Селянин (СИ) - "Altupi"

— Ты пьяный напился… — искоса поглядывая, начал он.

— А ты и рад был подливать.

— Так проще всего… Короче, напился ты, я взял Машку, погрузил тебя в такси и до дома довёз. Ты, блять, такой тяжеленный, еле до лифта дотащил…

— И по карманам ключи шарил — класс!

— Ну, а что ещё делать? Дотащили тебя, блять, до кровати, раздели… ну и правда хотели, чтобы по-настоящему было, Машка тебя возбуждать взялась, а ты вообще никакой! Мычишь что-то и дрыхнешь! Ноль реакции! Импотенция в сложнейшей стадии! Решили просто тебя разыграть, когда проснёшься, мол, всё было чики-пуки, ты алкогольный секс-гигант! Всё! Фотки только сделали вас в кровати в доказательство. Под одеялом, кстати.

— Что-то ты не договариваешь, Пахан. Не верю я твоим невинным глазам.

— Чего не веришь-то? — струхнул Машнов, оскорблённого состроил.

— Презик чей?

— А, презик! Презик… Ладно, Кирюх, ты не обижайся: презик мой. — Паша повинно опустил голову, но тут же вскинул её и улыбнулся. — Да ладно тебе! Достоверности же хотелось! Раз ты спишь, не пропадать же тёлке? Всё равно заняться было нечем!

— И вы нашли занятие прямо в моей кровати? Рядом со мной? — Кирилл спросил наобум, но снова попал в точку: Паша заулыбался, как удачному приколу.

— Ну извини, братуха! — он приблизился, попытался положить ладони на плечи. Калякин оттолкнул его руки, пошёл в гостиную. В голове не укладывалось, как с ним поступили родители, друзья. Даже облегчение от того, что не изменял, отодвинулось на второй план перед гнусностью близких людей.

Паша плёлся за ним.

— Кирюх, ну что ты как не родной? Весело же было! И бабосов мать твоя отвалила, можем пойти кутить дальше! Суббота, грех дома тухнуть!

Его голос раздражал, как гудение комара.

Кирилл опустился на диван. Перед глазами расплывалось.

— Ты хоть понимаешь, еблан пизданутый, что я мучился из-за измены?

— Так один день же всего! — Пашка плюхнулся в кресло, вытянул ноги.

— Один день?! Да я за один чуть не ёбнулся! А ты ведь хуй собирался мне рассказывать! Так что не «один день»!

— Ой, ну кончай, ничего ведь страшного не произошло.

Кирилл стиснул зубы и кулаки.

— Я тебе сейчас ебало начищу, гондон недоделанный!.. Так, захуем ты сейчас эту шкуру приводил? Звонила она мне… Опять махинации?

Паша поднял взгляд к потолку, постучал пальцами по обивке подлокотника. Опять не желал признаваться, гад! Но другого пути не было.

— Мать твоя попросила, — нехотя сообщил он, досадливо дёрнул губами. — Когда сегодня фотографии ей переслал. Попросила продолжить, закрепить твой интерес к бабам, так сказать. Чтобы тебя опять в натуралы потянуло, а ещё лучше, чтобы ты влюбился. В девку, конечно. Обещала хорошо заплатить, если ты за полтора месяца про голубизну забудешь. Сумму, правда, не назвала, но сказала, что не обидит. А я что, дурак от халявных денег отказываться? Я тебе давно говорил, что ты мне в нормальной окраске милее. Теперь накрылись мои лавандосики.

Кирилл слушал и охуевал. Лавандосики его интересуют, урод! А родители, родители-то?! Мамаша ведь не одна аферу проворачивала, отец-то тоже в курсе! Как они могли так с единственным сыном поступить?

Да очень просто могли. Так же, как загнали в капкан в случае с Егором. Деньги за излечение сына от пидорства опробованная стратегия. Там — отправить парня с глаз долой, тут — купить дружбу, подложить шлюху.

Это низость.

Но давно ли он сам стал высокоморальным?

Не имеет значения! Он — стал! Так что мешает другим расшорить глаза? Прогнившие суки! Хорошо, как вы со мной, так и я с вами. В голове Кирилла мгновенно возникла идея. Интересная, охуительная идея. Сам офигел, как чётко придумал.

— Ладно, Пахан, не ной раньше времени, — перешёл на более сладкий тон Калякин. — Мне Машка правда понравилась. Отпадная чика. — Он изобразил перед собой в воздухе форму её грудей. Преувеличил порядком. Машнов перестал дрыгать ногой, подвинулся вперёд:

— Я знал, что ты не устоишь!

— Перед такими дойками и мёртвый не устоит, а я живой. Как она тебе? Стоит того?

— Угу, — авторитетно кивнул Пашка и поднял вверх большой палец. Это означало, что никаких ограничений в сексе не последовало, оральный и анальный по желанию прилагаются. Трах высшей пробы.

— Тогда и мне точно надо попробовать, — усмехнулся Кирилл. — А про девственность?..

— Напиздела она, — отмахнулся Машнов, — для пущей важности. Красные дни у неё начались в процессе.

— Фу, — сморщился Кирилл. Он, как мог, играл на публику и старался не отличаться от себя прежнего, хотя это было несколько проблематично.

— Ничего, подождёшь пару дней и чпокнешь.

— Да. Прямо завтра ей и позвоню, — с энтузиазмом потёр руки Кирилл. Пашка довольно заржал и пошло потыкал языком в щёку. Он был слишком недалёк умом и изрядно накачан алкоголем и не замечал блефа.

— А как же Егорка? — выпучив глаза, хихикая, вспомнил он. — Ты же только что убивался по нему!

— А что Егорка? — пожал плечами Кирилл и дал он расплывчатые комментарии: — Егорка третью неделю в Израиле. И у него нет сисек.

— Вот — узнаю старого друга! — Пашка потянулся через комнату и шлёпнул Калякина по коленке. «Не друг ты мне», — мысленно отбрил Кирилл, а на деле растянул улыбку шире. Потом выпроводил хихикающего урода из квартиры и прислонился спиной и затылком к холодному металлу двери, закрыл глаза. Полтора месяца. Значит, не три, не два, не полгода, а всего полтора месяца? Конечно — отец же наверняка знает дату, когда ему переводить остаток денег, да и в зарубежных клиниках тоже есть определённые сроки лечения той или иной болезни, а каждый лишний день прибавляет к стоимости круглую сумму. Только бы ранняя выписка не отразилась на здоровье мамы Гали. Ерунда — за границей не дураки работают.

Полтора месяца. Так, сегодня второе октября, значит, Егор вернётся в середине ноября, плюс-минус. А он ждал его не раньше Нового года.

Руки и ноги обмякли, волна тепла прошла по всему организму — это внутри разжалась пружина, которая в последний месяц всё скручивалась, скручивалась. Кирилл с трудом верил, что осталось не так много времени, что пронесло с изменой. Но предки поплатятся за истраченные нервные клетки.

91

На следующий день ближе к вечеру Кирилл позвонил Машке. Извинился — не в джентельменской, естественно, манере, а в уличной, доступной чётким пацанчикам и девчонкам, — позаигрывал маленько, поездил по ушам и назначил встречу. Машуня легко согласилась. Кирилл и не сомневался: скорее всего, ей без разницы, с кем устраивать перепих, и она даже собирает свою личную коллекцию ёбарей. Он приехал по названному адресу в девять вечера, отписался.

Машка вышла из подъезда через десять минут. Повертела головой, всматриваясь в темноту в поисках его машины. В октябрьскую холодину с накрапывающим периодически дождиком она надела вольнодумное обтягивающее платье чёрного цвета с рисунком из блёсток, чёрные капроновые колготки и бордовые сапоги на тонком каблуке. Ещё имелась кожаная куртка, тоже бордовая, но она едва доходила до пупка и вряд ли грела. Типичная тупая пизда с полным отсутствием мозга.

Когда-то ему такие нравились.

Кирилл поморгал фарами, обозначая себя, и отбросил последние сомнения: весь день он выбирал между шкурой и серой мышью. И тот, и другой вариант в качестве его пары для родителей неприемлем. Однако во внезапную любовь к серой мыши мать хрен поверит, а вот связь со шлюховатой вульгарной девкой сочтут за должное — сколько их таких уже прошло через постель не обременённого моралью сыночка? Да полно! К тому же, серую мышь ещё надо найти, а Машка уже вышла на сцену и была под рукой, отлично вписывалась в сотворённую Пашкой и самой же мамашей легенду. Хотела мама влюблённого сына — получи и не жалуйся!

Машка села на переднее сиденье, слишком громко захлопнула дверь.

— Аккуратнее, блять, — сказал Кирилл, — не казённая тачка.

— Ой, подумаешь, — не приняла близко к сердцу Машка, сдула с лица русую прядь. Сейчас — накрашенная, а не со сна — она была ещё симпатичнее. Куколка. Пустая красивая оболочка. «Много же ты стал понимать», — хмыкнул внутренний голос, и Кирилл заткнулся с рассуждениями.