Блэкторн (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

На готическом кладбище рядом с церковью установлены изысканные надгробия, обозначающие места захоронения членов семьи Крофт. В белом мраморном склепе, увенчанном фигурой плачущего ангела, покоится мать Ронана.

Я знаю это только потому, что в газете была фотография. Никто не удивился, когда Блэкторнов не пригласили на похороны.

Деревянные двери в передней части церкви давно сняли и заменили тяжелыми ржавыми воротами, привинченными к каменным стенам. Через железные прутья пропущена толстая серебряная цепь, концы которой сцеплены висячим замком. И хотя все остальное в церкви пришло в упадок, эти детали новые и блестящие.

Я обхожу здание снаружи и нахожу еще один вход сбоку. Ржавые ворота, которые его охраняют, приоткрыты, и я проскальзываю внутрь.

Тут холодно и темно. Церковь пуста, если не считать нескольких пыльных перевернутых деревянных скамеек у алтаря и куч опавших листьев на полу. Мраморные колонны поддерживают огромные каменные арки сводчатого потолка.

В воздухе витает тяжелый запах, как на скотном дворе. Пахнет мускусом, мокрой соломой и гниющим деревом. Оглядываясь по сторонам, я задаюсь вопросом, какой из Крофтов решил, что с него хватит, и оставил это место на произвол судьбы. Очевидно, что оно было заброшено на протяжении нескольких поколений.

Проходя дальше вглубь здания, я замечаю искусно вырезанных горгулий, ангелов, рыцарей и животных на каменных стенах над окнами и дверными проемами. Они прекрасны и сложны по исполнению, а их дизайн свидетельствует о мастерстве резчика. В нескольких метрах от алтаря я перестаю смотреть на стены и перевожу взгляд на пол.

На камне выложена большая мозаика из черно-белых плиток, на которой изображен волк с ягненком в пасти. Над волком и его добычей парит полная черная зловещая луна.

Это фамильный герб Крофтов. Я видела его много раз, но в этой жуткой обстановке он кажется гораздо более зловещим.

— Мэйвен.

Задыхаясь, я вскакиваю и оборачиваюсь.

Ронан стоит на верхней ступени подземной лестницы, которую я не заметила. Ступени высечены прямо в каменном полу вдоль стены у алтаря и уходят в темноту на несколько метров.

Я прижимаю руку к бешено колотящемуся сердцу.

— Ты меня напугал.

— Тебя ничто не пугает. Даже когда должно бы.

Его голос низкий и грубый. На подбородке небольшая щетина. Он одет в выцветшие джинсы, поношенные рабочие ботинки и старую клетчатую фланелевую рубашку. Это рабочая одежда, вполне обычная для других людей, но на Ронане она смотрится странно. Как будто кто-то нарисовал комбинезон на Давиде.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он.

Его тон настолько резок, что я теряюсь. Как будто он никогда меня раньше не видел, как будто я дьявол, проникший на святую землю с намерением осквернить здание.

Взглянув на темную лестницу, я осторожно произношу: — Думаю, я провожу расследование.

— Расследование чего?

— Здесь умерла моя мать.

— Я знаю.

— Ты знаешь, что произошло?

Мы смотрим друг на друга через разделяющее нас пространство, не отводя взгляд, и ни один из нас не хочет моргнуть первым. В его глазах мелькает буря невысказанных мыслей. Я никогда не видела Ронана таким напряженным или таким странным. Белки его глаз покраснели, и время от времени его левая рука дергается.

Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, он уходит от темы.

— Тебе не следует здесь находиться. Тебе нужно идти домой. Иди домой и не возвращайся.

— Почему мне нельзя здесь находиться?

Ронан молча качает головой.

— Я так понимаю, ты не дашь мне прямого ответа, — говорю я.

Еще одно покачивание головой.

Я бы хотела, чтобы это не причиняло мне боли, но это так.

— Тогда, раз уж ты спросил меня, зачем я здесь, я спрошу тебя, зачем ты здесь.

— Я на территории своей семьи.

— В середине рабочей недели. В рабочее время.

— И что?

— Так почему же ты не в Бостоне, не управляешь своей империей зла?

Он с вожделением оглядывает меня с головы до ног и выдыхает, прежде чем ответить.

— Я взял выходной.

— Чтобы посетить полуразрушенную старую церковь в лесу? Зачем тебе для этого брать выходной?

— Я взял выходные и на всю оставшуюся неделю. У меня дела за городом. Перед отъездом мне нужно было навестить отца, но потом я увидел тебя в окне дома и вышел посмотреть, чем ты занимаешься.

Дом его отца находится в пяти минутах ходьбы от церкви по грунтовой дороге, с обеих сторон окруженной лесом. Ронан не мог видеть меня оттуда, тем более что я почти уверена, он был в подвале этой церкви, когда я вошла.

— Я тебе не верю.

Он запускает руки в волосы, разворачивается и отходит на несколько шагов. Затем оборачивается и смотрит на меня, стиснув зубы и глядя в пустоту.

— Тебе нужно идти домой.

— Почему? У тебя что, свидание? Чудо-женщина вот-вот прилетит на своем невидимом самолете?

Его глаза вспыхивают от гнева, но Ронан старается говорить спокойно.

— Послушай, что я скажу. Уходи. Домой.

— Или что? Ты вызовешь полицию и меня арестуют за незаконное проникновение?

Он закрывает глаза, сжимает челюсти и медленно выдыхает.

— Черт возьми, Мэйвен. Сейчас не время для твоих острот. Просто уходи.

Сглотнув комок в горле, я расправляю плечи и вздергиваю подбородок.

— Давай просто отбросим все эти сопли и перейдем к делу. Моя мать упала с крыши этой церкви. — Я делаю акцент на последних словах и добавляю: — Или ее столкнули.

Разозлившись, Ронан резко отвечает: — Мой отец не убивал ее. Он бы никогда не причинил ей вреда.

Ронан так настаивает на этом, что у меня возникают подозрения.

— Откуда ты знаешь?

Повисает долгая неловкая пауза, прежде чем он отводит взгляд.

— Я просто знаю. Вот и все. Тебе нужно уйти прямо сейчас.

Когда я продолжаю молча смотреть на него прищурившись, он настаивает: — Сейчас.

— Почему так важно, чтобы я ушла? — Я бросаю взгляд на темную лестницу. — Здесь есть что-то, что ты не хочешь, чтобы я видела?

Ронан замечает, что я смотрю на лестницу, и его лицо мрачнеет. Я заставляю себя стоять на месте, пока он медленно приближается. Когда он оказывается всего в нескольких метрах от меня, то останавливается и неторопливо, тщательно осматривает мое тело. Его взгляд задерживается на моей промежности, а потом поднимается к груди, где снова замирает. Затем Ронан смотрит на мои губы и закрывает глаза, словно не хочет меня видеть.

Его голос звучит хрипло, когда он произносит: — Уходи, Мэйвен. Хоть раз в жизни, пожалуйста, просто, черт возьми, послушай меня.

— А почему я должна это делать? Скажи мне, Ронан. Почему я должна тебя слушать? Я вся внимание.

Он бормочет себе под нос ругательство.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что, возможно, люди желают тебе добра, когда говорят то, чего ты не хочешь слышать?

— Только не ты.

Ронан делает паузу, чтобы перевести дыхание и попытаться успокоиться. Я вижу, как он взволнован, как сильно хочет, чтобы я подчинилась его приказу и ушла, но я также вижу, что он изо всех сил старается не подходить ближе.

Он ведет внутреннюю борьбу с самим собой. Я не уверена, какая сторона проигрывает и за что они борются.

— Пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты мне доверяла.

— Это самое забавное, что мне говорили за последние годы. Кажется, я слышу, как тебя зовет твоя пышногрудая подружка.

Ронан сжимает челюсти. Он сдерживает себя, чтобы не сказать что-то, что, кажется, очень хочет сказать, но не говорит.

Вероятно, это какое-то оскорбление по поводу моего наряда. Или моей прически. Или всего остального, чего, по его мнению, мне не хватает.

Я смотрю на него, чувствуя, как колотится мое сердце и сдавливает грудь. Я снова ощущаю себя семнадцатилетней девушкой, разрывающейся на части под тяжестью этой ужасной, невыносимой любви.

Чтобы он не увидел страдания, написанного на моем лице, я поворачиваюсь и ухожу.

У меня щемит в груди, и я возвращаюсь через лес той же дорогой, убеждая себя, что слезы в моих глазах – это от ветра.