Кузнец (ЛП) - Вендел С. И.

— Я куда более крупная мишень, — рассмеялся Хакон.

Попрощавшись с капитаном, он кивнул стражам у дверей. Те без слов склонили головы и распахнули дверь перед ним.

Хакон впервые переступил порог её солнечных покоев, и грудь его так распирало от удовлетворения и триумфа, что даже рёбра заныли.

Он не сомневался — их союз встретят враждебно. Сегодняшняя передышка была лишь временным шоком от новости — наследница выбрала полукровку. Но когда изумление пройдёт, найдётся немало тех, кто не примет ни его, ни выбор Эйслинн. Им предстояло подготовиться к этому противостоянию.

Но и это тоже подождёт до завтра.

Закрыв за собой дверь, Хакон застыл перед картиной прекраснее, чем даже его самые смелые мечты.

Эйслинн сидела, поджав ноги, в глубоком кресле у камина, забыв о книге на коленях, когда он вошёл. Вульф спал на бархатной подушке у её ног, а её босые пальцы выглядывали из-под края халата, лениво почёсывая волкодава.

Она казалась такой мягкой и умиротворённой, когда улыбка озарила её прекрасное лицо. Распущенные волосы беспорядочными прядями выбивались из забытых шпилек и косичек, а свежевымытая кожа светилась в огнях камина. Отложив книгу, она сорвалась с места — прямо в его объятия.

Хакон поймал её и поднял в воздух, заставив рассмеяться.

— Ты здесь.

— Я здесь.

Она сияла ярче летнего солнца, глядя на него с тем же благоговением, что переполняло и Хакона.

Столько дней теперь будут заканчиваться именно так — с ней, в этой комнате.

От этого осознания у него подкосились ноги от переполнявшей благодарности.

— Всё прошло хорошо?

— Всё прошло отлично, — и он расскажет ей обо всём… но позже. Сегодня ей не нужны ни тревоги, ни страхи.

Он подхватил её на руки, заставив снова рассмеяться, и направился в спальню. Когда он опустил Эйслинн возле кровати, её пальцы тут же принялись торопливо расстёгивать все пуговицы и узлы на его одежде. Но он наивно полагал, что сможет полностью отвлечь её.

Пока они раздевали друг друга, она потребовала рассказать, где он был, и он поведал ей о своих путешествиях и договорённостях.

— Но эта земля была твоей, — произнесла она с грустью, которая сжала его сердце.

— Да. Моей — чтобы распорядиться по своему усмотрению. Она выполнила свою задачу — подарила нам шанс.

— Больше чем шанс, — взяв его лицо в ладони, она вдруг смутилась. — Значит ли это, что теперь я твоя пара?

Хакон не смог сдержать гримасу. Он ненавидел её неуверенность, зная, что мог избавить её от этих сомнений.

— Это значит, что я — твой. Твой мужчина, твоя пара. Когда орк находит того, с кем хочет связать жизнь, ничто в этом мире не может помешать. Эта связь между нами росла ещё до того, как я осознал её.

Он взял её руки и прижал к своему сердцу:

— Оно принадлежит тебе. Если ты примешь меня как свою пару, я стану счастливейшим мужчиой в этом мире.

Её взгляд стал невероятно серьёзным, когда она подняла глаза на него. Она уже выбрала его перед залом, полным её подданных, но сейчас всё казалось важнее. Она выбрала его по-своему, но здесь, в мягком полумраке её спальни, полуобнажённый и жаждущий её, он просил сделать это по-орочьи.

— Я твоя, — прошептала она. — Даже дольше, чем сама осознавала. Я люблю тебя, Хакон. Я буду твоей парой.

Хакон содрогнулся от удара этой связи, внезапно сжавшейся у него за рёбрами. Он не представлял, что это может проявиться так — или что он почувствует эхо её сердца рядом со своим.

Он не мог ждать дольше. Сбросив последние одежды, он уложил её в центр ложа.

Боги, какое же это было зрелище — тёплая золотистая кожа, львиные кудри, рассыпанные по покрывалу. Она смотрела на него с такой любовью, таким принятием — его сердце едва вмещало всё, что он к ней чувствовал. Слишком огромное. Слишком тяжёлое.

Он должен был показать ей.

Придвинувшись, он заурчал, когда она приняла его в объятия. Их губы слились в жгучем поцелуе — первом из многих, из целой жизни поцелуев, что без слов говорили бы ей: он её. Полностью. Безвозвратно.

Он накрыл её тело своим, заявляя права поцелуями и ласками. Ни один уголок не остался без внимания — ему нужно было всё, каждый дюйм, хотя бы чтобы доказать самому себе: это реально.

Когда он наклонился, чтобы почувствовать, как ее влагалище горит для него, его урчание усилилось.

— Моя хорошая пара, — пророкотал он, — как ты горишь для меня. Хочешь почувствовать, как я сгораю для тебя?

Ее нуждающийся стон был ему ответом, и он направил ее руку, чтобы взять свой напрягшийся член. Вместе они ввели его в ее ждущее тело, вместе стонали и кричали, когда он глубоко входил в нее. Она крепко прижалась к нему, пообещав, что никогда его не отпустит.

Погрузившись до самого основания, Хакон вернулся домой.

34



Эйслинн потянулась с наслаждением, расправляя пальцы ног и расправоляя плечи. Её кожа скользнула по ещё более тёплой коже, и воспоминания о вчерашнем наполнили её сердце ликованием. Перевернувшись на другой бок, она увидела своего спящего жениха.

Она никогда прежде не видела Хакона спящим. За все ночи, проведённые вместе, они либо просыпались одновременно, либо это он будил её, чтобы она могла вернуться в свои покои.

Сейчас он казался таким безмятежным — обычно жёсткие черты лица смягчились во сне. Заострённые уши прижаты к коротко выбритым вискам, а более длинные волосы на макушке беспорядочно спадали Хакону на лоб, придавая почти мальчишеский вид. Его губы были слегка приоткрыты, обнажая кончики клыков, и выглядели настолько соблазнительно, что она не могла устоять.

Тяжёлая рука, лежащая на её талии, сжалась и притянула её ближе, когда она стала будить его поцелуем. Возможно, стоило дать ему поспать, но она не могла в одиночку сдерживать своё ликование.

Он просыпался медленно, его губы лениво отвечали, пока она переплетала их ноги.

Какой способ встретить новый день.

Ей это нравилось. Большинство своих утренних часов она проводила в одиночестве. В этом тоже были свои прелести, как и в возможности растянуться на всей кровати. Однако нынешнее положение открывало куда больше удовольствий, и она уже представляла, как быстро привыкнет к его присутствию здесь — в её кровати, в её покоях, в её жизни.

Он мой. Настоящий и навсегда мой.

Мысль казалась почти невероятной. Она не могла вспоминать вчерашний день без трепета. Эйслинн не знала, как всё сложилось так удачно, улыбнулся ли ей наконец какой-то древний бог, но она не собиралась принимать этот дар как должное.

Баярд в темнице, Хакон в её постели.

Все оказались именно там, где должны быть.

Эйслинн как раз проводила ладонями по мускулистой груди своего мужчины, когда он наконец оторвался. Его добрые карие глаза открылись, взгляд был таким нежным, что ее охватила дрожь.

— Доброе утро, моя пара, — пробормотал он.

— Доброе утро, будущий муж.

В ответ он одарил её улыбкой — глаза превратились в щёлочки, а на щеке появилась та самая убийственная ямочка.

Он поднял большую ладонь, чтобы отвести волосы с её лица, и надолго прижал руку к её щеке, заглядывая в глаза и деля с ней дыхание. Эйслинн понимала — он хочет что-то сказать, но не торопила его, счастливая просто лежать в его объятиях.

Когда он наконец заговорил, его брови были нахмурены от беспокойства, и это чуть не разбило ей сердце:

— Ты уверена? — прошептал он. — За пределами этой комнаты… не все примут нас.

— Я не боюсь, — так же тихо ответила она. — Те, кому это не по нраву, научатся либо принимать нас, либо держать язык за зубами. Я уверена в тебе, Хакон. Если только ты…

Живот её сжался от мысли, что у него могли появиться сомнения. Романтические жесты и ночные разговоры — одно дело, но жить рядом с ней, наследницей Эйреана, — совсем другое. Немногие подошли бы для такой жизни, полной испытаний.