Порочная королева (ЛП) - Торн Айви

Это не заставляет меня любить его меньше, когда я слышу всё это, вижу все его незаживающие кровоточащие раны, которые открываются передо мной.

На самом деле, это заставляет меня любить его ещё больше.

— Я думаю, она хотела бы, чтобы ты был счастлив, — шепчу я, глядя ему в глаза. — Я не знала её, я это понимаю. И я знаю, как трудно говорить за тех, кого уже нет с нами. Я не могу с уверенностью сказать, что то, что я собираюсь сделать, это то, чего хотела бы моя мать. Возможно, она бы захотела остаться здесь, рядом с ним, несмотря ни на что. Но всё, что я могу сделать, это то, что я считаю лучшим, основываясь на том, что мне известно. И ты знал Натали, Джексон. Ты любил её, а она любила тебя. Яростно, преданно, безраздельно. Я не боюсь сказать это вслух или признать это.

Он моргает, глядя на меня, его тёмные глаза всё ещё полны слёз.

— Ты меня понимаешь?

— Да, и это часть того, что сделало тебя тем, кто ты есть. И я люблю тебя. — Я смотрю на него своими дикими глазами, не отпуская его. — Что ты думаешь, Джексон? Как ты думаешь, Натали хотела бы, чтобы ты вечно горевал по ней, жил в ночных кошмарах, каждый день разрывался от боли, никогда больше никого не любил, никогда больше не был счастлив и никогда больше не испытывал настоящей радости, потому что тебя снедало чувство вины?

Он с трудом сглатывает.

— Нет, — хрипло шепчет он. — Нет, я так не думаю. Она была... Она была такой яркой. Такой полной жизни. Она знала, что значит быть живой, и именно поэтому так несправедливо, что она умерла. Если кто-то и должен был умереть, то это должен был быть я. Я родился в жизни, которой даже не хочу, и получил ключ к праву рождения, за которое я не хочу бороться. Она могла стать кем угодно, и она выбрала меня, и она умерла за это. Она должна была жить, Афина, она должна была...

Джексон снова начинает плакать, громко и прерывисто, словно пытаясь выразить всю свою вину и боль. Я нежно глажу его по волосам, прижимаясь лбом к его лбу.

— Я знаю, — шепчу я. — Но ты не умер. Ты всё ещё здесь. Так что живи, чёрт возьми.

Я крепко сжимаю его волосы в кулаке, запрокидывая его голову назад, чтобы он посмотрел на меня снизу вверх.

— Ты жив, Джексон, так же, как и я, так же, как и все мы. Я много раз хотела умереть с тех пор, как умер мой отец, когда увидела, как мой дом сгорел дотла, когда Кейд и Дин превратили мою жизнь в ад в старшей школе, когда я очнулась в том поместье, когда меня похитили, когда я потеряла свою мать. Но каждый раз я вставала на ноги. И ты тоже. А теперь сделай это снова. И на этот раз, черт возьми, вспомни, кто ты такой.

— Я уже не уверен, что знаю, кто я, — бормочет Джексон. — Я так долго боролся за то, чтобы удержаться на плаву, что не уверен, помню ли я это.

— Ты Джексон Кинг, — шепчу я. — А я Афина Сейнт. И мы заставим каждого, кто когда-либо причинял нам боль, заплатить за это своей кровью.

Он долго молчит, его плечи всё ещё дрожат. Затем он с трудом сглатывает и кивает.

— Ты права, — тихо говорит он. — Мы не позволим им уйти безнаказанными. И насчёт Натали ты тоже права. Я думаю... — он делает глубокий вдох и смотрит в сторону, на кладбище, и я знаю, что она где-то там. Где-то в том направлении, куда он смотрит, есть могила с её именем, и он думает о ней. Хотя это и причиняет боль, она заслуживает того, чтобы быть в его мыслях. Не быть забытой.

Но ему тоже нужно пожить для себя. Так же, как и мне.

— Я думаю, она бы не возражала, если бы это была ты, — говорит он, наконец. — На самом деле, она могла бы даже найти это забавным, в некотором смысле. Иногда у неё был такой непочтительный юмор. И если бы у неё была возможность познакомиться с тобой, я уверен, ты бы ей понравилась. Она была бы очень рада, что после всего этого я нашёл именно тебя.

— Я тоже рада, — тихо говорю я. — Я действительно рада. Даже если дорога сюда была испорчена, мы сделаем всё возможное, чтобы исправить это, начиная с этого момента.

Джексон поднимается, берёт меня за руки и поднимает на ноги вместе с собой.

— Давай сделаем это, — говорит он решительно.

Я хмурюсь, глядя на клочок земли.

— Я не подумала о том, как мы будем её выкапывать...

— Здесь есть сарай с инструментами, чтобы поддерживать порядок на территории, — говорит Джексон. — Я знаю, где он находится. Я поищу что-нибудь и вернусь. А ты пока оставайся здесь. Возможно, тебе... — он прочищает горло, глядя на могилу моей матери. — В любом случае, тебе не помешает побыть здесь одной.

Я киваю, смахивая последние слёзы. Глядя, как он уходит, я вытираю то, что осталось от них, и поворачиваюсь к могиле моей матери. Опустившись на колени в траву перед ней, я снова чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы.

— Надеюсь, это то, чего бы ты хотела, — тихо шепчу я, и воздух вокруг меня внезапно становится очень тихим и неподвижным без присутствия Джексона. — Я надеюсь, что я права, и что мне не слишком много мерещится. Но я чувствую, что это правильно, а ты всегда говорила, что я должна лучше прислушиваться к своим чувствам. Что я не должна быть такой злой и замкнутой. И вот я поступаю именно так, — вздыхаю я, вытирая ладони о джинсы.

— Я не знаю, что бы ты подумала о решениях, которые я принимаю в эти дни, или о том, кого я решила любить, или о том, что я решила простить, и о том, кого я решила ненавидеть и на ком сосредоточила свой гнев. Возможно, ты не поймёшь, как я могу после всего этого по-прежнему хотеть Кейда, Дина и Джексона. Может быть, ты бы посоветовала мне сделать то, чего не сделала ты – убежать и оставить всё это позади, и позволить им преследовать меня, если они захотят. Но я просто…

Я глубоко вздыхаю и, протянув руки, прижимаюсь к прохладной, влажной земле.

— Я не могу уйти сейчас. Я не могу оставить их. Мы все связаны с этим, и они… они тоже страдали. Я знаю, что они страдали. Мы выйдем из этого по-другому, и с другой стороны. И я надеюсь, я надеюсь, что ты будешь гордиться мной, когда всё закончится. Я надеюсь, ты поймёшь, что я сделала лучший выбор, по моему мнению, даже если кому-то другому он может показаться странным. Я сделала то, что, как мне казалось, было необходимо для меня самой, впервые в жизни.

— Ты просила меня быть осторожной, — продолжаю я, прочищая горло, желая высказать всё, что накопилось, прежде чем вернётся Джексон. — Я не уверена, что всё это можно назвать осторожностью. Но ты также учила меня быть смелой и сильной, как это делал папа. Я делала всё, что могла, но знаю, что пришло время стать лучше. И я начинаю с этого. Отныне я сама решаю, как будут развиваться события. И я буду верить, что в конце концов я выйду победителем, и если ты можешь меня видеть, то будешь гордиться мной. Вы оба.

Я набираю горсть земли и пропускаю её сквозь пальцы, как это было, когда мы стояли у открытой могилы. Я уже не знаю, был ли это самый тяжёлый день в моей жизни. В последнее время их было слишком много. Но я полна решимости продолжать в том же духе. И теперь у меня есть помощники. Те, что стоят за моей спиной. Трое незнакомых людей.

Никогда бы не подумала, что в такой момент меня поддержат наследники Блэкмура. Это почти невероятно поэтично.

Я резко поднимаюсь на ноги, услышав шаги Джексона. Он нашёл лопату, и мы молча принимаемся за работу, стараясь уложиться в как можно более короткий срок, опасаясь, что кто-то может появиться в любой момент. Мы и так потратили слишком много времени впустую, но нам нужно было сказать друг другу несколько важных вещей.

Они должны были быть произнесены, чтобы мы могли двигаться дальше.

Джексон отдаёт мне свою куртку, чтобы я завернула в неё урну, и мы возвращаемся к мотоциклу.

— Тебе не будет холодно? — Спрашиваю я, с тревогой глядя на него, но он лишь пожимает плечами.

— Важнее сохранить её в целости и сохранности, — говорит он с некоторой ворчливостью. — Поехали. Нам понадобится некоторое время, чтобы добраться до побережья, я не могу ехать так быстро, как обычно.