Новые жильцы с благодарностью принимали советы старожилов, рассказывая им в свою очередь о ресторанчиках Пиратского берега и Фишерменс–Уорф.
Через несколько дней Перла и Келли знала уже едва ли не вся улица. Их приветствовали по утрам, как старых знакомых. Их дом тем временем менялся прямо на глазах. Внутри кипела работа: маляры красили стены и клеили обои; водопроводчики меняли сантехнику в ванных и туалетах; до позднего вечера тарахтели машины, приводившие в порядок паркет, допотопная электропроводка была удалена и заменена новой и современной. Потихоньку стала появляться и мебель.
В общем, дом постепенно приобретал совершенно иной вид, и теперь лишь его общие очертания напоминали то обшарпанное здание, которое стояло здесь лишь неделю назад.
Было раннее утро, когда Перл стал вытаскивать на улицу сложенный в большие бумажные пакеты строительный мусор. Он совсем не обратил внимания на стоявший на другой стороне улицы черный «порш», за рулем которого сидел мужчина лет тридцати пяти в темных солнцезащитных очках и внимательно разглядывал лежавший на рулевой колонке фотоснимок, на котором был запечатлен дом, принадлежавший теперь Перлу и Келли.
Увидев вышедшую следом за Перлом Келли, которая несла большую кипу свернутых старых обоев, мужчина вскинул голову и снял очки. Смерив Келли внимательным взглядом, он едва заметно улыбнулся и стал барабанить пальцами по приборной панели:
— Любопытно, — вполголоса произнес он.
Увидев, как Келли остановилась рядом с Перлом и чмокнула его в щеку, мужчина отшвырнул в сторону лист с фотографией дома и, резко надавив на педаль газа, рванул «порш» с места.
Еще через неделю ремонт был закончен. Комнаты приобрели именно тот вид, который хотела Келли — ослепительно белые стены, белые обои, белая мебель, белый кафель, белый мрамор, белый фарфор…
Теперь дом был готов к тому, чтобы в нем можно было жить и сдавать квартиры.
Перл выставил на газоне рядом с домом табличку с надписью: «Сдается квартира на первом этаже — $ 1300, студия — $ 1500».
После того, как объявление было напечатано в газете, к Перлу и Келли стали обращаться желающие снять квартиру.
Первой была пожилая супружеская чета, которая пришла в дом на Аламо–Сквер поздним дождливым вечером. Перл отправился показывать квартиру, располагавшуюся на другой стороне дома:
— Вот здесь отдельный вход, — объявил он. — Мебель и предметы интерьера — наши. Мы просим за эту квартиру 1300 долларов в месяц плюс две тысячи долларов вперед в качестве страховки. Вам нужно будет платить также за газ, электричество и воду.
Хотя Перл делал все артистично и очень убедительно, на лицах посетителей был написан испуг. Им явно была не по карману такая сумма, хотя квартира того стоила. Уныло осмотрев огромные комнаты и просторную кухню с самой современной техникой, старики повздыхали и, пообещав позвонить, ушли.
И если Перл поначалу каждый раз расстраивался, когда очередные потенциальные квартиросъемщики уходили, пообещав позвонить, то через несколько дней он лишь привычно и терпеливо демонстрировал достоинства квартиры очередным посетителям:
— Вот здесь у нас сзади прекрасная кухня — газовая плита, микроволновая печь… — рассказывал он супружеской паре средних лет, которая приехала смотреть квартиру вместе с шустрым мальчишкой лет семи. Он носился по коридорам с черным мелком в руке и, разумеется, не мог не испачкать ослепительно белые стены.
Хозяева еще не успели уничтожить следы пребывания озорника в доме, как в дверь снова позвонили. На сей раз интересоваться квартирой пришла довольно необычная пара — двое молодых людей лет двадцати пяти, обтянутые черной кожей, в цепях и клепках.
— У вас сдается квартира? — хмуро буркнул один из них.
Келли, которая открыла дверь, оторопело отступила назад, но, стараясь не выдать своего смущения, ответила:
— Да, проходите.
Она повела за собой юную пару, демонстрируя комнаты, кухню. Молодые люди поинтересовались также и ванной. Их просьба была удовлетворена — Келли продемонстрировала огромную комнату с большим зеркалом на стене:
— Вот здесь, — сказала она, — двойной душ. Мы заменили кафель и поставили увеличенную ванну.
— Да, — удовлетворенно протянул один из кожаных посетителей, — ванна клевая, что надо. Здесь можно и вдвоем, и втроем плескаться.
— Только нам кое‑что не нравится, — добавил второй. — Мы хотели бы здесь все перекрасить.
Келли непонимающе мотнула головой:
— Что вы имеете в виду? Ванную комнату? Один из парней махнул рукой:
— Да нет, всю квартиру. Мы, конечно, понимаем, что это потребует затрат, но мы все оплатим и привезем свои материалы. А то здесь дышать невозможно.
— Вот именно, — добавил его приятель. — Мы здесь задыхаемся.
Келли озадаченно потерла лоб:
— В какой же цвет вы все хотите перекрасить?
— В черный, — в один голос ответили посетители. Келли пообещала подумать и, посетовав на обилие предложений от квартиросъемщиков, поскорее выставила любителей черного цвета за дверь.
— Этим я никогда в жизни не сдам квартиру в своем доме, — решительно ответила она на вопрос Перла, могут ли эти ребята рассчитывать на квартиру в их доме. — Пусть они даже и пять тысяч долларов заплатят, но в моем доме не будет ни одной черной стены.
Перл криво усмехнулся:
— Может быть, белые стены напоминали им о той психушке, где они долгое время находились.
Келли не понравилась эта шутка:
— Между прочим, я тоже долгое время провела в одном заведении подобного рода, однако это еще ничего не значит. И, между прочим, — несколько обиженным тоном добавила она, — стены там были не белые, а голубые и серые.
Перл миролюбиво махнул рукой:
— Ну ладно, ладно, Келли, я совсем не хотел тебе напоминать об этом. Просто мне показалось, что этим ребятам нужно подлечиться.
— Мне тоже так показалось, — ответила Келли, обнимая Перла за шею. — Просто нужно быть очень осмотрительными в выборе жильцов, а то, знаешь, попадется какой‑нибудь неуемный любитель хэви–металла или сатанист, а потом хлопот с ним не оберешься. Так что, будь бдителен, дорогой. Я всегда буду прислушиваться к твоим советам. В этом доме ты — хозяин…
После молодых людей в черном квартиру смотрели еще одни необычные посетители — супружеская пара предпенсионного возраста. Необычность этих посетителей заключалась в том, что и муж, и жена были японцами.
Они вошли в дом, попеременно кланяясь, поднося к лицу сложенные лодочкой ладони.
— Доблый вецер, — коверкая слова, сказал мужчина. — Мы хотели бы посмотлеть квалтила.
Келли встретила их гораздо радушнее, чем предыдущих посетителей:
— Вот комната, — вела она супругов по квартире. — Здесь, как видите, очень светло. Вот здесь кухня, газовая плита, микроволновая печь, посудомойка, кухонный комбайн. Мусор можно выбрасывать прямо, не выходя из кухни, вот здесь есть мусоропровод…
Пока она рассказывала, японцы восторженно разглядывали стены, даже осторожно трогая их пальцами. Судя по радостным восклицаниям на японском языке, квартира им нравилась.
— Ну как? — спросила Келли.
Они стали оживленно трясти головами:
— Холосо, холосо… Мы будем блать. Келли так же радостно кивнула:
— Я только хочу предупредить вас о наших условиях. Мы должны проверить вашу платежеспособность.
— А, понимаю, — кивнул японец. — С деньгами у нас — все о'кей, — ответил он совершенно по–американски. — Нам нравится эта квартира, очень нравится.
Его жена обнаружила вдруг на стене в коридоре след от черного мелка, который остался от маленького башибузука. Женщина ткнула пальцем в черную полосу и недовольно залопотала что‑то по–японски.
— Вы спрашиваете, что это? — догадалась Келли. — Мы это завтра же уберем, закрасим.
Для пущей убедительности она продемонстрировала движением руки вверх–вниз движения кисти:
— Мы закрасим это, — повторила она.
Японец объяснил это своей жене на родном языке. Та недоверчиво выслушала мужа и еще раз провела пальцем по испачканной стене, на всякий случай понюхав после этого палец.
