Она с горечью взглянула на Лайонелла.
— Дело не в старых обидах, пойми. Я стала совершенно другой. И теперь мне трудно вернуться в ту прежнюю жизнь.
— Погоди–погоди, — торопливо перебил ее Локридж. — Я еще не закончил. Мне казалось, что я всегда ощущаю малейшие изменения твоей ауры. В последние месяцы у меня снова появилась надежда, что мы снова будем вместе. Черт!.. — внезапно выругался он. — Я же не мог так ошибаться! Не мог! Августа, разве ты сможешь жить без меня?
Она снова залилась слезами.
— Перестань меня мучить. Может быть, мне сейчас хуже, чем тебе. Ведь это я сама иду на разрыв.
Он порывисто схватил ее за плечи.
— Говори, Августа!.. Говори, что мы не расстанемся! Я должен это знать! Скажи, что ты пошутила!..
— Не могу, — взмолилась она. — Прости, я не могу это сделать. Не заставляй меня поступать против своей воли.
— Нет, — настаивал он. — Говори. Я вижу по твоим глазам, что ты готова это сказать.
— Нет, — упрямо повторила она. Локридж безнадежно тряс ее за плечи.
— Говори, говори же, любимая!..
Вместо ответа она низко опустила голову и отступила в сторону.
Локридж бессильно опустил руки, наблюдая за тем, как Августа идет к выходу.
Навстречу ей шагал высокий мужчина в элегантном светлом костюме с легкой проседью в пышных волосах. Встретившись с Августой, он положил руку ей на плечо так, как это могут делать только очень близкие люди.
— С тобой все в порядке? — спросил он, заглядывая ей в мокрые от слез глаза.
Она молча кивнула.
— Что ж, пойдем, — сказал мужчина. — Нам больше нельзя задерживаться. Внизу нас ждет машина.
Локридж, последовавший за женой, ошеломленно спросил:
— Так это ты Джозеф?
Тот кивнул.
— Да.
Почувствовав, что наступил решающий момент, Локридж опрометчиво схватил жену за руку и потащил к себе.
— Джозеф, проваливай отсюда, — с мрачной решимостью произнес он. — Моя жена остается здесь.
— Нет, Лайонелл… — взмолилась она. — Отпусти меня. Я должна идти.
Он снова и снова повторял.
— Ты никуда не пойдешь. Ты будешь со мной.
— Лайонелл!..
Просьба подействовала. Локридж немного утих.
— Извини… Извини, Августа… — растерянно сказал он. — Ведь ты так ничего мне толком не объяснила. Ты не должна уезжать вот так, просто.
Августа заламывала руки.
— Лайонелл, прошу тебя… Не надо больше… Не мучай меня.
Локридж зло прошипел:
— Я не отпускаю тебя.
— У тебя нет выбора, — сквозь слезы сказала Августа. — Пойми, наша совместная жизнь закончилась. Все осталось позади. Я не хочу сейчас говорить о том, какая это была жизнь — хорошая или плохая. Между нами было всякое. Но дело сейчас не в этом. Наступил такой период в моей жизни, когда я должна начать жизнь по–своему. Я должна идти своим путем, а ты — своим.
— Ты собираешься начинать все с нуля?
Августа решительно кивнула.
— Да.
— Остановись… — растерянно произнес он.
Августа мужественно выдержала взгляд его полных боли и разочарования глаз.
— Неужели, ты еще ничего не понял? Лайонелл, между нами все кончено.
В последний раз притронувшись к его руке, Августа повернулась к Джозефу, и они вместе вышли из ресторана.
Локридж обессиленно опустился на стул возле ближайшего столика.
Оставалось еще несколько минут до назначенной Лили Лайт проповеди.
Пока она интересовалась здоровьем СиСи Кэпвелла и Софии, Джина подозвала к себе Мейсона.
— Я хотела бы задать тебе пару вопросов.
— Слушаю, Джина.
Он с вниманием посмотрел на нее.
Джина заговорщицки оглянулась и мотнула головой.
— Давай отойдем немного в сторону.
Мейсон пожал плечами.
— Ты чего‑то боишься?
— Нет, — натужно рассмеялась Джина. — Просто не хочу, чтобы меня слышали лишние уши.
Мейсон с недоумением оглядел собравшихся.
— По–моему, здесь нет лишних. Если ты хочешь меня о чем‑то спросить, то спрашивай здесь,
— Ну, ладно, ладно… — Джина нетерпеливо махнула рукой и, бросив насмешливый взгляд в сторону Лили Лайт, спросила:
— А где ты ее взял? Что, поместил объявление в газетах вместе с моей фотографией? Это сходство вызывает у меня некоторое подозрение.
Мейсон развел руками.
— Я познакомился с Лили совершенно случайно, и теперь благодарен богу за то, что наши пути пересеклись.
Джина презрительно фыркнула.
— Тебе нужно будет благодарить бога, если ты сумеешь от нее отвязаться. У этой дамочки, наверняка, острые зубки. И если уж она в тебя вцепилась, то тебе придется приложить немало усилий, чтобы вырваться. Поверь, Мейсон, мне и моему жизненному опыту. То, что ты пытаешься представить как невинную встречу, на самом деле тонко просчитанная акция. Да и потом, судя по тому, что она заочно знакома со всеми — ты, наверно, рассказал все, что знал. Что ты там наболтал ей про меня?
Мейсон с сожалением вздохнул.
— Странно, мне казалось, что ты с первого взгляда должна влюбиться в свое отражение… Но, судя по всему, Лили произвела на тебя другое впечатление.
Джина огрызнулась, словно затравленный зверь.
— Ты ошибаешься насчет моей любви к Лили Лайт! Я не испытываю к ней ни грамма теплых чувств.
СиСи, которого тоже интересовало поразительное сходство Лили Лайт с Джиной, подошел к сыну, с трудом сдерживая постоянно охватывающее его в разговорах со своей бывшей супругой раздражение, обратился к Джине.
— Послушай, у меня складывается такое впечатление, что Мейсон познакомил нас с еще одной из твоих родственниц. Интересно, где ты ее до сих пор прятала? Может быть, это какое‑нибудь тайное оружие, приготовленное тобой для борьбы с нами?
Джина сделала брезгливую мину.
— Не смеши меня, СиСи. С этой женщиной я не знакома. Мне никогда в жизни не приходилось встречаться с ней. Надеюсь — больше и не придется. С меня вполне достаточно знакомства.
СиСи наморщил лоб.
— Ты уверена в этом? Вы удивительно похожи. Я, честно говоря, не склонен тебе верить.
Джина бросила на Ченнинга–старшего такой оскорбленный взгляд, что ему пришлось отвести глаза в сторону.
— Ты, конечно, можешь мне верить или не верить — это твое дело. Но Хейли — моя единственная родственница.
По лицу Мейсона было видно, что он испытывает по отношению к Джине некоторое сочувствие.
— Отец, внешнее сходство — это всего лишь совпадение. Первое и, к счастью, последнее.
Однако его слова развеяли у Джины это ощущение.
— Лили — добрая женщина, — продолжил Мейсон. — Она незаурядная женщина, а ты…
Нахмурившись, Джина огрызнулась.
— Очень смешно, Мейсон! Тебе сегодня как никогда удается черный юмор.
СиСи снисходительно усмехнулся.
— Джина, это действительно была шутка. Джина не выдержала и, нацепив на лицо маску обиженного целомудрия, гордо удалилась.
Проводив ее взглядом, полным сожаления, Мейсон повернулся к отцу.
— Интересно, а какое впечатление произвела на тебя Лили Лайт? Согласись, что она действительно необычная женщина.
СиСи озадаченно вытянул губы.
— Ну… Я не могу сказать, что она не произвела на меня никакого впечатления, — неопределенно сказал он. — Что‑то в ней есть…
Мейсон обрадованно подхватил:
— Ты предлагал мне поселиться в твоем доме. Твое предложение по–прежнему остается в силе?
— Да, конечно.
— Тогда я принимаю твое приглашение, — быстро сказал Мейсон. — Но я возьму с собой Лили.
СиСи с изумлением посмотрел на сына.
— Прости?.. — вопросительно произнес он. — Честно говоря, я ничего не понимаю. Может быть, я ослышался?
— Ей негде жить, — объяснил Мейсон. — Я хотел бы, чтобы она поселилась в нашем доме.
У СиСи глаза полезли на лоб.
— Твое предложение, Мейсон, конечно, очень лестно для меня — принимать в своем доме такого знаменитого пастыря, как Лили Лайт, очень почетно. Однако, в таком случае возникает беспрецедентная ситуация — духовный лидер делит ложе с одним из своих учеников. Причем, оба делают это без всякого стеснения. Я, конечно, не ханжа. Но вы можете оказаться в щекотливой ситуации. Что, если об этом узнает паства?
