Трафарет (СИ) - Рог Ольга

— А что, на работе как? — мать стала загребать рукой невидимые крошки со скатерти, опустив глаза.

— Все хорошо, мам. Доработалась до начальника отдела. Александр Кириллович, намекает, что хочет отойти от дел и оставить на хозяйстве управляющего, — Даша откусила пирожок с грибами и жевала его, механически стуча зубами.

— Думаешь, твой босс может выбрать тебя? Сам-то он куда собрался? Молод еще для пенсии, — нахмурилась Калинина-старшая, что неженатый приличный, потенциальный зять куда-то сруливать надумал. Непорядочек!

— Да кто же его знает? Мы не настолько близки, чтобы я его спрашивала о планах, — Дарья потянулась за вторым пирожком, вытянув из-под низу и нарушив цельность горки.

«Ох, всегда такая была! Подавай ей не самые румяные и тепленькие сверху, а надо выкопать залежавшееся» — вздохнула Вера Демидовна.

Как же не хотелось для дочки одиночества с кошками и постели в обнимку только с подушкой. Внуков бы хоть нарожала… Хоть от кого, прости Господи. Вера уже не в претензиях. Так хочется понянькаться с малым на руках — роднулькой, кровиночкой. Пока еще силы есть отдать дитю все тепло и память о предках. Дом завещать.

Хватит Дарье скакать по разведенным мужикам, как лани безрогой. Если замуж выходить, то надо за нормального, ответственного. Может, у нее комплекс уже какой-то развился?

— Даша, я тут подумала… У меня накопления есть. Может, бабушкин дом восстановим? Будешь приезжать, как на дачу, когда захочешь. В баньку новую возвести опять же. Моя-то баня давно покосилась, хожу к Петровне кланяться на помывку, — мать покосилась на Тотошку, беря того в союзники. Подросший песель разлегся на подстилке в углу и подслушивает, шевеля ушами.

— Мам, ты правда этого хочешь? — екнуло сердце у Дарьи. Ей столько раз снился этот дом, будто звал к себе, обещая там уют и счастье.

— Ой, лиса-а-а! Вижу же по твоим глазам, что ты рада, только не признаешься вслух. Вон и Тотохе новую конуру соорудим на лето. А то, привык, понимаешь ли, мои коврики шерстью валять, да тапки мои грызть, паршивец этакий, — погрозила в сторону паршивца пальцем, а тот только зевнул во всю пасть, показав клыки, слыша в голосе старшей хозяйки только ласковый диапазон звучания.

— Так, что там ты про работу говорила? — начала допрос Вера Демидовна по второму кругу. Или третьему. С самым невинным видом, подлила себе в чашку чай. — Куда твой начальник собирается? Наверняка что-то слышала…

— Мама, ты это прекращай! Ну, сколько можно нести ерунду? Ты меня загоняешь в рамки оправдываться за ни за что. Я сейчас напоминаю ту даму из интернетного ролика: «Мы не знаем, что это такое. Если бы знали, что это такое… Мы не знаем, что это такое», — передразнивала Даша ту женщину, ставшую мемной. — Александра Кирилловича моя персона не интересую совсем. Не лезу к нему с глупыми ненужными вопросами. Для него, я просто еще одна рабочая единица в штате фирмы, не больше.

— Брось, — не унималась сводница, подмигнув ей. — Он просто еще не в курсе, что ты рассталась с Вяземским. Дошел мужик до отчаянного шага, решил самоудалиться…

Дарья тяжело вздохнула. Доказывать матери что-то бесполезно, если она вбила это себе в голову.

Глава 24

Вера любила, когда дочь оставалась на ночь. И старый дом ее любил, вздыхая чердаком от ветра. Тотошка тогда забирался в небольшую девичью спальню и слюнявил коврик там.

Вера Демидовна отложила вязание, встала, массируя затекшую поясницу. Когда-то она не замечала, что у нее вообще есть спина, движения были легкими и плавными. Нигде не хрустело и не отстреливало в ногу. А теперь, как разыграется непогода, приходится пить таблетки, чтобы чертовы суставы перестали болеть.

«Это приходит старость» — она взяла расческу и стала водить ей по крашенным в каштановый волосам. Седину можно спрятать. Можно мазать на ночь сильно жирный крем, чтобы питать сухую кожу с морщинами. Только возраст не обманешь. Не скажешь «стоп» увяданию плоти.

Вздохнув, Вера, стала готовиться ко сну. Шаркая тапками по полу, подошла к шкафу, чтобы вынуть ночную рубашку. Замерла, прислушиваясь и не издавая ни звука.

Нет, ей не показалось, кто-то ходит рядом с домом. Тихо и осторожно под его ногами шелестит молодая трава. Демидовна дернулась было к двери, чтобы проверить замок… В окошко раздался дробный стук. Так стучат одним указательным пальцем. Так стучал только один человек.

Стук переместился к двери, словно неизвестный звал ее за собой, притягивал.

— Кто там? — просила она, пригнувшись к дверной обшивке и подставив одно ухо.

— Вер, неужели не узнала?

Та же интонация, будто он с шутки зашел. Хриплый от волнения голос. Слышно его дыхание за дверью.

— Откроешь, Вер?

Ох, как у нее по телу прошла волна! Да, такая, что впору за стену держаться. Кто-то назвал бы это влечением, химией, инстинктом распознавания своего «волка». Сколько лет одна после него томилась, никто больше в душу не запал. Только этот черт смог вытащить что-то со дна ее эмоциональной ямы. Только он пробуждал в ней женщину.

Радостно забилось глупое сердце, которое не хотело вспоминать сколько боли он ей причинил своим уходом. Сказал, что так будет лучше и вышел вон… Оставив ее одну с маленькой Дашей на руках. Только и сохранилось на память мятая бумажка с его телефонным номером, да его глаза у дочери.

— Зачем пришел? — она отдернула дрожащую руку, которая тянулась открыть и впустить зовущего. Чтобы уж наверняка, обхватила ее другой ладонью, зажав с силою.

— Повидать пришел тебя, Вер. Не могу больше. Хоть минуточку дай на тебя насмотреться…

Что-то треснуло внутри. Лопнуло. Посыпалась выдержка окончательно.

Под порывом высказать все ему в лицо, она больше не колебалась. Ни секунды. Распахнув двери, уставилась на мужчину, в котором сложно узнать прежнего — бывшего мужа и отца Дарьи.

— На, смотри! — вскинула подбородок, который дрожал. — Нравиться? — провела рукой по полноватой фигуре, кажущейся бесформенной от старого кардигана поверх простого платья.

— Верка-а-а! — застонал он, будто раненый. Ринулся через порог и схватил ее за плечи.

В карих глазах вспыхнули яркие огоньки, как у тигра — старого, но еще опасного хищника. Он ее буквально обнюхивал. Мял. Касался. Гладил и любовался, будто не замечал ни морщин, ни поплывшего тела.

Она просто прикрыла глаза и позволила себе на минуту вернуться туда, где они были шальные и безумно влюбленные. Не могли отлипнуть друг от друга никак. Как бежала Вера через все поле, чтобы принести ему обед в корзинке. А, уж после, им было не до еды…

— Мам, к нам кто-то пришел? — зевая вышла Дашка из комнаты, потирая один глаз.

Вторым уставилась на них. Моргая. Волосы густые в беспорядке. Бровь темная отцовская выгнулась дугой.

— Дашуль, это отец твой. Настоящий, — стесняясь непонятно чего, Вера Демидовна пробовала скинуть его руки с себя и отойти.

Да не тут-то было. Получив свое, Герман не хотел выпускать. Он довольно щурился, рассматривая взрослую дочь так близко, вживую… Ее красоте и стати. Мелодичному голосу.

— Нет у меня никакого отца. Он нас бросил, — нижняя губа упрямо отъехала вперед, выказывая детские накопившиеся обиды. — Мам, пусть уходит туда, откуда пришел! — топнула ногой и указала пальцем.

— В тюрьму? — хмыкнул он. И запрокинув голову, рассмеялся.

Глава 25

Дарья переводила растерянный взгляд от матери на этого… Который скалился и вел себя по-хозяйски вольготно. Чуть отстранившись от Веры, скинул кроссовки. Даша успела отметить, что это не ширпотреб, а фирменные и совсем не заношенные. Одет мужик неброско, но все на нем качественное. Самозванец прошелся по коридору, заглянув в главную комнату. Обнаружив там раскинутый диван, кивнул, что так и помнит, как он там стоял.

— Вер, а фото с нашей свадьбы ты убрала, — кольнул ее косым взглядом и без приглашения пошел на кухню, видимо считая, раз ему отрыли, значит просьба войти удовлетворена.