"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

— Ну, и…

— Так вот: я поверил ей, я почитал ее едва ли не за святую… Но потом мое восхищение сменилось жесточайшим разочарованием…

Уэйнрайт, с интересом посмотрев на своего собеседника, поинтересовалась:

— Вот как?.. Почему же?..

Мейсон замялся.

— Ну, это очень долго рассказывать… Просто в один прекрасный момент я понял, что Лили — совершенно не тот человек, каким пыталась все это время предстать в моих глазах… Она отрицала потребление алкоголя, находя его несовместимым с местом человека в мире — а сама украдкой пила бренди и виски… Говорила, что курение табака — страшный грех, однако я сам неоднократно заставал ее с папиросой в зубах… Однажды я спросил ее, почему ее слова расходятся с делом, на что Лили ответила, что таким вот образом она хочет искушать сама себя ко греху, чтобы побороть этот грех… Сперва я верил ей, но потом понял, что все это — чистой воды ложь. Однако сигареты и спиртное — все это оказалось пустяками в сравнении с глобальными целями Лили Лайт. Она просто охотилась за моими деньгами — никогда не забуду, каким хищным блеском зажигались ее глаза, когда она заводила разговор о деньгах… Я, считая себя честным человеком, так и сказал ей… С тех пор кривая наших отношений резко пошла на спад…

С этого момента лицо Джулии приобрело очень серьезное выражение.

— Вот как?.. Мейсон кивнул.

— Именно…

— А если не секрет — в каких именно выражениях ты сказал об этом Лили?..

Мейсон со вздохом произнес:

— Не секрет… От тебя, Джулия, у меня не может быть никаких секретов… Я сказал ей, что больше не верю ни единому ее слову, и что между нами все кончено… Честно говоря, цели, которые преследовала эта особа, — Джулия по выражению «эта особа» поняла, что Кэпвелл сознательно избегает называть ее имя. — Цели ее были далеки от тех деклараций, которыми она кормила меня каждый час… Я так и сказал ей об этом…

— И как же прореагировала Лили?.. — спросила Джулия после этих слов.

— Она сперва не поверила мне… Она никак не думала, что я способен сказать это ей, женщине, которую все время боготворил…

— А когда поверила?..

Мейсон, отодвинув от себя недопитый кофе, произнес в ответ:

— Когда поверила — начались истерики и скандалы… Она почему‑то вбила в голову, что в меня вселился или злой дух, или дьявол, или что‑то в этом роде… — Мейсон криво улыбнулся. — Да, так вот… Не знаю, говорила она это серьезно или притворялась — теперь это уже все равно… Скорее всего, это была уловка опытной аферистки и интриганки, она поняла, что теперь теряет меня безвозвратно.

Внимательно посмотрев на Кэпвелла, Джулия согласно кивнула:

— Вот–вот…

Она почему‑то ощутила в себе радость за Мейсона, услышав из его уст выражение «опытная аферистка и интриганка».

Тот продолжал, стараясь не смотреть на своего адвоката:

— Скорее даже — не меня теряет, а те деньги, на которые она рассчитывала… Ведь я не был нужен ей, а если и был, то лишь как бесплатное приложение к моим же капиталам… Она начала угрожать самоубийством на моих глазах, плакала, билась в истерике, начала устраивать мне совершенно невообразимые, дикие сцены… О, это было просто ужасно!..

— Так, — произнесла Джулия и, сделав небольшую паузу, спросила: — Хорошо… А каким образом эта Лилиан Лайт очутилась в номере гостиницы «Эдельвейс»?.. Если не секрет, конечно…

— Она начала всем рассказывать, что я пытался покушаться на ее жизнь.

Неожиданно Джулия Уэйнрайт перебила своего собеседника словами:

— Стоп! Кому это — всем?..

Мейсон пожал плечами.

— Ну, много кому…

— А она не имела в последнее время никаких контактов с мистером Джакоби?..

Недоуменно посмотрев на своего адвоката, Кэпвелл произнес:

— Не знаю… Может быть, и имела… Хотя — вряд ли. Насколько я понимаю, этот Генри Джакоби — недавний человек в Санта–Барбаре, и Лилиан вряд ли знала его…

Джулия покачала головой и подумала: «Странно… Откуда же тогда ему известно — Ничего не понимаю.

Впрочем, она могла и не афишировать своего знакомства с этим проходимцем Джакоби…»

После небольшой паузы Уэйнрайт поинтересовалась у собеседника:

— Послушай… Так как же она очутилась в гостинице «Эдельвейс»?

— Вот я и говорю: Лили почему‑то вбила себе в голову, что будто бы я намерен ее убить, и переселилась в эту гостиницу из нашего дома… Посчитала, что так ей будет безопаснее… Я, разумеется, не стал удерживать ее — жить, где ей только заблагорассудится — ее полное право… Вчера вечером она вдруг позвонила мне, и сказала, что хочет очень серьезно поговорить со мной… Более того — назначила встречу на сегодняшнее утро. Я, ничего не подозревая, пришел туда… — Мейсон опять отвел глаза: было видно, что он очень волнуется, что этот разговор доставляет ему неудобство. — Извини, мне тяжело это вспоминать, ведь это произошло буквально несколько часов назад… Она сидела в кресле. Когда я подошел, она холодно поздоровалась и спросила, не одумался ли я. Я еще раз повторил, что между нами все кончено, и что я не намерен иметь с ней больше ничего общего… Лицо Лили перекосила какая‑то злобная гримаса, и она сказала, что я еще очень сильно пожалею о таком своем решении и буду всю оставшуюся жизнь раскаиваться… Разумеется, я не придал этим словам ровным счетом никакого значения — мало ли что может говорить человек, поняв, что обанкротился?..

Джулия, прищурившись, очень осторожно перебила Кэпвелла:

— С этого момента, прошу тебя, постарайся быть как можно более подробным… Мейсон, ты ведь сам юрист, и потому должен прекрасно понимать, что в подобных делах самая, казалось бы, малозначительная мелочь может сыграть роковую роль…

Кэпвелл кивнул.

— Хорошо… Так вот, она начала говорить, даже не говорить, а кричать, что я буду очень и очень жалеть. Попыталась прочитать мне нечто вроде нотации, но я не поверил ни единому ее слову… Я ведь за это время неплохо изучил Лили…

— А потом?..

— Тогда она вдруг сказала, что ей невыносимо душно, и попросила меня открыть окно. Я еще подумал, что в такое холодное утро, как сегодня, это по крайней мере странно, но перечить не стал, потому что вид у Лили был совершенно удрученный…

— Так, хорошо… Что дальше?.. — спросила Джулия, лихорадочно вспоминая, не видела ли она Лили Лайт в обществе Джакоби.

— Она сказала, чтобы я принес из ванны влажное полотенце — я будто бы довел ее своим бессердечием до того, что у бедняжки так сильно разболелась голова, что единственное средство — приложить ко лбу холодный компресс…

— И ты?..

Мейсон пожал плечами.

— Пошел в ванну… Не мог же я ей отказать в этой целиком невинной просьбе…

— Действительно…

— Я почему‑то обратил внимание, что она проводила меня до двери ванны каким‑то… я бы сказал — напряженным взглядом…

Покачав головой, Джулия произнесла:

— Так, все понятно… Значит, она просто захотела на какое‑то время удалить тебя из комнаты, где сама находилась… Для меня это, Мейсон, теперь совершенно понятно.

Кэпвелл кивнул в ответ.

— Очень даже вероятно. Во всяком случае, когда я пришел, она с криком бросилась в открытое окно… Я даже не смог удержать ее…

Сказав это, Мейсон замолчал. Одного беглого взгляда на него было достаточно, чтобы понять, как сильно он переживает случившееся…

— А что было потом?.. Тяжело вздохнув, Кэпвелл изрек:

— В считанные секунды приехала полиция и «скорая помощь». К счастью, Лили осталась жива, теперь она находится в состоянии комы, и врачи, которые поддерживают жизнедеятельность ее организма, так и не знают, сколько все это будет продолжаться… Кто‑кто, а я прекрасно знаю, что такое кома — мой отец… — Мейсон осекся, не договорив. — Да, Лилиан Лайт теперь в госпитале… И боюсь, что надолго…

— Полиция провела экспертизу?..

Мейсон растерянно ответил:

— Да… Сразу же, как приехали…

— И каковы же результаты?..

— Они были готовы буквально спустя несколько часов. Было установлено, что на оконной раме нет никаких отпечатков пальцев, кроме моих, разумеется… Еще бы — ведь окно было свежевымыто — это они тоже установили… Более того — на момент, когда Лили выбросилась из окна, в комнате больше никого, кроме меня, не было, это установлено совершенно точно, и потому вся тяжесть подозрений, естественно, падает на меня…