Магия найденных вещей - Доусон Мэдди

– Фронси Линнель? – уточняет он.

– Оливер? – говорю я. – Рада знакомству.

Мой голос почти не дрожит.

Мы пожимаем друг другу руки, и он интересуется, что я буду пить.

– Только кофе. Большой американо. Со сливками, но без сахара.

– Без кофеина? – уточняет он.

– Вроде бы мне еще рано для кофе без кофеина, – говорю я. Он растерянно моргает. Видимо, не ожидал от меня таких шуточек так вот сразу. – Нет. Мне обычный. Извини. Я пыталась пошутить.

– Ага, – кивает он.

– Я постараюсь вести себя прилично. Но, может, попрошу двойную порцию эспрессо для моего большого американо? Если я тебя окончательно не запугала.

– Нет, все нормально. Пойду закажу.

Он улыбается, но вид у него и вправду немного испуганный. Теперь вам понятно, в чем моя проблема? Похоже, мужчины вообще не способны оценить мои шутки. Может, все мужчины с подходящим мне чувством юмора уже давно заняты и не сидят на сайтах знакомств?

Я наблюдаю за ним, пока он идет к барной стойке: худощавый, но мускулистый, с крепкой задницей. Вероятно, он натренирован выпрыгивать из окон горящих зданий, когда это необходимо. И хорошо и надежно держит сетку внизу, когда из горящего здания выбираются пострадавшие. Но, возможно, он будет не лучшей компанией для похода на стендап.

Он возвращается к нашему столику с двумя стаканчиками горячего кофе, садится напротив, улыбается мне, и мы принимаемся смазывать скрипучий механизм первого свидания. Мы оба знаем, что надо делать. Какие вопросы надо задавать. Чем занимаешься в свободное время? Была ли ты замужем? Был ли ты раньше женат? Часто ли сидишь на сайтах знакомств? Как ты себе представляешь хороший отдых? Горы или море? Сова или жаворонок? Вино или пиво? «Звездные войны» или «Звездный путь»?

Моя очередь говорить – и я отклоняюсь от сценария. У меня было много свиданий, и мне надоело одно и то же. Я делаю глубокий вдох, чуть наклоняюсь вперед, улыбаюсь и говорю, что совершенно не разбираюсь ни в «Звездных войнах», ни в «Звездном пути», зато могу рассказать много забавных историй о жизни на ферме в Нью-Гемпшире. Например, как однажды курица забрела на кухню и вызвала кота на бой или как кто-то подмешал в детский пунш крепкого алкоголя на школьной дискотеке. Я уже собираюсь спросить, верит ли он в будущий зомби-апокалипсис – забавный вопрос, который я придумала буквально за секунду, – как вдруг он меняется в лице. Ставит стаканчик с кофе на стол и говорит голосом председателя приемной комиссии колледжа, когда тот обращается к абитуриенту, не сдавшему вступительные экзамены:

– Ну, ладно. Спасибо за компанию. Было очень приятно с тобой познакомиться.

– Э-э-э… да, – растерялась я.

Он таращится на кого-то поверх моей головы. Оборачиваюсь – и, разумеется, там стоит женщина. Она только что вошла в кофейню и смотрит на него так, будто замышляет убийство.

– Ты ее знаешь? – поворачиваюсь к пожарному. Его лицо стало цвета огня, который он тушит по долгу службы. – Нам надо бояться?

– Да… Нет… – Он запнулся. – Извини. Я не думал, что она меня выследит.

– Кажется, она злится, – замечаю я. – Она тебя преследует?

– Извини, – говорит он. – Мне надо идти.

Женщина к нам не подходит, а просто стоит, прислонившись к окну, и пристально смотрит на Оливера. Она одета во все черное, ее светлые волосы зачесаны назад и собраны в хвост. У нее такой вид, словно она сейчас выхватит из-за пояса пистолет.

– Почему она такая сердитая? Тебе вообще можно было сюда приходить?

– Слушай, я случайно на ней женился. По ошибке. Мы поехали в Вегас… большой компанией… и я, кажется, выпил лишнего.

– Ты женился по пьяни?

Я смеюсь, но по выражению его лица понимаю, что это совсем не смешно. Он женат, но знакомится с женщинами в интернете, а его жена приходит испортить ему свидание. Тогда я решаю, что будет разумнее спрятаться в туалете, чем идти к выходу мимо нее, а когда возвращаюсь в зал, их, слава богу, в кофейне уже нет.

Свидание под номером сорок четыре: лживый пожарный, изменяющий своей жене. Такое у меня впервые – чтобы на свидание явилась жена. Это задел для хорошей истории. Возможно, с нее-то я и начну, когда буду писать статью о знакомствах через интернет.

И кстати, поставим Джаду еще один плюсик.

Глава четвертая

По дороге домой, когда я спускаюсь в метро, звонит мачеха.

– Мэг, я тебе перезвоню, – отвечаю я в трубку. – Я уже под землей.

Звучит немного зловеще.

Она, наверное, меня не слышит, потому что говорит:

– Ох, Фронси, твой отец…

И тут связь, конечно же, прерывается, ведь в метро нет сети. Поезд уносит меня в тоннель, а я рассеянно верчу в руках телефон, смотрю на рекламу пересадки волос, на женщину, что сидит прямо напротив меня, держит на руках младенца и целует его в макушку. Я бы и сама с удовольствием поцеловала его в макушку.

Так, надо подумать. Твой отец… что? Твой отец… умер? Твой отец… очень тебя любит, хотя никак не проявляет свою любовь? Твой отец… человек с очень тяжелым характером, и я часто думаю, что лучше бы он не бросал твою мать и не возвращался ко мне?

Не исключен ни один из всех перечисленных вариантов.

Я чувствую, как во мне растет клубок страха. Последние годы были особенно трудными для отца и для Мэгги. Как раз в этом году им пришлось принять непростое решение о продаже значительной части фермерской земли. Государственные субсидии закончились, стоимость молока резко упала, а цены на корма молниеносно взлетели. К этим бедам добавилось несколько лет непогоды: весенние снежные бури и наводнения, потом жаркое лето и постоянные засухи, а застройщики, подбиравшиеся все ближе и ближе, предлагали хорошую цену за землю, и отказать было сложно. Друзья продавали свои участки и уезжали в другие места. Мой же отец сжимал зубы и говорил: «Ни за что». Он никогда не отдаст свою землю в чужие руки.

И, надо сказать, у него были на то основания. Эту ферму купил его прапрадед Хайрем Линнель, и она больше ста лет оставалась во владении семьи. Мы все выросли на этих историях, передающихся из поколения в поколение с какой-то упрямой нью-гемпширской гордостью. Мы – семья Линнелей. Мы справимся с любыми трудностями. Каждое поколение возделывало свою землю, выращивало кукурузу, разводило коров и кур, преодолевало невзгоды и тяготы. Все более-менее преуспевали, пока ферма не перешла в руки моего отца.

И все же в течение многих лет он надрывался, поддерживая хозяйство, потому что так было нужно. Иначе кем бы он выглядел, если бы развалил все семейное наследие? Он вложил деньги в новейшее оборудование. Открыл маленький фермерский магазинчик. Вернее, придорожный киоск. Каждое утро он поднимался ни свет ни заря и работал до поздней ночи: горбатился в поле вместе с наемными работниками, сажал, удобрял, организовывал весь процесс. Он всегда был уставшим, обгоревшим на солнце, на пределе, готовый взорваться в любую секунду. У него была привычка снимать шляпу и тянуть себя за волосы, как будто в них прятались демоны, которых он пытался прогнать.

Он хоть раз давал себе передышку, чтобы просто посмотреть вокруг и порадоваться тому, что имеет? Я не знаю. Но наша ферма и вправду прекрасный участок земли – с огромным белым домом, двумя прудами и маленьким ручейком на заднем дворе. Высокие дубы дают тень над домом и щедро раздают желуди, приглашая белок на пир. Во дворе – два амбара, один из которых мой отец перестроил под жилой дом для своей матери, моей бабушки Банни, когда женился на Мэгги и ему нужно было поселить в основном коттедже нашу маленькую семью. «Сарайчик Банни» стоит на краю подсолнечного поля, позади основного дома, и бо́льшую часть года из окна нашей кухни – если встать на цыпочки – видны окна бабушкиного дома и усеянная цветами садовая решетка, украшающая фасад.

Но жизнь на ферме никогда не была легкой. Как постоянно твердили нам с Хендриксом, это семейное предприятие было одновременно и нашим долгом, и нашей большой привилегией. Не у всех есть земля. Не все владеют землей. Мы владели и были счастливчиками. Мэгги, которая в течение учебного года работала в школе учительницей, по вечерам занималась фермерской бухгалтерией и оплачивала счета, а летом продавала подсолнухи, кукурузу и яйца в нашем киоске. Мы с Хендриксом тоже были на подхвате, когда стали достаточно взрослыми, чтобы бегать с пакетами, набитыми продуктами, к чужим машинам. Летом мы с Мэгги плели ловцов снов, а осенью пекли пироги, жарили пончики и продавали их с яблочным сидром. У нас даже был участок с маленькими елями – мы продавали на Рождество.