Беспощадный король (ЛП) - Торн Айви

Она задыхается, когда я, наконец, отстраняюсь, и я понимаю, что больше не могу сдерживаться. Я почувствовал, как возбуждение закипает в моих яйцах с того момента, как прижал её к двери. Когда её горячий рот обволакивает меня, посасывая и облизывая, заглатывая меня целиком, я понимаю, что не могу дождаться. Мне нужно кончить, и нет причин сдерживаться.

— Я собираюсь... о боже, я, блядь, сейчас кончу, — рычу я, давая ей секундное предупреждение, прежде чем почувствую, как набухает мой член, и снова почувствую, как её рот сжимается вокруг него. Затем меня захлёстывает острое наслаждение, мой член пульсирует, когда я выстреливаю свою сперму ей в глотку, чувствуя, как она судорожно сглатывает, её глаза наполняются слезами, когда она смотрит на меня и проглатывает всё это, всю мою горячую, густую сперму.

Она не останавливается и не отстраняется, пока я полностью не кончаю, слизывая последние капли своим горячим мягким языком. Я стону, когда отрываюсь от её рта, поглаживая её волосы там, где всего мгновение назад сжимал их в кулаке.

— Хорошая девочка, — стону я. — Хорошая малышка, глотает мою сперму. — Я наклоняюсь, ставлю её на ноги, провожу пальцами по её волосам, провожу рукой по щеке. Я чувствую себя странно защищающим её, не желая отпускать её прямо сейчас, хотя я уже закончил. Обычно я не смог бы уйти достаточно быстро, желая уединиться в своём личном пространстве, но всё, чего я хочу сейчас, – это она. Прикасаться к ней, пробовать её на вкус, вдыхать её запах.

Но я не могу полностью избавиться от мысли, что это слабость. По крайней мере, пока. Поэтому я неохотно отступаю назад, убирая руку с её лица.

— Увидимся за ужином. — Я бросаю на неё последний взгляд и поворачиваюсь, чтобы уйти.

7

АФИНА

По тому, как ведут себя Кейд и Дин, я понимаю, что они, в какой-то степени, изменили своё мнение. Я планирую воспользоваться этим, если это вообще возможно. Я осознаю, что сейчас нахожусь на грани срыва по отношению к ним и к самой себе. Я была искренне расстроена, увидев, как он целует Уинтер на подъездной дорожке, и обрадовалась больше, чем следовало бы, услышав, как он сказал, что она его не возбудила. В то же время я чувствовала, как он прижимается к моему бедру, доказывая, насколько сильно я его возбуждаю. Я ощутила трепет возбуждения, от которого мне захотелось опуститься на колени и взять его в рот, почувствовать его вкус, когда он кончит.

Моё влечение к этим парням – это проблема. Я не совсем понимаю, как с этим справиться. Я никогда никого не хотела так, как хочу их. Никто и никогда раньше не вызывал у меня таких чувств, и это одновременно сложно и поразительно. Но что ещё более удивительно, когда я спускаюсь к ужину, то вижу на обеденном столе новенький iPhone и тонкий кожаный бумажник, лежащие перед моим обычным стулом. Кейд и Дин оба пристально следят за дверью, ожидая моего появления.

Джексон тоже здесь, но он не смотрит на меня. Когда я обращаю на него внимание, он активно отворачивается, сосредоточившись на энчиладасе на своей тарелке, хотя и не ест. Он просто ковыряет его вилкой, но на его лице застыло напряжённое, сердитое выражение.

Просто глядя на него, я начинаю злиться.

Мне нужно отвлечься, и бумажник, и телефон, лежащие совсем не на своём месте, становятся подходящими мишенями для меня.

— Что это? — Спрашиваю я, указывая на них. — Странная закуска.

Кейд ухмыляется, но Дин просто смотрит на меня, и напряжённость в его льдисто-голубых глазах слишком резко напоминает мне о том, что мы делали сегодня утром, об ощущении его во рту и солоноватом вкусе в горле.

— Твоё похищение заставило нас кое-что понять, малышка, — говорит Дин спокойно. — Когда ты приехала сюда, мы лишили тебя многих свобод. В то время это казалось идеальным, даже необходимым. Если бы ты оказалась здесь в ловушке, тебе пришлось бы быстрее принять свою новую реальность.

Джексон фыркает, но ничего не говорит. Ни Кейд, ни Дин не обращают на него внимания, по-прежнему полностью сосредоточившись на мне.

— Без денег и телефона ты беспомощна, если нас нет рядом, — просто говорит Кейд. — Если бы у тебя был телефон, ты могла бы позвать на помощь. Деньги бы тебе мало что дали, но недавно мы поняли, что ты даже не можешь купить кофе самостоятельно. На самом деле мы не думали, что тебе захочется чего-то сверх твоих обычных потребностей, — признается он, и у него, по крайней мере, хватает такта выглядеть несколько смущённым из-за этого.

Откровенно говоря, я не знаю, радоваться мне или злиться. Мысль о том, что они так мало заботились о моём личном комфорте, что даже не подумали о карманных деньгах, приводит меня в бешенство. И в какой-то степени они правы. Если бы у меня был телефон, возможно, всё было бы иначе. А может быть, и нет, может быть, я бы не смогла до него добраться, но они могли бы меня отследить. При мысли о том, что столько страданий, унижений и издевательств можно было бы избежать, мне хочется кричать и никогда не останавливаться.

Но, по крайней мере, сейчас они пытаются. Возможно, этого недостаточно. Возможно, этого никогда не будет. Возможно, как только я смогу освободиться, я всё равно покину этот город в своём воображении и никогда не оглянусь назад.

Однако в этот момент я замечаю, что они смотрят на меня с искренностью. Возможно, они не заслуживают моего прощения. Возможно, мне не стоит принимать их слова. Возможно, мне следует накричать на них, рассказать, как их пренебрежение привело ко всем тем ужасным вещам, которые произошли со мной, и отказаться когда-либо снова иметь с ними дело.

Но я чувствую... благодарность? Я рада, что они хотя бы немного осознают свою ошибку. И ещё кое-что – растущее тепло в моей груди, которое, как я понимаю, опасно. Я знаю, что не должна испытывать к ним сочувствие.

Я делаю шаг вперёд и беру телефон. Он матовый чёрный, и мне интересно, они просто решили, что это мой любимый цвет, когда выбирали его, или отправили кого-то выбрать его за них, или это было то, что они случайно взяли.

Кейд прочищает горло.

— Мы спросили Мию, какой цвет тебе нравится, — говорит он почти застенчиво. — Мы спросили её и о кошельке тоже.

Я в изумлении смотрю на него. Мысль о том, что они могли бы подойти к Мии и спросить о моих личных предпочтениях, кажется совершенно несвойственной тем парням, которых я знаю. Честно говоря, это сложно представить. Я бы почти не поверила им...

Но, несмотря на все испытания, которым они меня подвергали, они не лгали мне. Если уж на то пошло, то только Джексон может быть обвинён во лжи, но он упорно игнорирует всё это, сосредоточившись на еде, к которой, кажется, даже не притронулся. Кроме того, мне нравится думать, что я неплохо разбираюсь в людях. И я не верю, что они лгут.

— В бумажнике есть кредитная карточка, — спокойно говорит Дин. — У неё нет лимита, но обращайся с ней разумно, если не хочешь, чтобы тебя наказали.

Я могла бы поклясться, что его глаза зловеще блеснули при этих словах.

— Мы, конечно, оплатим и связь, — продолжает он. — Все расходы по-прежнему будут лежать на нас. Но если ты хочешь иметь возможность пройтись по магазинам, написать подруге или просто выпить кофе, то теперь это возможно. — Он прочищает горло. — Мы также отменяем запрет на выход за пределы кампуса. Если ты хочешь поехать в город с Мией, то можешь это сделать. Но только не в одиночку, ты поняла? — Он прищуривается, глядя на меня. — Если мы узнаем, что ты отправилась в город одна после того, что произошло, наказание, которое ты получишь, будет не из приятных. Я понятно выразился?

Я киваю, и Дин ухмыляется.

— Ты не так нам отвечаешь, милая. Тебе лучше знать.

Я облизываю губы, пристально глядя на него в ответ.

— Да, сэр, — отвечаю я и краем глаза замечаю, как Джексон закатывает глаза.

В какой-то момент мне придётся заняться его проблемами, если я хочу, чтобы мой план сработал. Но сейчас у меня нет сил. Я всё ещё нахожусь под впечатлением от открывшейся передо мной свободы, которую я не ожидала. Удивительно, как то, что раньше казалось мне само собой разумеющимся, теперь может восприниматься как привилегия.