Наш папа - прокурор (СИ) - Тимофеева Ольга Вячеславовна

– Ты можешь мне просто сказать, что между вами?

Мне приносят мой ужин, но я и притронуться не могу, пока не услышу ответ друга. И положительный для меня сейчас будет как приговор. Никогда не думал, что самому придется выслушивать приговор.

– Нет, между нами ничего нет.

Он говорит это открыто, смотрит в глаза. Рома не врет. Я прикрываю глаза и выдыхая, опускаю голову. Сам себе улыбаюсь. Я верю ему. Больше и не надо.

– Спасибо, – снова ловлю его взгляд, – что поддерживал ее.

– Не ради тебя это делал. Хорошая девчонка.

Встретила только тебя, придурка.

Дополняю непроизнесенное.

– Ром, извини, что тогда так сказал, важно было, чтоб ты удалил то видео. – Он отпивает кофе. – Срочно.

– Я итак бы удалил, если бы ты попросил. Даже в ущерб себе. Но угрожать мне это было не по-дружески.

– Я вспылил. Признаю. Суд, потом Саша со своей правдой, а потом меня прижали и… – Рома откидывается на спинку стула, слушает. – Да не важно. Это мои проблемы.

– Так что тогда случилось?

– За мной следили. Узнали, что я с Сашей встречался и этим начали шантажировать.

Мне приносят ужин и ставят тарелку.

– Зачем?

– Во-первых, чтобы меня не поставили на место прокурора района, во-вторых, я просто мешал. И есть подозрения, что все из-за Сашиного отца. Я начал разбираться в этом деле, искать правду, а кто-то этого очень не хотел. Еще и Саша громко огласила про вашу связь, – указываю на него указательным пальцем, детали вспоминать не хочу. – Как это все связано не знаю, но мне сразу дали понять, что это будет использовано против.

Приступаю наконец к еде.

– Почему нормально не объяснил все?

– Это опасно для всех. Чем меньше знаешь, тем спокойней.

– Я не понимаю. Ты говоришь, что начал искать правду в деле Сашиного отца, но при этом ты посадил его?

– Ты же знаешь, что я за справедливость всегда? – Кивает. – Если я так сделал, значит в той ситуации – это было лучшее решение.

– Лучшее это уехать и бросить ее беременную?

– Я не знал, что она беременна. Никто из вас мне не рассказал. Так что тут я могу поставить под вопрос нашу дружбу. – Пережевываю еду.

– А если бы знал?

Пожимаю плечами. Если бы знал, что от меня, то одно, если бы думал, что не от меня – другое.

– Какая разница, что было бы, прошлое не изменить, надо думать о том, что сейчас.

– А что сейчас?

– Сейчас я, – я же не рассказал, растягиваю губы в улыбке.

– Что?

– Я сегодня стал многодетным папой.

Рома замирает, смотрит, осознает.

– То есть?

– То есть Саша родила.

– И ты мне рассказываешь все это, – трясет руками, – а о самом интересном молчишь?! Как она? Кто? Девочки? Или все же один пацан затесался?

– Она отдыхает после операции, к ней не пускают пока, да, все девочки.

– Ну девчонки тоже хорошо. Юрка, я так рад за нее. Позвонить хоть можно?

– Она спала, когда отвозил ей вещи.

– Надо отпраздновать! Или ты не рад?

– Рад, неожиданно просто.

– Давай, распаковывай уже свои эмоции. Порадуйся от души. Официант! – Ромка тормозит первого попавшегося. – Всем шампанского за мой счет. – Громко произносит. Сегодня у этого чувака родилось три дочки.

– У нас кафе, шампанского нет.

– Тогда сока всем.

Ромка счастлив так, будто это его дети.

– Ты понимаешь, – закрывает ноутбук и улыбается, – что я вообще уговорил ее оставить их. Я почти им дядя. Для тебя, между прочим старался, хоть ты и засранец. Все же надеялся, что ты вернешься к Саше. Хотя не прощал бы тебя так быстро.

– Она и не простила пока, – откладываю вилку и отодвигаю тарелку. – Для нее отец очень важен, поэтому придумывай, как будешь его доставать из тюрьмы.

Официант разносит сок, Рома поднимается, берет два стакана и протягивает мне один. Я поднимаюсь за ним, забираю и стукаемся.

– Не испорти все еще раз. И за девочек.

Чокаемся и выпиваем.

– Пойдем, – Рома собирает ноутбук и бумаги.

– Я расплачусь за твою щедрость, – усмехаюсь ему.

– Я надеялся, что ты предложишь, твой все таки праздник, ты и проставляешься.

Я оставляю неприлично большую сумму в кафе, но рад, что Рома меня выслушал и что они не вместе. Она одна. Никого к себе не подпускала. Значит, есть шанс, что все-таки думала обо мне. Давала призрачный шанс нам на примирение.

– Поехали со мной. Потом заберешь машину.

– Куда?

– Будем праздновать.

Спустя полтора часа мы стоим под окнами роддома. Приехали Егор с Онежей и Катей, Валера с Вовкой и мы с Юрой. В этот момент я - это не я. Это подросток, еще не отшлифованный законами, правилами и этикетом. С меня сорвали эту оболочку, вручили связку шаров и тремя медведями. Рядом с нами анимированная панда и пиротехник.

Мне почти тридцать, а я реально стесняюсь. Когда все радуются за Сашу и празднуют рождение, я… для меня это что-то большее. Она и не представляет, как сложно быть другим не наедине. Вроде бы они все мои друзья, у двоих из них есть семьи. И я помогал им бороться за любовь, спасать жизнь, а сам… а себе сложно.

– Все тихо, я звоню. – Предупреждает Онежа. – Саш, привет, ты как? – Мы замираем и молчим… – Поздравляю, моя девочка. Мы так рады за тебя. Хотим скорее тебя и малышек увидеть. Саша, ты возле окна лежишь? … Тогда смотри.

Онежа кивает. Пиротехник запускает фейерверк. Аниматор включает громкую музыку.

Вверх тонкими светящимися струями летят заряды, взрываются тысячами мелких частиц. Я не смотрю на них, но вижу в отражении ее окон. Папа рассказал, где.

Знаю, что она смотрит. Хочется, чтобы улыбнулась и отвлеклась хоть немного от прошедшей операции. Я и не надеюсь, что она подойдет. По правде я даже не хочу, потому что тогда мне придется делать то, что сказал Ромка. И дело не в самом факте, а при всех. И это будут не только друзья, это будет весь чертов центр. И весь центр завтра будет знать, что у моего отца родились внучки. А сплетни добавят горчинки. Мы счастливые родители, но по отдельности.

Вижу в окне тень и замираю. Саша.

Упирается руками в подоконник. Смотрит то на нас, то на панду, то на салют. Прикрывает ладошкой рот.

– Саня, – кричит Ромка, – вот кому все равно на окружение. Он всегда делает то, что нравится и кайфует от этого. Саша машет ему. – Поздравляем!

Все поддерживают его, повторяют. Я понимаю, что между ними ничего нет, но машет ему, не мне.

Давлю в себе ревность. Да, это оказалось сложнее, чем я думал, но когда мы вместе, я всегда буду думать о том, что произошло.

– Ну, – оборачивается ко мне, – давай. – Машет мне.

Проще разобрать двадцать дел и написать десяток исков, чем сейчас приотпустить ленту в руках , чтобы шары резко взмыли вверх, подхватываемые легким ветром.

Саша приоткрывает рот, легкое движение головой вверх. Следит как шары поднимаются вверх, выше окон. Улетают в небо.

Рома подпрыгивает, хочет успеть достать, но охапка шаров улетает вверх вместе с медведями.

Ребята гудят мне, я и тут испортил все. Но смотрю на Сашу, она смеется.

Мы провожаем улетающий вверх подарок. Ветер вверху сильнее и начинает сносить его в сторону деревьев.

Взглядом по окнам. Пол род центра следит за моим фиаско и ахает, когда шары цепляются за одну из веток и останавливаются.

– Дядя Юраааа, ну как так? – журит меня Катя. Я закрываю глаза и смеюсь.

Действительно, так волновался, что сделал все еще хуже.

Снова смотрю на Сашу, она со всех переводит взгляд теперь на меня. Больше всего хотел бы сейчас остаться с ней наедине и обо всем поговорить.

К нам подходит охранник, говорит, что уже поздно и мы всех детей разбудим. В общем нам пора.

– Поздравляем! – орем все вместе. Рома заводит, Валера с Вовкой поддерживают, Катя, Егор, Онежа. Я подхватываю и вместе с ними поздравляю.

А потом все начинают поздравлять и меня. Обнимают, я снова чувствую эту поддержку. Чувствую, как она смотрит, как понимает сейчас, что мы связаны, что у нас больше общего, чем она думает.