Глаза Мэри округлились от ужаса. А Марк продолжал.
— И он должен будет смириться с этим. Мэри умоляюще посмотрела на Маккормика.
— Марк, ну не будь ты таким жестоким.
— Нет! — выкрикнул Марк, — это справедливо. Не напускай на себя, Мэри, такой обиженный вид. Ты — не мученица, это мне было тяжело, а ты была счастлива, ведь ты ушла к мужчине, который ждал тебя, а я остался один.
Мэри понимала справедливость слов Марка. Ведь в сущности он был виноват только в одном, а она провинилась перед ним во многом.
— Я теряю жену, а возможно, и своего ребенка, а ты не хочешь понять меня, считаешь себя несчастной. Ты попробуй, встань на мое место, — предложил Марк, — глянь на себя со стороны.
Мэри подошла к Марку немного поближе.
— Ну что же, ты боишься меня? Ты бы посмотрел на свое лицо в зеркало, — сказала Мэри, — оно полно злобы и ненависти. Но я с тобой, Марк, согласна, не настолько, чтобы совершить то, о чем ты просишь, но чтобы понять мотивы твоих поступков.
— Мэри, если ребенок будет моим, то пусть он и носит мое имя, тебе решать.
Марк замолчал. Молчала и Мэри. Она собиралась с мыслями, хотя от нее только требовался короткий ответ: да или нет. Но как тяжело было решиться на один из них! И Мэри даже пожалела, что вызвала Марка в Санта Барбару, что им пришлось разговаривать.
— Я не знаю, что тебе сказать, Марк.
— Нет, ты должна ответить
— Я не знаю, я не могу вымолвить эти слова.
— Ну что ж, тогда помолчим, но сегодня ты обязательно мне их скажешь.
Лайонел Локридж вышел на набережную. Он остановился у таксофона, опустил несколько монет и по памяти набрал номер. Вскоре на другом конце провода ему ответил Мейсон:
— Да, я вас слушаю.
— Это Лайонел.
— Лайонел? — удивился Мейсон, но тут же спохватился. — Да, я слушаю.
— У меня есть к тебе предложение, Мейсон, — осторожно начал Лайонел.
— Ив чем оно заключается? Только учти, я никогда не пойду против своего отца.
— Тут возникли кое–какие изменения, — сказал Лайонел, — у меня на яхте Грант и он хочет безотлагательно с тобой поговорить.
— Тем более, — сказал Мейсон, — я никогда не пойду против своего отца.
— Все дело в Памеле, — сказал Лайонел.
— Я не понимаю, о чем ты? — голос Мейсона Кэпвелла дрогнул.
— Тогда приходи, поговоришь с дядей Грантом и все поймешь.
Мейсон колебался.
— Я даже не знаю, что тебе ответить.
— Тогда приходи. Ну чего ты боишься, Мейсон? Поговоришь со своим дядей и тогда решай сам — будешь помогать или же станешь нам поперек дороги.
— Хорошо, Лайонел, — сказал Мейсон, — я все‑таки приду.
— Как скоро?
— Я выхожу уже сейчас, — Мейсон Кэпвелл повесил трубку.
Лайонел еще некоторое время прохаживался возле таксофона, а потом заспешил к пристани: он хотел перехватить Мейсона по дороге и ступить на яхту вместе с ним.
Локридж расхаживал по набережной, люди оборачивались на него, настолько он был взволнован. Но Лайонела это мало беспокоило. Он время от времени поглядывал на часы, хотя и не знал, во сколько приедет Мейсон.
Наконец, в конце аллеи показалась машина Мейсона. Лайонел тут же вынул руки из карманов пиджака, расправил полы и прекратил свое бесконечное хождение.
Мейсон оставил машину на стоянке и издалека махнул рукой Локриджу.
Наконец, оба — Лайонел и Мейсон — поднялись на борт яхты. Лайонел отворил дверь в каюту, которая служила гостиной и пропустил вперед Мейсона.
— Грант, — сказал Мейсон, входя в низкую дверь.
— Мейсон, — ответил ему дядя. Поприветствовав друг друга, мужчины пожали руки.
Но сразу за этим воцарилось неловкое молчание, которое попытался нарушить Лайонел.
— Мейсон, может, выпьешь что‑нибудь? Бокал вина? Немного виски?
— Нет, не надо. Вначале скажи мне, зачем мы здесь все вместе.
— Хорошо, — ответил за Лайонела Грант. — Я хочу вернуть свое право первородства, — он улыбнулся, — которое отнял у меня, да и у тебя тоже, Мейсон, твой отец СиСи Кэпвелл.
— По–моему, наши ситуации невозможно сравнивать, Грант.
Лайонел напряженно всматривался то в лицо Гранта, то в лицо Мейсона, опасаясь, что дело может дойти до ссоры. Но пока оба они держались спокойно и были настроены довольно миролюбиво. Лайонел немного успокоился. Он отошел к бару и налил себе немного вина на дно стакана из белого прозрачного стекла. Лайонел сделал пару глотков и отставил недопитый стакан на стойку.
— Грант, я вообще не понимаю, почему я должен участвовать во всех ваших схватках?
Грант вновь улыбнулся в свои коротко подстриженные седоватые усы.
— Мейсон, в моей власти поделить кампанию "Кэпвелл Энтерпрайзес" на две самостоятельные фирмы и я мог бы спокойно руководить одной из них. Но у меня, во–первых, нет нужды в деньгах, а во–вторых, не деньги двигают мной. Ведь я не могу жить в Санта Барбаре и заниматься этим бизнесом. А вот ты, Мейсон, можешь захотеть стать первым помощником командира.
— Единственное, Грант, что я хочу знать — при чем здесь моя мать? Лайонел сказал по телефону, что дело в ней, только поэтому я и пришел, остальное меня не интересует.
— Не удивляйся, Мейсон, но до того как Памела вышла за СиСи, у нас с ней была любовь. Все могло сложиться совершенно иначе, но у моего брата были свои виды на Памелу. Ты же знаешь, это постоянное соперничество… Он завидовал мне, хотя я тоже кое в чем завидовал СиСи.
Лицо Мейсона напряглось, но он так ни о чем и не спросил Гранта — ждал продолжения объяснений.
— Да, Мейсон, СиСи хотел сделать ее своей. Она была красивой, эффектной… — глаза Гранта увлажнились, когда он вспомнил Памелу, а голос стал мечтательным и глуховатым. — Нет, Мейсон, я не буду плохо говорить о брате. Не думаю, что для СиСи что‑то значили ее происхождение, деньги… Вряд ли, он скорее всего завидовал мне и это решило дело. Главное — была сама Памела и его непреодолимое желание отнять ее у меня. Надеюсь, Мейсон, ты понимаешь, у тебя тоже есть другие родственники.
Мейсон кивнул.
— Я не совсем понимаю тебя, Грант, — сказал Мейсон Кэпвелл.
А понимать тут нечего — именно поэтому твой отец разорил меня.
— Он разорил тебя, чтобы завладеть Памелой? Грант кивнул.
Да, Памела и мой отец сговорились. СиСи сделал все, чтобы разорить меня. Он обвинил меня в том, чего я и не совершал. Он задумал опорочить меня и это МУ удалось — я был лишен наследства.
Лайонел с напряжением слушал исповедь Гранта. Он, казалось, был взволнован не меньше Мейсона, но его волнение имело другие причины.
— СиСи заполучил и Памелу и кампанию целиком, а мне не досталось ничего — ни женщины, ни денег. И вот только теперь я смогу доказать, что он со мной поступил крайне нечестно.
— Но с моей помощью! — возмутился Мейсон, — я не соглашусь на такое.
— Мейсон, не будь неисправимым идеалистом, ведь ты знаешь, как твой отец обращался с Памелой и при каких обстоятельствах он ее бросил.
Слова больно ударяли по Мейсону. Каждый довод выбивал из‑под него опору. Глаза Гранта блестели от возбуждения.
— И теперь я вернулся, Мейсон, я хочу, чтобы сын Памелы помог мне отомстить.
— Я не знаю даже, что сразу и сказать, — признался Мейсон, — первое мое желание — отказаться, ведь я не могу пойти против отца.
— Да, Мейсон, я понимаю, это тяжело: мне действовать против брата тоже не очень‑то приятно, но вспомни как он обошелся с твоей матерью, с тобой, со мной.
— Если честно признаться, — сказал Мейсон, — я чувствую, что готов к этому, только мне тяжело произнести слова согласия.
— А ты согласись, главное начать, — предложил Грант, — все не так уж сложно и скверно. Ты, Мейсон, будешь участвовать в святом деле — отомстишь за мать.
— А может, хватит мести и злобы? — предположил Мейсон, — кто‑то же должен остановиться первым?
— СиСи не остановится, пока не уничтожит всех вокруг, — сказал Грант, — ты же знаешь его, Мейсон.
— Да, — кивнул тот, — это страшный человек, хоть он и мой отец.
