Грант прищурился.
— Всем, кроме вас.
— Меня? — Локридж делал вид, что совершенно не понимает, о чем говорит Грант Кэпвелл.
— Да, вас. С недавних пор мне стало известно, что именно у вас, мистер Локридж, хранятся бумаги, которые позволят мне избавиться от СиСи. И единолично овладеть «Кэпвелл Энтерпрайзес».
Разумеется, Локридж знал о чем идет речь, однако это было столь сокровенной его тайной, что осведомленность Гранта повергла его в полное недоумение, и вызывала, само собой разумеется, некоторые вопросы.
— Очевидно, вы меня с кем‑то путаете, — попытался возразить мистер Локридж.
Но Грант повелительным жестом руки остановил его.
— Лайонелл — позвольте мне обратиться к вам так. Хочу еще раз напомнить вам, что мы оба деловые люди. И поэтому я не буду напрасно тратить время на выяснение не имеющих к делу никакого отношения обстоятельств.
Грант немного помолчал.
— Если вас так интересует данный вопрос, мы можем вернуться к нему несколько позднее.
Он вежливо наклонил голову, как бы прося разрешения продолжить.
— А сейчас, я с вашего позволения продолжу.
Локридж беспокойно заерзал на своем месте, но отказать не смог. В конце концов он успокоился и приготовился слушать. Тем временем Грант достал из небольшого чемоданчика, который он держал в руке, бумагу.
— Здесь у меня изложены предложения по поводу нашей совместной деятельности против СиСи Кэпвелла. Учитывая, что он немало насолил вам, я думаю, что вы с удовольствием согласитесь принять в ней участие.
— Позвольте спросить, — заметил Локридж. — А какой смысл для меня в том, что я помогу вам вернуть «Кэпвелл Энтерпрайзес»?
Глаза Лайонелла были холодны:
— Вы же понимаете, что богаче от этого я не стану.
— Станете! — с твердостью в голосе, уверенно возразил Грант. — Я не напрасно достал этот документ, здесь изложены мои предложения и гарантии… В случае достижения мной успеха вы получите сумму, равную достаточно крупному состоянию, после чего вы перестанете думать о деньгах до самого конца своей жизни.
С этими словами Грант подошел к Локриджу и вручил ему бумагу. Взяв ее в руки, Лайонелл с опаской посмотрел по сторонам, словно боясь, что их подслушивают.
Дело было столь щекотливым, что любая утечка информации могла грозить его срывом… Спрятав бумагу в стол и закрыв ящик на ключ, Лайонелл обратился к Гранту:
— Если вы позволите, я ознакомлюсь с вашими предложениями попозже. Разумеется, для всестороннего их обдумывания мне понадобится не один день.
— Я все понимаю, — Грант кивнул головой. — И поэтому не понукаю вас. Однако, хотел бы заметить, что нам стоит поторопиться, поскольку империя Кэпвелла с каждым днем все усиливает свое влияние. И если мы не будем действовать достаточно быстро, в один прекрасный день все наши планы могут рухнуть.
— Ну, что ж, — осторожно сказал Локридж. — В успешной реализации этого плана, очевидно, должен быть заинтересован и я. А, посему, я постараюсь ознакомиться с вашими предложениями оперативно и не затягивать с решением вопроса.
— Вы знаете, где меня найти. — Грант откланялся и вышел за дверь.
Сразу же после разговора с Грантом Кепвеллом Лайонелл Локридж решил посоветоваться со своим сыном Бриком. Правда, он носил другую фамилию — Уоллес.
Брик был сыном Софии, нынешней жены СиСи Кэпвелла и Лайонелла. Но жизнь его сложилась так, что его усыновили другие люди. И вырос он вдалеке от отцовского дома. Однако, затем Брик вернулся и теперь жил в Санта–Барбаре. Он был посвящен в отцовские дела. Поэтому Лайонелл решил немедленно посоветоваться с ним…
Изложив сыну суть своей беседы с Грантом Кепвеллом, он показал Брику документ, который Грант оставил Локриджу. Брик внимательно прочел его, затем несколько минут молчал.
Наконец, Лайонелл не выдержал:
— Ну, что скажешь? — нетерпеливо спросил он. Уоллес с сомнением покачал головой.
— Я не думаю, что он сможет этого добиться. Но дело даже не в этом. Я просто не верю этому человеку. Он так же коварен, как и СиСи.
Локридж эмоционально всплеснул руками.
— Я ему тоже не верю — воскликнул он. — Однако, ты должен признать, что несмотря на все различия, нас с Грантом кое‑что объединяет.
— Что же?
— Мы оба ненавидим СиСи! — ответил Лайонелл. Брик на секунду задумался, затем он с сомнением покачал головой и сказал:
— Пусть это так, но все‑таки, я думаю, было бы лучше, если бы твои юристы вначале посмотрели эти бумаги.
Локридж решительно возразил:
— Об этом не может быть речи. Я не могу допустить утечки информации.
Локридж нагнулся над столом и взял сына за руку.
— Брик, послушай. Это мой единственный шанс вернуть все, что отнял у меня СиСи Кэпвелл. Акции, собственность, дом… Все! Тут хочешь не хочешь, а придется поверить Гранту Кэпвеллу. Но я еще посмотрю…
Он прервался на полуслове, потому что в комнату, распахнув дверь, вошла Августа Локридж, его жена.
Несмотря на годы, она прекрасно сохранилась. Сразу было заметно, что она следит за собой. Ее изящная, подтянутая фигура, кожа, словно неподдавшаяся старению, говорили о незаурядном характере и воле этой женщины.
Она услышала последние слова Лайонелла и громко воскликнула:
— Что это ты посмотришь?
Она направилась к столу, за которым сидели Лайонелл и Брик. Вскакивая со стула, Локридж неохотно ответил:
— Августа, я пока еще не могу об этом говорить. Как женщина, привыкшая чтобы ей ни в чем не отказывали, Августа небрежно махнула рукой.
— Можешь! Ты ведь прекрасно знаешь, как я обожаю секреты. И, вообще, что это вы здесь замышляете?
Она внимательно посмотрела в глаза Лайонелла, а затем перевела взгляд на Брика. Они оба были похожи на двух мелких злоумышленников, застигнутых на месте преступления.
Они беспомощно переглядывались друг с другом, не зная что ответить.
В комнате повисла неловкая пауза.
Вернувшись домой с судебного заседания, Мейсон Кэпвелл стал усиленно налегать на виски.
В последнее время он часто прибегал к спиртному как способу облегчить отношения с окружающей действительностью.
Правда, нельзя было сказать, что он злоупотребляет горячительными напитками. Однако, это отнюдь не радовало Мэри.
Тем не менее, испытывая к нему глубокие чувства, Мэри закрывала глаза на некоторые недостатки Мейсона. В том числе и на этот.
Мейсон расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и расслабил галстук.
Он отхлебывал виски небольшими глотками, наслаждаясь вкусом знаменитого напитка из Кентукки. В этот момент в комнате зазвонил телефон. Мейсон на мгновение оторвался от стакана:
— Никого нет дома… — не совсем трезвым голосом сказал он.
Телефон, который находился в дальнем углу большой гостиной в доме Мейсона, продолжал настойчиво звонить.
Тогда Мейсон, на ходу допивая виски, направился к столу.
Он прошел мимо широкого дивана на котором лежали кожаные подушки, на ходу включил большую настольную лампу, выполненную в форме круглой китайской вазы с черным шелковым абажуром. Он подошел к столу, на котором помимо телефона, стоял еще серебряный письменный прибор, богато отделанный инкрустацией — прибор достался ему по наследству, и маленький бюст древнегреческого законодателя Солона.
К тому времени, когда Мейсон добрался до стола, телефон успел прозвонить уже добрый десяток раз.
Вместо телефонной трубки Мейсон взял бюст Солона и, приложив его к уху, серьезно сказал:
— Алло. Нет, мистера Кэпвелла нет дома… Значит, он умер сегодня в здании суда… Умер скоропостижно.
Телефон по–прежнему продолжал надрываться, пока Мейсон продолжал изъясняться с маленькой фигуркой античного законодателя.
В этот момент в комнату вошла Мэри. Она с удивлением посмотрела на Мейсона, который, приложив к уху бюст бородатого человека, пытался рассказать о своем отсутствии.
Ее брови удивленно приподнялись, но спустя секунду она поняла, что происходит.
На лице Мэри появилась улыбка. Она направилась к столу, за которым стоял Мейсон, по дороге огибая диван.
