Кажется, мы идем целую вечность, прежде чем останавливаемся напротив железной двери. Достав ключ, Лысый открывает, толкает и, шутливо поклонившись, пропускает меня вперед, бросая:
— Прошу, барыня!
Ступаю ногой в холодное темное помещение первой. Дамир заходит за мной и включает тусклый свет. В небольшой комнате есть кровать, тумбочка, свечка, один стул и перегородка, которая, должно быть, ведет к туалету.
Разумеется, никакого окна. Эти «апартаменты» намного скромнее, чем те в которых меня держал Захар. Скромнее, чем даже у Бахметова.
— Свободен, Лысый, — звучит властный голос Дамира.
— Понял, не дурак! — подняв руки вверх, пошло ухмыляется, после чего выходит.
На глаза накатывают слезы, но я не позволю себе расплакаться перед Бахметовым. Не доставлю подлецу больше такого удовольствия!
— Мне пора, — говорит мужчина.
По коже проходит озноб, когда понимаю, что останусь одна в этом помещении под землей. Обнимаю себя за плечи, в нелепой попытке защититься от всего мира.
Неожиданно Дамир подходит ко мне со спины, отчего я дергаюсь. Не обнимает, но проводит рукой по волосам. Я на мерзавца даже краем глаза не смотрю.
Приобняв легонько за плечи, он жадно втягивает в себя воздух, проводя носом по шее. Ненавижу себя за то, что у меня от его действий мурашки бегут по коже!
Резко обернувшись, что есть мочи отталкиваю Бахметова, грубо отрезая:
— Уходи. Я в тебе ошиблась.
— Неприятно, правда? — с кривой ухмылкой отзывается. — Я в тебе тоже когда-то.
А затем он уходит, запирая меня в этой, с позволения сказать, комнате. И наконец-то я не сдерживаю надрывный крик отчаяния.
Глава 14
Женя
Флэшбэк Несколько месяцев назад
В большом помещении, что является главным операционно-кассовым залом, на полу у стены сидит более тридцати человек. Они все напуганы и растеряны, хотя сидят без наручников и рядом с каждым стоит бутылка воды.
Надо же, какие заботливые преступники!
— Возьми, — протягивает мне бутылку воды тот мужик, которого главный назвал Дроном.
Дождавшись пока я заберу воду, он приказывает, указывая рукой в сторону сидящих на полу людей:
— Иди сядь. Тебя позовут, когда понадобишься.
Спорить с человеком у которого в руках автомат — последнее дело, поэтому я незамедлительно слушаюсь. Сажусь возле женщины среднего возраста в форме сотрудницы банка. Она поднимает на меня заплаканные глаза, шмыгает носом и хрипло спрашивает:
— Кто вы?
— Я журналист, — шепотом отзываюсь.
— Детей и женщин… Куда их повели?
— Не переживайте, их выпустили, — специально не уточняю, что обменяли на меня. — И нас скоро выпустят.
Говорю это с такой уверенностью, которую не чувствую, но почему-то считаю себя обязанной успокоить людей. Мы перекидываемся еще несколькими словами, и я узнаю, что это она успела нажать на «тревожную кнопку».
— Они кого-нибудь ранили?
— Разговорчики! — рявкает один из грабителей, что смотрит за заложниками.
Моя собеседница, стушевавшись, опускает глаза, но едва заметно качает головой, мол, нет.
Что ж, это радует. Отодвинувшись от замученной женщины, располагаюсь удобнее. Упираюсь спиной в стену, подтягиваю колени к груди и обнимаю их руками. Рассеянно скольжу глазами по помещению, пока не натыкаюсь на прямой взгляд того мужчины, который сделал мне замечание. В его глазах читается подозрение, поэтому с ним нужно быть осторожнее.
Боже правый, о чем я думаю? Осторожнее? Я же не собираюсь играть в спасительницу. Нужно просто дождаться, пока спецназ сделает свою работу и выбраться из банка живой.
Ровно двадцать минут. Именно сколько проходит времени, прежде чем высокие двухстворчатые двери восемнадцатого века открываются, и заходит тот самый Дрон. Его я узнаю по высокой фигуре и походке. Найдя меня глазами, он приказывает:
— Журналистка, пошли!
Сердце сжимается от страха и тревоги, но я заставляю себя встать. Незаметно вытираю потные ладони о штаны и, судорожно сглотнув, приближаюсь к преступнику.
— Иди вперед, — подбородком указывает на выход. — И чтобы без глупостей.
Знаете, это довольно удручающее чувство, когда за тобой шаг в шаг следует человек с автоматом. Автоматом, который, бьюсь об заклад, заряженный и которым он умеет пользоваться.
Мы поднимаемся вверх по большой мраморной лестнице на второй этаж. Поворачиваем и идем вдоль по коридору, пока не останавливаемся напротив двери с табличкой:
«Генеральный директор Верховцев А.В.»
— Открывай, тебя ждут, — отрезает Дрон.
Нажав на ручку, несмело толкаю дверь. В кабинете сидит один единственный человек. Печально-известный главарь этой банды. Я узнаю его по глазам, которые при виде меня зажигаются неподдельным интересом.
— Проходи, пташка. Не стой на пороге, — обращается ко мне и, подает рукой жест своему поддельнику, мол, закрой.
Тот фыркает, но, подтолкнув меня в спину, захлопывает за мной. Определенно я ему не нравлюсь.
Неуклюже переминаюсь с ноги на ногу, затравленно зыркая по сторонам.
Главарь разместился за столом в кожаном кресле большого босса. Солгу, если скажу, что мне не интересно знать, что же за лицо скрывается за этой маской.
Голос у мужчины тягучий, словно патока, когда он обращается ко мне:
— Присаживайся, Женя Архипова.
Ч-что? Откуда он знает мою фамилию?
Должно быть, шок отображается на моем лице, поэтому с насмешкой преступник кидает:
— Мы о тебе многое знаем, Женя.
— Этой чести удостоились все заложники или только я? — неожиданно даже для самой себя дерзко выпаливаю. — Что, так сильно понравилась?
Под маской не видно, но, держу пари, мне удается удивить этого поганца. Он по-птичьи склоняет голову, сверкая своими серыми глазами. Улыбки не видно, но она четко слышится в голосе.
— Да, очень. На свидание пойдем?
Ага, когда рак на горе свистнет.
— Прямо сейчас?
— Сейчас, как видишь, я немного занят, пташка, но потом обещаю тебя найти.
— Боюсь, из тюрьмы не получится, — с невозмутимой миной парирую.
Наверное я слишком разговорчивая для заложницы. Мужчина выдерживает паузу в несколько секунд, а потом разражается громким хохотом, запрокидывая голову назад.
Черт побери, засранцу еще и смешно?
— А ты забавная, Женя Архипова. Не бойся, тюрьма не входит в мои планы.
Мы схлестываемся взглядами, и я в свой пытаюсь вложить все презрение и ненависть, которую испытываю к этому человеку. Не то чтобы его это волнует.
— И смелая, — подумав, добавляет. — Садись, — кивком головы указывает на стул. — Вот тебе ноутбук, печатай.
Достав из ящика стола ноутбук, мужчина кладет его на поверхность стола. Я подхожу, открываю, а потом захожу в ворд. Пальцы зависают над клавиатурой, и я хмуро уточняю:
— Что писать?
— Петицию.
— Петицию? — ошарашенно моргая, переспрашиваю.
Он спятил? Присматриваюсь и принюхиваюсь. Зрачки не расширены, запаха алкоголя тоже не чувствуется. Значит, просто психопат.
— Совершенно верно, пташка. На имя мэра столицы, — трет подбородок, а потом качает головой. — Нет, на имя президента.
Все это какой-то театр абсурда. Но кто я такая, чтобы перечить? Мое мнение никто не спрашивал.
— Ладно
Начинаю печатать, по правде говоря, редкостную чепуху. Я никогда не писала петиции, но, думаю, она главарю и не нужна. Почему? Потому что мужчина не производит впечатление глупого человека. Он хочет казаться глупым, но не является таким на самом деле.
— Ты работаешь совсем недавно, — не спрашивает. Он это знает. — Нравится?
Какое его собачье дело? Но, разумеется, я отвечаю не так. Запасной жизни у меня, к сожалению, нет.
— Нравилось до сегодняшнего дня, — сухо отвечаю.
— Брось, — невозмутимо хмыкает. — Ты будешь крутиться во всех новостях. Смелая журналистка, которая бросилась на спасение матерей и детей. Тебе потом ноги целовать будут, чтобы ты рассказала что тут и как было.
