Уэйнрайт небрежно кивнула.
— Можно…
— Надеюсь, угостишь кофе?.. А то я сегодня утром как выехал из дому, так даже и не позавтракал по–человечески, — улыбнулся Тиммонс.
Стараясь не смотреть на посетителя — до того он теперь был ей неприятен, — Джулия произнесла Агате, стоявшей у стола:
— Сделай господину окружному прокурору сэндвичей… Хорошо?..
Приготовление сэндвичей и иногда кофе тоже входило в секретарские обязанности Резерфорд.
Когда сэндвичи и кофе были готовы, Джулия, усевшись за стол и заложив ногу за ногу, наконец‑то посмотрела на Тиммонса.
— Ну, что у тебя?..
— Сейчас, сейчас, дай выпить кофе, — произнес Кейт, делая мелкие глотки.
Адвокат, нехорошо посмотрев на этого нежелательного посетителя, предположила:
— Вновь упрятал своего недавнего коллегу за решетку?..
Джулия не зря задала этот вопрос она по–прежнему недолюбливала Тиммонса, и, увидев его с самого раннего утра на пороге своего кабинета, приготовилась к самым неутешительным новостям.
Так оно и оказалось…
Кейт, отпив небольшой глоток и закусив сэндвичем, улыбнулся.
— Нет, пока еще твой Мейсон на свободе…
Джулия скривилась, будто бы глотнула не кофе, а уксусной кислоты.
— Почему это — пока еще?..
— Потому, — ответил Кейт, — что в этом деле появились новые улики против него.
Джулия посмотрела на неожиданного утреннего визитера с явным недоверием.
— Улики?.. Тиммонс кивнул.
— Да.
— Ты сказал — какие‑то новые улики?.. Так ведь, я не ослышалась?..
— Так, так…
Джулия, молча допив свой кофе, отодвинула чашку на середину стола и, с наслаждением закурив сигарету, поинтересовалась:
— Ну, и что же за улики?..
— Понимаешь ли, — начал Тиммонс таким тоном, будто бы говорил не с профессиональным юристом, адвокатом, снискавшим славу лучшего в своем роде, а с несмышленой маленькой девочкой или, как минимум, со студенткой–первокурсницей провинциального юридического факультета, — понимаешь ли, Джулия, для меня, собственно, как и для всех, это дело совершенно ясное…
Джулия поспешно возразила:
— А для меня — нет.
Окружной прокурор улыбнулся — твое, мол, дело, ты взялась за него, а потому можешь считать Мейсона невиновным… Знаем мы твои адвокатские штучки.
— Ни у кого не вызывает сомнений, что именно Мейсон Кэпвелл, и никто другой пытался отправить на тот свет свою близкую… — Тиммонс на секунду замешкался, пытаясь подобрать нужное выражение, которое бы лучше всего определяло характер взаимоотношений Лили Лайт и Мейсона Кэпвелла. — Ну, скажем, своего близкого человека, свою приятельницу, — Тиммонс, по–видимому, посчитал, что такое определение подойдет более других. — Всем, — окружной прокурор сделал ударение на этом слове, — всем это совершенно понятно…
Джулия, искоса посмотрев на него, только поинтересовалась:
— Кому это — всем?..
Кейт передернул плечами.
— Ну, мне, например…
Уэйнрайт только усмехнулась.
— Ну, Кейт, ты ведь — далеко не все…
— Многим горожанам, — произнес Кейт, который никак не ожидал встретиться с такой глубоко эшелонированной обороной адвоката.
Склонив голову на бок, Джулия иронично поинтересовалась:
— Послушай… Ты что — уполномочен представлять у меня мнение всего города?..
Тиммонс сразу же пошел на попятную.
— Я этого не говорил…
— Но ведь ты говоришь обо всех, — тут же напомнила ему Джулия. — Стало быть, я вправе предположить… Вправе предположить, что дело обстоит именно так…
Тон ее был довольно резок — в то утро мисс Уэйнрайт была зла, потому что всю ночь ей вновь болела голова, и она опять не выспалась…
А тут еще этот совершенно несносный Кейт Тиммонс — и для чего он сюда пришел?..
У Джулии вновь разболелась голова.
Нет, это просто невыносимо!..
Боже, сколько же все это может продолжаться?..
О, как в этот момент он был ненавистен для Джулии Уэйнрайт!..
Весь — и его новый шелковый галстук, и отутюженный дорогой костюм, и тонкая кремовая сорочка, и новые скрипящие туфли, и даже терпкий аромат дорогой туалетной воды, исходивший от него…
Тиммонс, самодовольно улыбнувшись, произнес:
— Ну, следствие теперь располагает несомненными доказательствами того, что Мейсон Кэпвелл загодя готово вил и планировал преднамеренное убийство… Убийство Лилиан Лайт.
Джулия насторожилась.
— То есть…
— Дело в том, — начал Кейт, — что незадолго до этого драматического эпизода Лили Лайт написала в прокуратуру письмо…
— Письмо?
Тиммонс утвердительно закивал.
— Именно…
— И что же за письмо?.. — поинтересовалась Джулия, лихорадочно соображая, что же именно могла написать эта аферистка, да еще — в прокуратуру.
— Ну, — начал Кейт, — я не могу разглашать этого… Ты ведь сама прекрасно знаешь законы. Я не могу разглашать этого до начала судебного заседания. То есть — до пятницы. Вот в пятницу и узнаешь…
Прищурившись, Джулия со скрытой враждебностью поинтересовалась:
— Тогда я хочу понять, для чего же ты тогда явился ко мне с утра…
— Чтобы постараться убедить тебя, — воскликнул Тиммонс, — что надеяться на благополучный исход дела — бесполезная трата времени! Мне просто жаль твоего времени, Джулия…
— Спасибо за сочувствие, — отрезала Уэйнрайт и отвернулась.
Допив кофе, Кейт отодвинул чашку. Джулия, посмотрев на него с видимой неприязнью, сказала:
— Кейт, мы с тобой не далее, как несколько дней назад говорили на эту тему по телефону… Ты ведь прекрасно знаешь, что такое презумпция невиновности… Никто не может быть назван преступником до того момента, как его вину не определит жюри присяжных… Не так ли, Тиммонс?.. Кому–кому, — Джулия невольно скопировала его недавние интонации, — а тебе это, профессиональному юристу, должно быть прекрасно известно…
Пожав плечами, окружной прокурор заметил:
— А я, собственно, и не говорю, что Мейсон Кэпвелл — преступник. Это — не более, чем предположение. Основанное, кстати говоря, на более чем веских уликах… А у твоего Мейсона, между прочим, нету абсолютно никакого алиби… Так что зацепиться вам не за что.
— Это не твое дело…
Кейт, откинувшись на спинку стула, лишь заметил в ответ:
— Вполне возможно, не отрицаю… Во всяком случае, этот наш разговор с тобой — неофициальный, так сказать, неслужебный, так что до пятницы это — действительно не мое дело… До пятницы. Но теперь я и не говорю, что вина Кэпвелла доказана…
— Вспомни, что ты заявил судье Джаггеру, когда встал вопрос — отпустить моего подзащитного под залог или нет?.. — напомнила Джулия.
— Я только сказал, что человек, который обвиняется в покушении на преднамеренное убийство, может быть опасен для общества, — попытался было выкрутиться Тиммонс, но Джулия вновь сказала:
— Меня поражает, Кейт, даже не то, с какой легкостью ты теперь пытаешься найти для себя оправдание, а то, как легко ты сдал на этом заседании своего недавнего товарища и коллегу…
Кейт только поморщился.
— Ну, скажем, товарищем мне он никогда не был… У меня вообще в жизни мало людей, к которым я испытываю дружеские чувства. А что касается твоего замечания… Понимаешь ли, — начал он все тем же менторским тоном, — понимаешь ли, Джулия… Я прежде всего прокурор, а потом уже — человек. Я стою на страже закона. И, разумеется, если этот твой Мейсон…
— Почему — мой?..
Улыбнувшись, Кейт пояснил:
— Но ведь ты взялась его защищать… Так вот, если твой подзащитный, — он сознательно употребил это слово, пытаясь таким образом дать понять Джулии, что снимает с себя всякую ответственность за этого человека, — если он совершит за это время еще одно преступление… Ну, отвечать, конечно же, будет он… Но и ты тоже… Ведь это ты ходатайствовала о том, чтобы его выпустили под залог… Не так ли?..
Джулия глухо ответила:
— Я адвокат… Но прежде всего, Кейт — я человек, я понимаю, что Мейсон не мог выбросить Лилиан Лайт из окна… Я верю ему.
