– Я говорила тебе еще тогда: пока ты со мной, я не позволю тебе умереть, Ханзаде!
Он долго смотрел на меня, и я почувствовала, как глаза наполняются слезами. Не выдержав, потянулась к его волосам, но и этого оказалось недостаточно. Я забралась в ванну и крепко обняла его. Обхватив меня, как бездомного котенка, которого подобрал на улице, Эмир тяжело вздохнул, будто сдаваясь. Когда его губы коснулись моего лба, я заплакала. Я должна была поддерживать его, давать ему силы, а вместо этого ревела, как дура, прижавшись к его груди. Я плакала так безутешно, что ему пришлось отстранить меня, чтобы успокоить. Хотя, возможно, ему просто надоело, что я заливаю его слезами.
Его дрожащие пальцы коснулись моего подбородка, заставляя меня поднять глаза.
– Твое лицо от слез так изменилось,
Бедняжка! [3]
Я невольно слабо рассмеялась. Если он тратит последние силы, чтобы подбодрить меня, я должна ответить тем же. Я вытерла нос и откинула волосы:
– Слез не велика победа:
И раньше было мало в нем красы.
Он улыбнулся, скрывая боль, и покачал головой, будто упрекая меня:
– Ты хуже слез вредишь ему словами.
Я пожала плечами. Я больше не плакала:
– Но правда ведь не клевета, синьор;
И говорю я о моем лице.
Пальцы Эмира коснулись моей щеки. Он попытался погладить ее, но у него не хватило сил:
– Оно – мое; ты ж на него клевещешь.
Я посмотрела в его голубые глаза и стиснула зубы. Холодный мрамор ванны нагрелся от наших тел. Когда я снова прижалась к его груди, я не была уверена, пытаюсь ли я скрыть только слезы… или что-то еще.
* * *
Когда начинался новый приступ, я прижималась к Эмиру еще теснее, будто могла руками унять его дрожь. И с каждым приступом его объятия становились все крепче. Кажется, он повредил мне ребро, но мне было все равно. Я готова была сломать несколько костей, лишь бы помочь ему выдержать это – я смертельно боялась, что он впадет в кому или, того хуже, умрет.
Через много долгих минут его тело наконец перестало трястись. Дыхание выровнялось. Сердце под моей щекой билось ровно и спокойно. Я подняла взгляд. Голубые глаза встретились с моими, Эмир слабо улыбнулся, и я ответила ему тем же.
Мне уже казалось, что худшее позади, как Эмира вдруг начало рвать. Я быстро помогла ему выбраться из ванны. Казалось, теперь это никогда не закончится. Спазмы повторялись снова и снова… Минуты казались вечностью. Когда желудок опустел, Эмира начало рвать желчью, а затем – кровью.
Я сглотнула, застыв на месте от ужаса. Думай, Сахра, думай!
Эмир предупредил, что сегодня ночью может случиться худшее, и принес из клиники шприц с сильным успокоительным. Он заверил, что это поможет. Если других вариантов не останется, я должна буду сделать ему укол.
Похоже, момент настал.
Я бросилась в его комнату, схватила шприц из ящика и помчалась обратно. Мои босые ноги тихо шлепали по полу. На пороге ванной я споткнулась и упала. Поднялась, сняла колпачок с иглы. Руки у меня дрожали. Кровь брызнула на ванну, пока я пыталась сосредоточиться на скорченном передо мной теле. Оно выглядело ужасно. Куда колоть?
Я подняла шприц и медленно нажала на поршень, выпуская воздух. Прозрачная жидкость, брызнувшая из иглы, вернула мне самообладание.
Эмир не может умереть, когда я рядом!
Не раздумывая, я крепко схватила его руку, вонзила иглу и изо всех сил надавила на поршень. Мышцы Эмира были так напряжены, что для этого приходилось прикладывать невероятные усилия. Лекарство закончилось, и я осторожно извлекла иглу.
Не моргая, я ждала эффекта.
Но ничего не происходило. Его продолжало рвать кровью, и я все сильнее леденела от ужаса.
– Эмир!
Боже, почему препарат не действует?! В панике я начала трясти его:
– Эмир! У тебя есть еще инъекции?!
Он либо не слышал меня, либо не мог ответить из-за рвоты. Я неистово молилась, мешая слова со слезами, когда все вдруг прекратилось. Эмир сделал несколько хриплых вдохов, откинулся назад, закрыл глаза и больше не открывал.
В ужасе я наклонилась к нему, прижав ухо к его груди. Сердце билось. Я наклонилась к его губам – Эмир дышал!
Когда его грудь начала подниматься в спокойном ритме, я выпрямилась. Кажется, он заснул. Глубоко вздохнув, я опустилась на пол. Холодная плитка казалась мне мягким ковром.
Я не могла сдержать глупой улыбки. Эмир не умрет.
Если мы пережили сегодня, то переживем и завтра, и послезавтра, и сколько бы дней ни понадобилось.
Я не сдамся, пока этот яд не выйдет из его тела.
* * *
Эмир не просыпался до самого полудня. Я испробовала даже бесчеловечные методы – плеснула на него холодной водой, – но это не помогло.
Когда пришла Сафие-абла и увидела меня сидящей на коврике в ванной, она не особенно-то и удивилась. Даже заметив, что я смотрю на полураздетого Эмира в ванне, она сначала улыбнулась, но потом нахмурилась, видимо поняв, что что-то не так.
Домработница подошла, переваливаясь с ноги на ногу из-за немалого веса. Поймав ее тревожный взгляд, я беспомощно сказала:
– Он не просыпается…
Сафие-абла задумалась на несколько секунд, затем без объяснений ухватила крупного мужчину, лежащего в ванне, за руки. Когда она жестом велела мне взяться за ноги, я в растерянности подчинилась.
Признаюсь: Сафие-абла сделала бо́льшую часть работы, когда мы несли Эмира в кровать. В конце концов, у нее было больше опыта: уверена, за всю жизнь ей довелось потаскать немало тяжестей. Когда мы в конце концов уложили его, домработница решительно развернулась и ушла. А через несколько минут вернулась с тазом воды и полотенцем.
Осторожно, держа полотенце подальше от себя, она окунула его в воду, отжала кончиками пальцев и аккуратно поднесла к носу Эмира. Потом еще раз. И еще раз.
Наконец Эмир сморщился, а затем открыл глаза.
Когда его голубые глаза приоткрылись, я вскрикнула от радости и бросилась обнимать сначала Сафие-аблу, а потом его. Мы помогли ему сесть, и выглядел он при этом совершенно изможденным. Сафие-абла сказала, что идет готовить свой оживляющий суп, и удалилась.
Я присела на край кровати, гладя его волосы. Я не спала всю ночь, боясь пропустить момент его пробуждения, но сейчас не чувствовала ни капли усталости.
Эмир посмотрел на меня и улыбнулся. Вернее, попытался.
– Видишь? Справился как миленький, – сказала я, ухмыляясь.
Он закашлялся, пытаясь засмеяться, затем приложил руку к горлу и посмотрел на меня:
– Будем считать, что с того света я вернулся. Но еще рано говорить, что справился. Сегодня тоже может быть тяжело. Думаю, нам стоит взять в клинике еще препарат для инъекций.
Как только он произнес это голосом человека, постаревшего на десять лет, я вскочила на ноги, как рядовой, получивший приказ. Пока здесь Сафие-абла, Эмир в безопасности. И если я потороплюсь, то смогу вернуться до следующего приступа.
Надевая темно-синее пальто и перекидывая сумку через плечо, я услышала, как Эмир хрипло позвал меня:
– Кстати, Джульетта, в следующий раз попробуй ввести половину дозы. Это не «Эдем», но ты чуть не отправила меня в кому.
Я смущенно улыбнулась. Эмир назвал имя сотрудника клиники, к которому нужно было обратиться. Мне достаточно было сказать: «Привет, я Джульетта». Услышав это, я недовольно поморщилась:
– Ты серьезно веришь, что я представлюсь как Джульетта, Ханзаде?
