Искалеченная судьба (ЛП) - Джеймс М.

Её губы нежно обхватывают край кофейной чашки, и я ощущаю, как нарастает моё возбуждение. Я делаю глоток рома, пытаясь подавить желание, которое становится всё труднее игнорировать.

— Конечно, — отвечаю я сухо. — Ты моя жена.

Она лишь кивает, осторожно потягивая кофе, и при виде того, как её губы прикасаются к чашке, мне кажется, что я вот-вот потеряю контроль над собой.

Оставшаяся часть полёта проходит в основном в тишине. Я пытаюсь сосредоточиться на работе, но в итоге сдаюсь и достаю планшет, чтобы почитать детективный роман, в который пытаюсь встроить то одну, то другую главу. София надевает наушники и достаёт свой планшет, практически отгородившись от меня на время полёта.

После ужина она задремала, прислонившись головой к окну, и её тёмные ресницы легли веером на щёки. Я смотрю на неё, не в силах отвести взгляд, несмотря на все свои лучшие намерения. Поскольку я настаиваю на раздельных спальнях, я никогда раньше не видел, чтобы она спала. Меня поражает, насколько настороженной она выглядит даже во сне. Она кажется напряженной, словно готова проснуться при малейшем беспокойстве. Это не сон того, кто чувствует себя в безопасности и доверяет своему окружению. Это сон того, кто всегда начеку, всегда готов к опасности.

Я наблюдаю за ней с лёгкой тревогой и пытаюсь понять, что мне ещё неизвестно о Софии Моретти. Какие тайны она скрывает, что заставляет её казаться такой уязвимой и беззащитной, словно она готова убежать в любой момент?

***

Уже темно, когда мы прибываем на курорт после пятнадцатичасового перелёта. Мы приземляемся на небольшой взлётно-посадочной полосе примерно в двадцати минутах езды от самого курорта, и, признаться, это был напряжённый опыт, мы с трудом удерживали в руках штурвал, так как самолёт был очень маленьким.

Во внутреннем дворе нас встречает камердинер и провожает к консьержу, в то время как другой сотрудник забирает наши сумки.

Сам курорт оказался ещё более впечатляющим, чем можно было представить по фотографиям. Роскошь здесь повсюду: в вестибюле, куда бы я ни посмотрел, всё сияет. Деревянные полы блестят, текстиль мягкий, а интерьер выполнен в пустынных тонах: красном, кремовом и тёмно-коричневом.

Стена за стойкой консьержа выполнена из необработанного камня, который выглядит по-деревенски, но в то же время привлекателен для высококлассных гостей, останавливающихся в подобных заведениях. Из больших окон, я уверен, открывается панорамный вид на луга и парк Серенгети в дневное время, а за одной из дверей я замечаю внутренний дворик, вероятно, место для завтрака на свежем воздухе.

— Это... просто невероятно, — бормочет София, оглядываясь по сторонам, пока менеджер регистрирует нас.

— Только самое лучшее для моей жены, — отвечаю я спокойно, изображая преданного мужа для нашей аудитории. София искоса смотрит на меня, в её глазах мелькает раздражение.

Она понимает, что это лишь игра, но подыгрывает мне, беря меня под руку и слегка прижимаясь ко мне. Я вновь чувствую сладкий аромат её фиалковых духов, и, несмотря на все усилия, мой пульс учащается, а тепло её тела, соприкасающееся с моим, посылает волну жара по моим венам.

— Два номера для вечеринки Абрамовых - королевские апартаменты с небольшим бассейном, личным консьержем и...

— Два номера? — Прерывает София, и я бросаю на неё острый взгляд. Я знал, что ей это не понравится, но не ожидал, что она будет возражать мне прямо на ресепшене. Однако, судя по выражению её глаз, она более чем расстроена.

Она выглядит достаточно разгневанной.

Администратор, темноволосая женщина с табличкой Элизабет на груди, переводит взгляд с одного на другого, чувствуя внезапное напряжение.

— Да, мистер Абрамов указал две спальни, когда бронировал номер. Какие-то проблемы?

— Не беспокойтесь, — спокойно говорю я. — Спасибо, Элизабет. Дальше мы сами справимся. — Я беру Софию за руку и увожу от стола, пока Элизабет заканчивает собирать наши ключи. София мгновенно отстраняется от меня, и её зелёные глаза вспыхивают гневом.

— Раздельные комнаты! — Она смеётся, и в этом смехе слышатся горечь и резкость. — У нас медовый месяц, Константин. Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть в глазах персонала? Что, если твой отец начнёт задавать вопросы?

— Сотрудникам хорошо платят за их благоразумие, — спокойно отвечаю я. — И мой отец не собирается вмешиваться в мою личную жизнь во время медового месяца.

— Твою личную жизнь, — повторяет она, повышая голос. Я бросаю на неё предупреждающий взгляд, безмолвно напоминая, чтобы она говорила тише, но она игнорирует меня. — Теперь это наша жизнь, Константин. Наш брак. А ты выставляешь меня дурой - женой, муж которой даже не хочет разделить с ней постель во время их медового месяца.

Я сжимаю губы, стараясь сдержать свой гнев. Мне не нравится, когда мной пытаются манипулировать, а именно это, как я чувствую, происходит сейчас, и моя жена пытается склонить меня к близости.

— А чего ты ожидала, София? Что мы будем вести себя как семья? Что я забуду, что этот брак лишь политический шаг, предпринятый моим отцом и твоим опекуном? Я уже говорил тебе, что мы займёмся сексом, когда я захочу наследника, и пока я не заинтересован в том, чтобы ты забеременела.

Произнося эти слова вслух, я ощущаю прилив желания, что делает меня лжецом. Мой член начинает твердеть, угрожая стать твёрдым прямо здесь, в вестибюле этого роскошного курорта.

— Я ожидала элементарного уважения, — огрызается она. — Я не хочу, чтобы ко мне относились как к болезни, которую ты боишься подцепить.

Вопреки здравому смыслу, я подхожу к ней ближе, сокращая расстояние между нами. Она стоит на своём, вызывающе вздёрнув подбородок и сверкая глазами. Её вид лишь усиливает мои чувства, она становится ещё более прекрасной, когда злится, её глаза сверкают, а щёки пылают.

— Ты действительно так думаешь? — Спрашиваю я, понижая голос. — Что я тебя боюсь?

— Я думаю, ты боишься желать меня, — отвечает она более мягким, но не менее напряженным голосом. В её зелёных глазах читается явный вызов. — Я полагаю, ты организовал отдельные спальни, потому что не доверяешь себе быть рядом со мной, не поддавшись тому, что возникло между нами с момента нашей встречи.

Её слова попали точно в цель, вызывая во мне вспышку гнева.

— Ты очень высокого мнения о себе.

— Я узнаю желание, когда вижу его, Константин, — продолжает она, придвигаясь ближе, и я ощущаю жар её тела, мои чувства наполняются ароматом её фиалковых духов. — Я замечаю это каждый раз, когда ты смотришь на меня. Я знаю, что ты хочешь меня.

Моё сердце бешено колотится, желание борется с решимостью держаться на расстоянии. Она применила свой любимый приём, а я отказываюсь играть по её правилам.

— Это неуместно, — рычу я, отступая на шаг назад. — Этот брак, лишь деловое соглашение, не более того. И чем скорее ты это поймёшь, тем лучше будет для нас обоих.

Что-то мелькает в её глазах, возможно, обида или разочарование. Но они быстро сменяются гневом.

— Хорошо, — холодно говорит она. — Наслаждайся своим уединением в номере для новобрачных, Константин.

— Пожалуйста, говори тише, — резко предупреждаю я, поворачиваясь к администратору с приятной улыбкой на лице. Элизабет, администратор, сохраняет нейтральное выражение лица, как женщина, которая уже не раз видела, как ссорятся пары в её вестибюле. Она не намерена показывать никому из нас, о чём она думает. Она вручает нам ключи и велит следовать за нашим личным консьержем в апартаменты.

Этот номер просто великолепен! Он огромен, с блестящими деревянными полами и кремовой мебелью. В центре главной спальни лежит красно-кремовый ворсистый ковёр. Занавеска из ткани скрывает выход в просторный внутренний дворик. Когда служащий отодвигает её, я вижу небольшой бассейн и мебель, расставленную вокруг него. Кровать больше, чем та, что стоит в моём пентхаусе дома, с мягким постельным бельём кремового цвета и москитной сеткой вокруг. В номере также есть стол, бар, мягкие диваны и большой телевизор.