.

Но этому не суждено случиться. И впервые Хакон понял: это нормально.

Притянув её к себе, он крепко обнял, чувствуя, как её тело прижимается к его груди, и прошептал:

— Я выбираю тебя, Эйслинн. Сегодня, завтра, навсегда.

Он скрепил этот обет поцелуем, надеясь, что этого будет достаточно.

Когда он наконец оторвался, её встревоженный взгляд выдавал нарастающее беспокойство.

Он не мог раскрыть ей свой план — она попыталась бы остановить. Её сердце было слишком добрым, а он жаждал завладеть им полностью. Так что Хакон сделает то, что должен был сделать давно.

С последним поцелуем он простился и вышел из кабинета.

Дорога до покоев Орека и Сорчи заняла минуты. Короткий стук — и друг появился на пороге с выражением полного недоумения на лице.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Хакон.

И побыстрее. Времени оставалось в обрез, а дел предстояло немало.

32



Утро Выбора Эйслинн встретила ещё до рассвета. Она почти не спала, её большая кровать казалась неестественно пустой и холодной. Груз предстоящего дня ждал за пологом, и она как можно дольше пряталась от него под одеялом.

Фиа и Сорча пришли помочь ей подготовиться. Служанка принесла лёгкий завтрак, а на лицах обеих читалась торжественная серьёзность.

Они почти не разговаривали — что, в сущности, можно было сказать?

Лишь два вопроса сорвались с губ Эйслинн, пока Фиа укладывала её волосы, закрепляя жемчужными шпильками под тонкой накидкой:

— Капитан Аодан на месте?

— Всё готово, — успокоила Фиа, заметив в зеркале её тревожное выражение и утешительно погладив руку.

— А… Хакон?

Попытка Фиа улыбнуться не удалась.

— Его никто не видел. Простите, миледи.

Взгляд Эйслинн беспокойно скользнул к окну — где же он мог быть? Вчера в кабинете он сказал…

Я выбираю тебя, Эйслинн. Сегодня, завтра, навсегда.

Его слова выжглись в её душе, подарив такую надежду.

Но теперь его не было. Никто не смог найти его тем же вечером, когда она пыталась понять смысл его слов.

Сорча упомянула, что Орек ушёл с ним — куда бы они ни направились. Этот факт стал её спасительной соломинкой: Хакон не мог просто исчезнуть, если с ним Орек. Не мог навсегда оставить её.

Глаза наполнились слезами, и она поспешно смахнула их.

Сорча сжала её руку:

— Всё будет хорошо. Его найдут. Сосредоточься на сегодняшнем дне.

Эйслинн кивнула. Пережить сегодня — настоящее испытание.