Прятки с любовью (СИ) - Софт Жанна

— Как чувствуешь себя?

— Отвратительно, — вразрез со словами, я выдавливаю улыбку, и отпиваю немного кофе из стаканчика.

Напиток тут же обжигает израненное трубкой ИВЛ горло, но это лучше, чем ничего.

— Что случилось? Воронин?

Снова медленно киваю, подтверждая догадку Марка. О том, что он был не один, и меня едва не растерзали сразу три каких-то гопника, я говорить не стала. Побоялась, что это вызовет неприязнь. Он и так не лучшего мнения обо мне.

— Мне кажется, пора принимать меры. Твой бывший становится реально опасным. Ты просто не успела задохнуться. Но была близка к этому, понимаешь?

Понимаю. Но что я могу сделать?

— Расскажи Нагольскому, он поможет, — вдруг предлагает Марк, и мне эта идея совершенно не нравится.

— Я не хочу, что бы они встречались.

— А умереть хочешь? — жестко отзывается мой телохранитель.

— Ты не дашь этому случиться, — дерзко отвечаю, хотя и понимаю, что нарываюсь на грубость.

Марк ничего не отвечает, только оглядывает меня с долей какого-то отчаяния. Словно бы у него руки опускаются. Мужчина пьет из своего стаканчика кофе, и возникает неловкая пауза.

Я тоже делаю еще один глоток.

— Медсестра тебе глазки строила, — зачем-то сообщаю, — ты видел?

Марк недоуменно оборачивается на двери, куда ушла девушка, и хмурит брови.

— Кстати, об этом. Зачем Закорюкину ко мне подослала?

Вот это поворот! Мало того, что он разузнал секрет Таньки, так еще и так прямо спрашивает. Ну, интриган из него никакой. Впрочем, эта прямота подкупала.

— Ну, ты ей еще в клубе понравился, — отвечаю осторожно, — я не подсылала. Она сама.

Вру, конечно. Но кто меня осудит? Смотрю в его глаза, пытаясь понять. Считать реакцию. Поверил?

Не очень то, похоже.

Марк допивает свой кофе, сминает стаканчик и бросает в мусорку. О чем он думает? Как же мне хотелось узнать!

— Ладно, — мужчина встает, и берет свою ветровку, что висела на спинке кровати, — Раз ты в порядке, я поехал.

Почему-то мне стало грустно. Не хотелось его отпускать.

— Марк, я…

— Дмитрий Васильевич велел, — перебивает он, надевая и расправляя ворот куртки, — приготовить для тебя комнату в его доме. Пока не восстановят твою квартиру. Выписывают тебя завтра, а мне надо проследить, что бы все соответствовало твоему уровню, — насмешка, столь явно мелькнувшая в его словах, больно зацепила мое самолюбие.

Он расправил куртку, словно бы тоже тянул время, и шагнул ко мне.

— Теперь, у него под боком тебе будет еще проще забраться в его постель?

Мне захотелось расплакаться. Почему он так жесток? Впрочем, я знала почему. Потому, что я этого заслуживаю.

— Важнее забраться в его голову, — пытаюсь держать лицо, отвечаю деловито, — Но раз здесь ты, а не он, значит, я проигрываю.

Мне не сложно признать свои ошибки. Сложно озвучить это тому, кто забрался в твою голову. И, похоже — сердце.

Марк молча смотрит в мои глаза длительную паузу, потом разворачивается и идет к двери.

На ходу говорит:

— Я заберу тебя завтра в три.

Глава 9

Светлана

Он приехал, как и обещал.

Я пыталась, правда пыталась переосмыслить все то, что я делаю. И куда увожу свою жизнь.

Времени на это было более чем достаточно. И стерильно белая палата с ярко красным букетом роз, очень этому способствовала.

И все же, как я не пыталась найти изъян в Нагольском, и простом плане стать его супругой, у меня ничего не получалось. В сложившейся ситуации единственно верным будет остаться с Димой. Иначе Воронин не отстанет.

И тот факт, что он предложил переехать в его дом, на время восстановления, и правда, развязывало мне руки. Я смогла бы показать себя с лучшей стороны. Милой и доброй, хозяйственной и нежной. Конечно, поведение Димы немного настораживало. Он так легко подавался моим простым интригам. Но мне хотелось верить в то, что он просто очарован и думает не головой.

Марк встретил меня у парадного входа, и помог сесть в машину, легко забрав у меня сумки из рук.

— Дима еще не вернулся? — едва Марк садится за руль, спрашиваю.

Солнечный отрицательно качает головой.

— Какие-то проблемы, обещал быть к среде. А до тех пор, я ответственный за твое здоровье и настроение. Это, буквально, цитата.

Марк кидает мрачный взгляд в зеркало заднего вида, на меня, и заводит машину.

— Пристегнись.

Я послушно выполняю команду и отворачиваюсь к окну. Чувствую, что он все так же придирчиво разглядывает меня в зеркало, и почти не следит за дорогой.

А полюбоваться, конечно, было чем. На мне белая рубашка и джинсы, волосы небрежно собраны на затылке, ни капли макияжа. На коже проступили синяки, и я старалась максимально все это скрыть.

Но взгляд мужчины буквально, пробирался сквозь одежду. Казалось, он видит меня насквозь. Отсюда и это холодное пренебрежение, и неприязнь.

Какое-то время мы едем в полной тишине.

— Он тебя изнасиловал?

Вопрос Солнечного застает меня врасплох. Я поворачиваюсь, и ищу его взгляд в зеркале заднего вида. Нахожу.

Отвечать не хочется, потому что мне кажется, это обычная жалость.

Поправляю темные очки и качаю отрицательно головой.

Но Марка подобный ответ не удовлетворил.

— Тебе нечего стесняться. Он должен заплатить, за то, что сделал. Ты написала заявление?

Мои губы трогает усмешка.

— Воронин депутат, ты не забыл? У него неприкосновенность.

— Ну, так скажи боссу, — не отстает водитель, — думаю, он найдет способ… или мне сказать?

Тяжело вздыхаю. Это никогда не кончится.

— Да сказала я, вчера, — нехотя отвечаю и снова отворачиваюсь.

Чувствую себя какой-то дешевкой. Бесполезной и беспомощной. И то, как волнуется обо мне Марк, все еще больше усугубляет.

Солнечный кивает удовлетворённо, и снова смолкает.

В полнейшей тишине мы достигаем дома Нагольского.

Марк быстро паркует машину и достаёт из багажника мою сумку. Нам на встречу выходит полноватая и пышногрудая женщина — Валентина.

Домоправительница Димы.

— С возвращением, Светлана Георгиевна, — улыбается она, впрочем, не очень искренне.

Любая женщина не терпит конкурентов на своей территории. Впрочем, я не собиралась брать дела домоправительницы на себя. Даже если стану госпожой Нагольской.

— Спасибо, Валентина Егоровна, — в тон женщине отвечаю, держась в тени фигуры Марка.

— Что желаете на ужин? Мы получили свежайшую телятину…

— Не стоит беспокоиться, — я спешно останавливаю поток, — Не принимаю пищу вечерами.

На округлом лице домоправительницы отразилось удивление, но она спешно кивнула.

— Хорошо, если я буду нужна, звоните. А теперь, идемте, покажу отведенную для вас комнату.

Марк неуверенно топтался рядом, совершенно дискомфортно ощущая себя вне машины. Вероятно, его работа заканчивалась порогом дома. И внутрь он редка заходил.

Впрочем, Валентина взяла на себя командование парадом, и увлекла нас за собой на третий этаж роскошного особняка, в его восточное крыло.

Дом был спроектирован довольно старомодно. Скрипучий и огромный, пугающе готический. Я могла бы поклясться, что тут, в тени углов, затаилась пара приведений. Но кажется, никого из присутствующих это совершенно не занимало.

Всю дорогу, слыша тяжелые шаги Марка за спиной, я сдерживала себя, что бы ни обернуться и посмотреть на него. Попытаться считать его мысли.

О чем он думает?

— Вот ваши комнаты, — по-хозяйски распахивая передо мной двери, проговорила Валентина Егоровна, — Тут гардеробная, — она входит за мной вслед и сразу же указывает на одну из дверей, — там ваш личный санузел с ванной комнатой, и спальня, — кивает на двустворчатые двери у окна, — Располагайтесь.

Солнечный входит последним и ставит мою сумку на кушетку в стиле Борокко, позолоченными ножками и бархатной обивкой.

Домоправительница оборачивается к мужчине, и они с Марком, не сговариваясь, идут на выход.