Кузнец (ЛП) - Вендел С. И.

Эйслинн не могла долго смотреть в ту сторону, переведя внимание на двух претендентов, стоящих перед ней на коленях.

Пришло время.

Горло сжалось, но она заставила себя произнести:

— Если больше нет претендентов…

— Есть ещё один.

Вздох пронёсся по залу, за ним ещё один, ещё — волна шума, заставившая толпу расступиться.

Сердце Эйслинн пропустило удар.

Хакон шёл ровным шагом через расступившуюся толпу. Зал замер, пока он приблизился, вставая рядом с коленопреклонёнными лордами. Не отрывая от неё взгляда, он опустился на колено перед помостом.

— Я Хакон Зелёный Кулак, и я претендую на руку леди Эйслинн Дарроу.

Зал взорвался шумом — изумление и недоумение взметнулись к самым сводам.

Среди всего этого раздался взбешённый голос Баярда:

— Он не может быть претендентом! Это же кузнец! Орк!

— Любой вправе заявить о своих притязаниях, — прозвучал ответ Эйслинн. Её губы онемели, а взгляд не мог оторваться от мужчины, которого она любила, стоявшего перед ней на колене.

Он выглядел… невероятно благородным. Волосы были аккуратно подстрижены, на шее сверкал отполированный железный обруч. Кожаный кафтан, украшенный серебряными и железными пластинами на плечах и манжетах, облегал могучую грудь. Пояс с самоцветами и замысловатым узором охватывал его толстую талию. Искусно выделанные сапоги с металлической окантовкой обтягивали икры.

Он походил на оркского принца, спустившегося с гор, чтобы завоевать человеческую девушку.

Он перехватил дыхание Эйслинн.

Он здесь.

— Я не знатен и не совсем человек. Но я люблю вас, миледи. Моё сердце уже принадлежит вам, и что бы вы ни решили сегодня — оно останется с вами, как и моя преданность.

Руки Эйслинн дрожали, сцепленные за спиной. Слёзы покатились по щекам прежде, чем она успела их остановить. Она боялась пошевелиться — вдруг это сон, и вот сейчас он замолчит, забрав свои прекрасные слова обратно.

— Прежде чем вы выберете, знайте: не только я клянусь в верности. Мой народ из лагеря иных готов сражаться за вас. Вы дали нам дом, убежище — и мы будем защищать его. Каждый из нас сразится за десятерых.

По залу прокатился шёпот. Губы Эйслинн приоткрылись от изумления.

Она и не думала просить иных воевать. Алларион предложил свой меч, но остальные… они пришли в Дарроуленд в поисках мира.

И они согласились…

Эйслинн вглядывалась в дорогое лицо Хакона, и в животе заныла тревога.

— Что ты сделал? — прошептала она. Страхи материализовались, когда его выражение стало мрачным.

— Я отдал им свою землю. Теперь они — землевладельцы, как и многие здесь собравшиеся, и принесут вам клятву верности. Они будут сражаться.

Он продал свою землю. Ту самую — с лугом и скалистым выступом, где собирался построить кузницу. Куда мечтал увести её, прижать к земле и любить среди весенних цветов.

Он отказался от неё. Ради неё.

Новые слёзы покатились по её щекам, и Эйслинн даже не пыталась их сдержать.

Его обычно непроницаемое лицо впервые дрогнуло. Он наклонился вперёд, прошептав:

— Пожалуйста, не плачь, виния. Видеть твои слёзы для меня пытка.

Эйслинн покачала головой, наконец доставая из кармана платок.

Крошечный лоскуток быстро промок насквозь, пока Хакон продолжал:

— Я мастер-кузнец и буду работать день и ночь, чтобы вооружить твоих солдат. Когда придёт время, я сам встану в их ряды. Что бы ты ни решила сегодня — я буду сражаться за тебя, миледи. Мой народ тоже.

Эйслинн выдохнула дрожащим дыханием.

— Моя преданность, моя сила, моё сердце — всё уже принадлежит тебе, каким бы ни был твой выбор. Взамен я прошу лишь тебя. Мне не нужны титулы или положение — только быть рядом. Стать твоей парой, мужем, отцом твоих детей, если пожелаешь. Больше мне ничего не надо в этом мире. Только ты, виния.

Её зрение расплылось от слёз. Эйслинн стояла на помосте одна, но он вдруг казался таким высоким — будто она балансировала на краю пропасти. Возникло ощущение падения, хотя она не двигалась, а сердце застряло в горле.

Он предлагал решение сразу для всех угроз — Джеррода, Баярда, жизни в одиночестве.

Он дарил ей всё, чего она желала — самого себя.

Последствия неизбежны. Их путь не будет прямым или гладким. Но они пройдут его вместе — и этого Эйслинн было достаточно.

Она двинулась, не осознавая действий, спустившись с помоста к трем претендентам.

Её взгляд был прикован только к одному. Она остановилась перед своим кузнецом.

Своей парой.

И села к нему на колено — выбрав его перед лицом всех.

Дрожащие руки обвили его шею, словно она всё ещё не верила в его реальность. Прижав лоб к его лбу, она ощутила жар его кожи — и внезапный толчок, будто невидимая пуповина сжала её сердце, притягивая к нему.

Теперь она видела ту жизнь, что он обещал. Чувствовала её вкус.

— Я люблю тебя, — прошептала она, касаясь его губ.

— Я тоже тебя люблю, виния, — прорычал он, и в его груди зародилось то мурлыканье, которое, как она поняла, звучало только для нее. — Выше гор и глубже пещер.

Она почувствовала, как его улыбка коснулась её губ.

— Это орочья поговорка.

Радость выплеснулась из неё смехом, а затем она снова поцеловала его, слившись воедино. Его руки крепко обняли её, и она прижалась к нему, чувствуя, как его сердце бьётся в унисон с её. Ощущение правильности затмило всё остальное — впервые разум Эйслинн затих, а чувства успокоились, и в этот момент она могла только наслаждаться им.

— Значит ли это, что ты примешь меня? — тихо спросил он в маленьком пространстве их общих дыханий.

— Ещё как, но только если ты примешь меня в ответ. И расскажешь, где ты был.

— С радостью, но, пожалуй, позже.

— Да, позже.

— Они все на нас смотрят, да?

— Очень даже. О нас будут говорить по всему замку ещё очень долго.

Эйслинн отстранилась и серьёзно посмотрела на него.

— Ты уверен? — прошептала она.

Он прижал её руки к своему сердцу.

— Всем, что во мне есть.

— Сияя ярче фонаря, Эйслинн улыбнулась и, украдкой поцеловав его в последний раз, поднялась на ноги. Он последовал за ней, не выпуская её руки, когда они повернулись к ошеломлённой, шепчущейся толпе.

Ближе всех стоял усмехающийся Бургонь, который уже давно поднялся. Он подмигнул Эйслинн в добродушном настроении, и она почувствовала облегчение — он не обиделся.

А вот Баярд…

— Отпустите меня! — взвизгнул барон у главных дверей.

Эйслинн поднялась на несколько ступеней помоста, чтобы видеть поверх голов собравшихся. Встретив взгляд капитана Аодана, она кивнула.

Её рыцари двинулись как один, схватив всех стражников Баярда и захлопнув двери большого зала, чтобы никто не сбежал.

Толпа загудела, замешательство сменилось нервозностью. Люди отхлынули от дверей, прижимаясь к помосту, пока сопротивляющегося Баярда и его рыцарей не подвели вперёд.

— Что это значит? — потребовал барон Морро, пробираясь вперёд. — Вы намерены взять нас в заложники?

— Конечно нет, барон Морро. Прошу простить за театральность, — сказала Эйслинн. Подняв руку, она призвала к спокойствию.

Тишины не последовало, но внимание толпы теперь было приковано к ней.

— С того момента, как барон Баярд прибыл в Дундуран, он угрожал мне и моим горожанам расправой, если я не соглашусь выйти за него замуж.

Её обвинение вызвало вздохи и шёпот, многие обратили взгляды к барону, который беспомощно дергался, пытаясь вырваться из крепкой хватки капитана Аодана.

— Его рыцари терроризировали жителей Дундурана, а сам Баярд прямо заявил, что если не добьётся своего, напустит их на простой народ и встанет на сторону моего брата.

Эйслинн повернулась к Баярду, и её переполнило почти что жестокое удовольствие при виде его бесплодной ярости. Он был как крыса в ловушке, осознавшая, что время вышло.

— Этот Выбор был лишь попыткой принудить меня. Я никогда не собиралась принимать его ухаживания, но мы должны помешать вестям дойти до его отряда.