— Так что же было дальше? Расскажи мне, — сказала она.
— У нас было много всякого, — спустя некоторое время ответил Перл. — Но больше было другого… Наши отношения никогда нельзя было назвать идеальными, так же, как и отношения Брайана с отцом… Но я старался не вмешиваться в это. Хотя сейчас жалею об этом. Мне следовало больше поддерживать брата. Правда, я не могу сказать, что совсем бросил его. Нет, у нас с ним не было полного отчуждения…
— Я думаю, что тебе так и нужно было поступать, — сказала Кортни. — Иначе, он чувствовал бы себя совершенно брошенным ребенком.
Перл покачал головой и горько усмехнулся.
— Но я любил своего отца, — медленно произнес он. — Кортни, ты даже не представляешь, как я боготворил его! Отец был для меня настоящим идеалом! Везде! Во всем!
Разговаривая, Перл теребил краешек покрывала. Кортни внимательно слушала его, не перебивая.
— Но Брайан… — продолжил Перл. — Он был совершенно другим, он не переносил консерватизма! А отец не мог переносить бунтаря в своем доме! Конфликт между ним и братом скоро перешел в открытую вражду…
Перл умолк и с горечью пожал плечами.
Подождав несколько мгновений, Кортни осторожно спросила:
— И как же ты поступил? Перл горько усмехнулся.
— Не лучшим образом. Вместо того, чтобы оставить его в покое, я упоенно играл роль старшего брата. «Брайан, не пререкайся с отцом!.. Брайан, сделай то… Брайан, сделай это… Брайан, пойди туда… Поди сюда…» Не знаю…
Он снова пожал плечами. И продолжил:
— Возможно, во всем виноват только я?
Кортни чувствовала, что ему очень трудно говорить. Перл снова умолк, неподвижно глядя в одну точку.
— А как он умер? — тихо спросила она.
— Сейчас это уже не важно… — безразлично ответил Перл.
Кортни приподнялась на кровати и уселась рядом с ним.
— Нет, я думаю, что это очень важно. Для тебя.
— Да, — решительно сказал он.
— И поэтому ты решил узнать, что произошло на самом деле и кто виноват?
Перл покачал головой:
— Я не хочу вдаваться в подробности, Кортни. Ну, скажем, у меня есть подозрения насчет какого‑то доктора Роулингса…
Жизнь в клинике доктора Роулингса текла тем временем своим чередом.
Келли, которая попала туда после ненамеренного убийства Дилана Хартли, чувствовала себя совершенно раздавленной.
Она находилась в палате вместе с темнокожей девушкой по имени Элис.
Историю Элис Келли не знала, но, судя по всему, она была не менее трагична, чем ее собственная история.
К тому же, если Келли хотя бы чувствовала в себе силы ходить и разговаривать, то Элис постоянно молчала, лишь временами поднимаясь с постели для того, чтобы принять прописанные ей таблетки, которые приносила медсестра, миссис Ходжес.
Это была высокая сухопарая женщина в возрасте примерно пятидесяти лет, которая беспрекословно выполняла все распоряжения доктора Роулингса. Она, словно солдат, подчинялась приказам начальника, не обсуждая и не комментируя их.
Она вводила своим пациентам именно те дозы лекарств, которые прописывал им доктор Роулингс. Хотя, временами, даже непосвященному было очевидно, что дозы слишком велики…
Разумеется, именно в таком помощнике и нуждался доктор Роулингс, невысокий лысеющий мужчина, давно перешагнувший экватор своей жизни.
Он прекрасно понимал, что его методы лечения неправомерны. Однако, здесь, в клинике никто не имел права даже возразить ему. Именно в его руках были жизни пациентов — таких, как Элис и Келли.
Был вечер, когда мисс Ходжес вошла в палату Келли и Элис с небольшим подносом в руках.
На подносе лежали шприц, несколько пузырьков с лекарствами и таблетки.
Сделав укол Элис, медсестра увела ее из палаты.
Келли поняла, что ее хотят оставить одну.
В этот момент в комнату вошел доктор Роулингс. Он взял стул и вместе с ним направился к кровати, на которой, неподвижно уставившись в одну точку, сидела Келли.
— Как дела? — с наигранным оптимизмом произнес доктор, усаживаясь перед Келли.
Девушка отрешенно молчала.
— Как ты себя чувствуешь, Келли? — уже более настойчиво повторил доктор Роулингс.
— Так же, — совершенно безучастно ответила она.
— Так же? — деловито переспросил он. Не поднимая глаз, Келли ответила:
— …так же, как и вчера, и позавчера, как неделю назад… Какой сегодня день? Который час? Вы знаете?..
Она подняла голову и посмотрела на него.
— Я не знаю, который час… — ответила она за него. Доктор Роулингс, ничуть не изменяя тона, все так же бодро ответил:
— Неважно, какой сегодня день и какой сейчас час… Важно то, как ты себя чувствуешь. Спокойно и комфортно?
Келли едва заметно приподняла брови:
— О, да!
Доктор оживленно закивал головой:
— Это неплохое начало, Келли. Я сам ежедневно буду осматривать тебя, а число уколов непременно будет уменьшено. Ну, как, ты рада?
Она равнодушно посмотрела на доктора и снова опустила голову.
— Как Элис? — неожиданно спросила она.
— Элис?.. — удивленно произнес доктор Роулингс.
— Да. Я беспокоюсь за нее… С ней никто не разговаривает. Ее только пичкают лекарствами и бесконечными процедурами. Вот и сейчас ее увели куда‑то… Почему всем наплевать на Элис?.. Почему?
Келли разволновалась и даже стала размахивать руками.
— Келли, — снисходительно сказал доктор. — Не думай об Элис… Разве у тебя мало собственных проблем, сосредоточься на себе, думай о своем здоровье и самочувствии…
Девушка мгновенно умолкла и, словно обмякнув, как‑то съежилась.
Через несколько мгновений она вяло спросила:
— Мне можно пойти в изостудию?..
Хлопнув себя по коленкам, Роулингс удовлетворенно вскочил:
— Да, разумеется. Только сначала миссис Ходжес сделает тебе укол… Сестра сегодня уменьшит дозу на десять миллиграммов.
Миссис Ходжес понимающе кивнула и набрала в шприц обычную дозу лекарства. Она показала его доктору, стоя за спиной Келли. Роулингс утвердительно кивнул и направился к выходу из комнаты.
Келли молча вытянула в сторону левую руку и едва заметно вздрогнула, когда сестра ввела ей иглу под кожу.
Девушка уже не знала, сколько времени она провела здесь. Еще хуже была неизвестность. Она также не знала, сколько времени ей придется еще провести здесь… Может быть, срок до конца жизни…
Эта мысль так ее угнетала и заставляла быть абсолютно безучастной ко всему происходящему вокруг… Надежды не было…
Трясущимися руками Джулия завернула окровавленную гантелю в то полотенце, в котором она находилась до этого, и растерянно стояла посреди комнаты.
— Что же делать, что делать?.. — бормотала она. — Может быть, я успею сбежать отсюда до приезда Дэвида?
Словно опровергая ее слова, за окном загородного дома раздался сигнал автомобиля.
Джулия едва не закричала от ужаса. Она подбежала к окну и увидела, что неподалеку от дома остановился автомобиль Лорана.
Положение было почти безвыходным.
Осторожно выглядывая через щелочку жалюзи, Джулия увидела, как из машины выходит Дэвид.
Закрыв рот рукой, чтобы не закричать, она бросилась назад в комнату.
Нужно быстро привести все в порядок, чтобы Дэвид ни о чем не догадался. Она поспешно запихнула в шкаф сумку со своей одеждой. Затем схватила сумку Дэвида с теннисной экипировкой и положила ее в самый дальний угол.
Завернутая в окровавленное полотенце улика была у нее в руке. Растерянно посмотрев по сторонам, Джулия застыла в нерешительности, но тут взгляд ее упал на выступ камина.
Она вспомнила о том, что два кирпича на выступе не закреплены и под ними есть удобное место для тайника.
Джулия поспешно бросилась к камину, открыла тайник и сунула туда сверток.
В дверях уже раздался голос Дэвида:
— Джулия! — весело крикнул он.
Она едва успела трясущимися руками положить кирпичи на место и выпрямиться, как дверь дома открылась и вошел Дэвид.
Лицо его расплылось в широченной улыбке.
— Джулия, дорогая! Как я соскучился по тебе! — сказал он.
