Прятки с любовью (СИ) - Софт Жанна

— Я хочу тебя, — безапелляционно заявляет он, — Чтобы я не делал, просто не могу выкинуть тебя из головы.

Марк смотрит в мои глаза, но попадает прямо в душу.

— Я хочу тебя, невзирая на то, что ты жаждешь выйти за другого. Что ты алчная и доступная! Меркантильная стерва и интриганка! Это какое-то безумие, и совершенно противоречит тому, как я привык жить. Порядочно! Понимаешь? Но ты, и твоя серая мораль…

— Что⁈

От возмущения, я даже не сразу нашла в себе силы перебить его.

— Ты… ты… что ты сказал⁈

Он смолкает, вероятно, осознав, что ляпнул лишнего и заводит машину, сдаёт назад и выезжает на просёлочную дорогу.

— Что хочу тебя больше жизни, — он кидает на меня быстрый взгляд, — Сейчас заселимся в гостиницу у трассы, и прекратим безумие. Я вытрахаю из себя это дерьмо и буду жить спокойно. Ты меня поняла⁈

Сложно описать всю степень моей обиды и недоумения, что испытывала в этот миг. Открыла, было рот, чтобы возразить и осыпать его ругательствами, но дар речи вдруг пропал.

Как он может? Да за кого он меня принимает? Я что, шлюха какая-то⁈

Горячие слёзы стремительно подступают и предательски выплёскиваются на щёки, пока я пытаюсь взять себя в руки.

Марк, увидев это, недоумённо покосился в мою сторону. Очевидно, не такой реакции он ожидал.

— Ты что там? Плачешь, что ли?

Тянет ко мне руку, но я спешно отбиваю её.

— Пошёл вон.

Солнечный непонимающе съезжает на обочину и жмёт по тормозам.

— Не понял.

— Куда тебе, — фыркаю мрачно и дёргаю ручку машины, открывая двери.

Марк успевает схватить меня за руку, и удержать. Не позволив выйти и оставляя синяки.

— Ты не сбежишь, — мрачно замечает он.

— Отпусти! Иначе клянусь, пожалеешь об этом!

— Прекрати ломать комедию…

Вот же, сукин сын!

Я злобно вцепляюсь зубами в его запястье, которой он меня удерживает и прикусываю, что есть сил. Солнечный дёргается и шикает от боли, а я обретаю свободу.

Выбираюсь из машины и мчусь прочь от него. Обратно, к родительскому кафе. Марк хромая, следует за мной. Даже на протезе, он двигается гораздо быстрее меня. Конечно, ведь на нём нет каблуков.

Ныряю в лесполосу, игнорируя дорогу. Лес невероятный, на каждой ветке и листочке сидят светлячки. Но мне сейчас вообще не до них.

Тяжёлые шаги за спиной не дают возможности замедлиться и подумать о том, что я творю. Не замечаю корней, спотыкаюсь и падаю на землю. Через мгновение передо мной возникает Марк. Он переворачивает меня взволнованно, и, встретив злобный взгляд, тут же меняется в лице. Вновь маска жёсткого и решительного. Совсем не того человека, который отличал его от остальных.

— Не хочешь ехать в мотель, не вопрос, — мрачно рычит он и грубо лезет между моих бёдер рукой, — Мне уже плевать, где и как, честное слово.

Тут уж я понимаю, что дело обретает дурной для меня оборот.

Ловлю широкое мужское запястье, и пытаюсь его сдвинуть от себя, отползая по листьям. Солнечный не отступает, между нами завязывается схватка, в процессе которой меня обволакивает самая настоящая паника. Может, все же зря я играла с огнём?

Он легко перехватывает мои руки, заводит над головой, целует жадно в губы, но я не испытываю ничего, кроме обиды от бессилия и злости.

Ощутив соль на губах, Солнечный замедляется и недоумённо смотрит в моё лицо. Потом тяжело вздыхает и скатывается с меня, зло, ударив кулаком по земле.

На мгновение мы затихаем. Тишину нарушает только тяжёлое дыхание и стрекот сверчков. Где-то вдали слышно как квакает лягушка, пока я тихо плачу.

Жёлтые огоньки светлячков увеличиваются в размере из-за слёз, преломляясь в солёной влаге.

Он садится, и как будто стесняется смотреть на меня.

— Поехали.

— Я не хочу в мотель, — реву, словно мне пять лет.

— Ну, так домой тебя отвезу.

— Мне нельзя туда, мой дом сгорел, — снова тотальная жалость к себе заполняет сознание, и хочется ещё больше плакать.

— Ты же понимаешь, что я имею в виду.

Он встаёт, неуклюже ухватившись за корягу рядом, и наконец, выравнивает своё мощное тело. Переводит дух, приглаживает растрёпанные волосы.

Я смотрю на него снизу вверх, и сейчас, в свечении леса, становится особенно грустно и противно, что всё сложилось именно так. Ведь, возможно, я могла бы отказаться от Нагольского ради него.

Это озарение шокировало и обрадовало одновременно. Но кем он меня считает? Я для него только шлюха, готовая на всё ради денег.

Пытаюсь встать, но вдруг понимаю, что моя лодыжка болит. Настолько сильно, что я даже стать на неё не могу. Неужели сломала?

Услышав, как я ойкнула, Марк присаживается возле и осторожно ощупывает ногу. Его пальцы тёплые и нежные. Как он может быть таким переменчивым с разницей в какие-то пару мгновений?

— Тут?

Я ойкаю, и ноги подгибаются. Солнечный спешно подхватывает меня и легко берёт на руки.

— Просто растяжение, но на рентген надо бы съездить, — говорит он, бережно прижимая к себе и следуя широкими шагами обратно к машине.

Похоже, делать вид, что ничего не происходит особенного, для него было так же нормально, как и для меня.

Я киваю, шмыгнув носом и утирая влагу со щёк. И совершенно без сил, кладу голову на его плечо. Хотя мне очень не хотелось делать этого.

Теперь, когда понимаю, что он думает обо мне, было особенно тошно.

Дмитрий

Весть о произошедшем с моим чудесным дизайнером интерьеров застала меня в Казани. Едва самолёт приземлился, я смог прочесть сообщение от Марка.

Ярость медленно расползалась по моему иссушенному телу. Всё ещё опасаясь микробов, всегда носил с собой карманный санитайзер. Чувствовал, что болезнь прогрессирует, но это ничего.

Сегодня микробы располагались на втором месте, и даже втирая жидкость, остро пахнущую спиртом в кожу, я думал о Москве и прекрасной Светлане. И о том, как кто-то дерзнул позариться на моё.

Марк намекнул мне на то, что возможно это дело рук бывшего мужа Самойловой. Впрочем, я был бы глупцом, если бы не проверил её предыдущие отношения. Точно знал, кто был её мужем, как и при каких обстоятельствах, они развелись.

Теперь же, мне казалось, что в Казани прекрасно разберутся и без меня. Впрочем, посетил пару собраний, подписал всё, что от меня требовали и на следующий день рванул обратно. Но не показался дома, нет.

У меня был другой план.

Для начала, я через липовый кошелёк заказал похищение Воронина у одного очень умелого человека.

И вот, спустя три дня после пожара, мне его привезли.

Александр Воронин был молод, горяч и разборчив в связях. Большим любителем наркотиков, и юных мальчиков. Но это уже не столь важно.

Главное в другом.

Он посмел поднять руку на мою женщину. Все знают, что Светлана теперь принадлежит мне. И лишь вопрос времени, когда я окончательно вступлю в права как в юридическом, так и в физическом смысле.

Милый мотылёк рвётся на мой свет, а мне нужно только лишь ждать.

Конечно, я уже узнал о том, чем она занимается в действительности. Да и её подруги.

Плохая. Плохая девочка.

Она уже достойна того, что мне хочется с ней сделать. Но сначала…

Воронин распахивает глаза и сдавленно мычит в кляп.

Я разложил его на хромированном столе. На таких обычно исследуют трупы. Есть стоки для крови, но мне пришлось его немного усовершенствовать и сделать специальные ремни, чтобы удерживать жертву на столе.

— Доброе утро, принцесса, — насмешливо интересуюсь, — Выспался?

Воронин бьётся в путах, широко распахнув глаза. Я вижу в них панику. Он так смешно барахтается, словно паук, который упал кверху пузом.

Жертва мычит что-то невнятное. Но мне плевать.

Я иду к своему стерильному столу и беру наточенный скальпель.

— Ну что? Готов?

При виде отблеска вдоль острия хирургической стали Саша вздрагивает всем телом и снова бьётся неистово. Опять мычит, часто дышит ноздрями.