Беспощадный король (ЛП) - Торн Айви

— Я и не знала, что вы двое играете в шахматы.

— В детстве это было обязательным требованием, — говорит Дин с ухмылкой. — Наши отцы обожали игры, в которых была задействована стратегия. Игры, которые они считались «полезными».

— Значит, в детстве у вас не было «Grand Theft Auto». — Афина смеётся. — Или это тоже считалось стратегией?

— Определенно нет. — Дин закатывает глаза. — На самом деле, я не думаю, что когда-либо играл в видеоигры.

— Мы с друзьями тайком играли в некоторые из них. — Я бросаю взгляд на Афину. — Но Дин всегда придерживался правил. Он состоял в шахматном клубе, ты знала об этом?

— Звучит правдоподобно, — ухмыляется Афина. — Вы когда-нибудь играли в шахматы на раздевание?

Комментарий настолько неожиданный, что мы оба целую минуту смотрим на неё, прежде чем до нас доходит. Я чувствую, как улыбка расползается по моему лицу.

— Шахматы на раздевание? — Я бросаю взгляд на Дина, чтобы оценить его реакцию. Наш маленький питомец становится смелее, и мне это нравится.

— Нет, — отвечает Дин со всем достоинством, на какое только способен. — Я никогда не играл в шахматы на раздевание. Шахматы – игра для джентльменов. Не могу представить, чтобы кто-нибудь когда-либо...

— Превращал это в сексуальную игру? — Афина улыбается. — Я почти уверена, что сексуальную игру можно сделать из чего угодно.

— Слишком широкое познание, для человека, который был девственником, когда пришёл сюда…

— Вы открыли мне новые возможности. — Афина кивает на доску. — Я сыграю с победителем. В шахматы на раздевание.

— А каковы, собственно, правила игры в шахматы на раздевание? — Дин приподнимает бровь, но я вижу, что ему нравится эта идея. А кто бы не обрадовался? Любой предлог, чтобы раздеть Афину, хорош, и тот факт, что именно она предлагает это, делает его ещё лучше.

— Каждый раз, когда твои фигуры убираются, ты снимаешь часть одежды. — Она улыбается. — А потом, когда вся одежда будет снята, что ж, думаю, после этого нам просто придётся придумать более креативные наказания.

Дин смотрит на меня, забирает ещё одну из моих пешек, затем хлопает в ладоши, потирая их друг о друга.

— Ну, думаю, я в деле. Что скажешь, Кейд?

Мне даже не нужно думать дважды.

— О, я определенно за.

11

АФИНА

Я не совсем уверена, что побудило меня сделать это предложение. Может быть, желание быть главной, предлагать игры? Или, может быть, просто желание доказать самой себе, что я действительно этого хочу, что я контролирую свои желания.

В любом случае, мы явно собираемся сыграть в шахматы на раздевание, чего я никогда раньше не делала.

— Давайте, заканчивайте свою партию, — говорю я им, небрежно откидываясь назад. — Я просто посижу здесь и понаблюдаю, а потом мы начнём нашу партию, кто бы ни оказался победителем.

Я могу сказать, что они не уверены, хотят ли они ещё побеждать, их врождённые инстинкты соперничества борются с желанием не раздеваться первыми. Они оба хотят увидеть меня обнажённой, но раздеться из-за того, что они проигрывают мне, было бы явным ударом по их самолюбию. Ни один из них не хочет быть тем, кто это сделает.

Это могло бы стать твоей жизнью, шепчет тихий голос в моей голове. Приходить к ним домой, играть в эти игры, заниматься диким, безумным, приносящим удовлетворение сексом, когда захочешь. Всё, что тебе может понадобиться, уже сделано. Крыша над головой, еда на столе, никогда не нужно беспокоиться ни о счетах, ни о продуктах, ни о чем другом. Они дали тебе кредитную карту и телефон, кто знает, на что ты могла бы их уговорить со временем? Возможно, у тебя будет собственный счёт в банке. Работа. Автомобиль. Нормальная жизнь, или настолько нормальная, насколько это возможно, когда ты принадлежишь к наследникам.

Соблазн велик. Но есть только одна огромная, вопиющая проблема – я не хочу, чтобы мне что-то давали. Всё, что они мне дают, – это мой долг, причина, по которой они могут контролировать меня, когда захотят. Причину, по которой они могут менять своё мнение по своей прихоти, указывать мне, что я могу, а что нет, ограничивать меня способами, которым я не хочу подчиняться. Я не хочу быть на поводке, каким бы длинным он ни был. И если это единственный способ, которым я могу остаться, тогда я уйду.

Чего бы это ни стоило.

Но сейчас я хочу наслаждаться тем, что у меня есть. Я хочу, чтобы у меня остались эти воспоминания, когда я уйду, чтобы помнить, что всё было не так уж плохо. Несмотря на все плохие времена, были такие вечера, как этот, когда я наблюдала, как Дин и Кейд играют в шахматы у камина, и предлагала им сыграть в стриптиз. Я знаю, что в конце концов расставаться будет труднее, и я знаю, что это не делает всё, что они сделали, хорошим.

Мне просто нужно это. Совсем ненадолго.

— Ты хотя бы умеешь играть в шахматы? — Бросает Дин на меня взгляд, перехватывая коня Кейда.

Я закатываю глаза.

— Конечно, умею. Мой папа научил меня. Знаешь, шахматы – это не какая-то элитная игра. Байкеры тоже могут играть в шахматы.

— Я не думаю, что это была их любимая игра. — Смеётся Дин.

— Твоя предвзятость очевидна. — Я свирепо смотрю на него. — Просто подожди. Я собираюсь выбить из тебя дух, и это в буквальном смысле.

— Давай, — улыбается Дин, поднимая ферзя. — Шах, — говорит он Кейду, который морщится.

— Блядь. Так что, если я проиграю, я буду смотреть, как вы с Афиной раздеваетесь?

— Пока я не проиграю, и она не сыграет с тобой. Если я проиграю, — добавляет он с ухмылкой. — Нет никакой гарантии, что я когда-нибудь это сделаю. Так что, возможно, тебе просто придётся сидеть и смотреть, и это всё, что ты будешь делать.

— Ни за что. — смеётся Кейд. — Оставаться одетым, пока вы двое раздеваетесь и веселитесь? По-моему, это дерьмовая игра.

— Таковы правила, — выдавливаю я из себя. — Вам двоим пора поиграть в одну из моих игр.

Моё сердце замирает в груди, когда я говорю это, потому что правда в том, что они не обязаны ничего делать. Они могут просто отказаться. В конце концов, у них здесь реальная власть. Они могут вернуть всё на круги своя или, что ещё хуже, одним щелчком пальца. В некотором смысле, это проверка того, насколько серьёзно они настроены меняться, пытаться делать что-то по-другому. Я хочу подтолкнуть их, чтобы посмотреть, сдадутся ли они, когда перестанут контролировать ситуацию. Возьмут ли они её обратно так же яростно или даже сильнее, чем раньше.

Это опасная игра, но я готова в неё играть. Я хочу проверить свои возможности. Потому что игра, в которую я играю, это нечто большее, чем просто борьба за власть или глупая игра в шахматы у камина. Это игра, от которой зависит наше будущее.

В конце концов, игру выигрывает Дин. Он торжествующе смотрит на меня, переставляя доску, и жестом предлагает мне занять место Кейда.

— Ну что? — Ухмыляется он. — Тогда давай сыграем. Только не злись, когда ты будешь голой, а я полностью одет.

— Это большая самоуверенность для того, кто собирается играть с обнажённым членом. — Я бросаю взгляд на Кейда. — Итак, если мы дойдём до того, что один из нас окажется полностью обнажённым, тогда ты сам решишь, что этот человек должен сделать дальше в качестве наказания. Понял?

Кейд ухмыляется.

— Похоже, это может быть весело, даже если я не буду раздеваться.

Я испытываю лёгкое облегчение, занимая своё место по другую сторону оттоманки. Пока что они мне подыгрывают, и это заставляет меня чувствовать себя почти нормально? Я знаю, что должна быть осторожна, потому что может быть слишком легко забыть, что это ненормально. Ничего из этого не так. И Мия права в том, что их не следует так легко прощать. Но также, разве я не должна дать им шанс проявить себя, если они хотят измениться?

Разве не каждому должен быть дан шанс измениться?

— Ты играешь белыми. Ты первая. — Говорит Дин. — Ну, я думаю, ты и так это знаешь. — Ухмыляется он.