Её нельзя (СИ) - Асхадова Амина

— Нет, детка. Калининградские не приедут. Они обещали приехать на свадьбу, ведь Марине уже тяжело ходить.

— А дядя Камаль? Он же твой брат.

— Он так и не вернулся из Австралии. Мы послали ему приглашение, однако, он воздержался. Ты ведь знаешь, еще много лет назад твой отец оплатил Камалю обучение, и после него он остался жить в Австралии.

Конечно. Потенциально опасных наследников нужно отправлять как можно дальше.

Ледяная вода мне не помогла. Мне нужен был воздух. Вылетев из ванны, я чуть не сбила кого-то с ног.

— Извините… простите…

Я выбежала на улицу. В чем была — прямо так выбежала, только обулась и сразу в холод. Когда стало совсем невмоготу, я остановилась. Я ухватилась за деревянные балки веранды — кажется, здесь тогда стоял Эмиль. Он курил, и я была так рада видеть его среди гостей…

Он напоминал мне о наших сладких днях. Запах никотина горел свободой. И воспоминаниями о нем.

Жаль только, что Эмиль обо мне не вспомнил.

Даже не явился на обручение. Не уважил ни брата, ни деда, ни… ни на меня посмотреть не приехал.

Я оказалась на веранде и лишь тогда позволила себе вдохнуть полной грудью. Сердце билось так, будто кричало: «Ты совершаешь ошибку!»

Но разве был такой выход, чтобы не совершить ошибку и уберечь семью от многолетней расплаты?

Нет.

— Ты куда так понеслась? — прозвучал рык за спиной.

Господи, дай мне сил. Если мой муж будет таким же жестоким… я не выдержу.

— Одну тебя ждут в гостиной! Обернись и ответь мне!

Я прикрыла глаза. Дыхание сбилось, щеки покраснели — они моментально вспомнили боль.

Мурад ассоциировался у меня с болью. Он подошел ближе — я по снегу услышала и по своим мурашкам почувствовала.

— Вышла… подышать свежим воздухом, — изо рта вырвался горячий пар.

— В одном платье?

— Да оставь же меня в покое, Мурад!

Я тихо вскрикнула: Мурад дернул меня на себя. Схватил за локоть, на котором совершенно точно проявятся синяки, и повернул к себе. В его захват попали волосы, и кожу головы обожгло.

На глаза навернулись слезы.

Поэтому я не сразу заметила фигуру справа.

Он стоял во всем черном, засунув руки в пальто. Курил. До меня донесся запах дыма, и сердце понеслось ему навстречу.

Бах-бах.

Родной запах окутал меня. Грозно. Резко. Собственнически.

Эмиль.

— Я помешал?

Глава 27

Мурад еще не знал, но по голосу становилось ясно — Эмиль разозлен.

Я тихо выдохнула. Мурад убрал от меня руки и отошел на несколько шагов, расслабляя челюсти.

— Возвращайся, сестра. Все ждут.

Я смотрела на Эмиля. Он наблюдал за мной и Мурадом, вероятно, очень долго. Я не услышала, как он приехал.

— Эмиль, здесь не паркуются, — бросил Мурад напоследок.

Видно, брат не почувствовал угрозу со стороны Эмиля или ему стало стыдно за свои действия, но Мурад ушел. Здесь же камеры всюду, к его сестре и притронуться никто не посмеет…

Ни Мурад не почувствовал, ни я.

А угроза была.

Эмиль пришел не с добрыми намерениями. За ним стоял автомобиль — тот самый, на котором он меня отсюда в снежные горы увозил.

Сердце неровно затрепыхалось — оно уже тогда, глупое, что-то почувствовало. А разум еще нет. Не дошло.

— Здесь не паркуются, — повторила я хрипло. — Здесь газон летом. И веранда, видишь?

— Летом. Не сейчас.

Не сводя с меня взгляда, Эмиль глубоко затянулся и бросил сигарету в снег.

— Здесь не мусорят…

— Мне похрену.

Я шумно сглотнула.

И обняла себя за плечи. Пора было уходить.

— Ладно. Спасибо, что приехал. Гости очень ждали тебя.

— Мне тоже похрену.

Я рассердилась. От сигарет, от мата, от взгляда его.

Взгляд был диким, как и слова с одной и той же интонацией. С такой интонацией делают людям больно. С такой интонацией… жестокие вещи совершают.

Нужно было идти. Немедленно.

— Согласие уже дала?

Эмиль потер свои руки — будто готовился к чему-то. Наверное, замерзли. Я так думала.

— Еще нет, — я моргнула несколько раз.

Со стороны, откуда приехал Эмиль, послышался шум — ворота стали отъезжать. Я увидела нос знакомой машины — на ней во вторник приезжал отец Эмиля и сестрой.

Эмиль тоже обернулся.

Опустив взгляд вниз, я сбежала с деревянных начищенных ступеней и поспешила в дом. Я обошла Эмиля, едва не поскользнувшись, и посчитала, что Эмиль поэтому меня поймал.

В горячие объятия захватил. Резко, сильно, до боли. Я думала — он просто испугался. Испугался, что я упаду, что платье порву и что мне будет больно.

А он схватил меня и больше не отпустил.

И машина стояла рядом. И дверь внезапно открыли изнутри. Для меня. Для меня, похоже!..

Господи!

Я закричала, но мой крик был потушен его ладонью. Пальцы, пропахшие никотином, заткнули мне рот. Я сжалась от боли — из губы тотчас же хлынула кровь.

Я замычала.

Я в жгучих объятиях его забарахталась, я кричать хотела: «Не делай этого! Умоляю, не делай!», но жесткая рука прилипла к моему лицу и до последнего не отпускала.

Я задыхалась.

Дралась.

Бежать хотела.

Я не играла на камеры — я действительно хотела. До слез и до боли жгучей.

Поэтому ударила его. Ладонью по лицу. Ногтями прошлась. Эмиль выругался, его глаза гневно блеснули.

— Эмиль, быстрее!

Его отец. Он был за рулем. Я увидела это до того, как Эмиль скрутил меня пополам и затащил в салон. Автомобиль с ревом дернулся, и я громко зарыдала.

Эмиль отпустил мое лицо, но не тело. Придавил собой, тяжело дыша. Я увидела, как дернулась его верхняя губа — Эмиль был зол, я его ударила.

— Эмиль! — закричала я.

— Замолчи, София. Ты хорошо сыграла свою роль, — процедил он.

Я зажмурилась.

Эмиль ведь предупреждал: он похищает, а я сопротивляюсь. Я еще посмеялась тогда, а теперь мешаю слезы с кровью на лице. Даже с Мурадом я не была настолько беззащитна.

— Эмиль, не надо! Одумайся! — кричала, плескаясь кровью.

— Все сделано, София. Не умоляй меня остановиться, — придавил Эмиль.

— Ты нас погубишь, ты нас погубишь! — я всхлипнула.

Я не видела ничего. Но сквозь приоткрытые окна услышала голос Ясмин. Всего на секунду, видимо, когда мы выезжали за ворота:

— Ой, простите! Как неудобно получилось: я заглохла прямо возле ворот!..

Я зажмурилась и стиснула зубы.

План был прост как день: Ясмин дает сигнал, что заезжает, и ей открывают ворота. Меня толкают в машину, и мы выезжаем с территории ровно в ту минуту, когда Ясмин держит ворота открытыми.

Я услышала гудки телефона.

— Сестра, ты уехала? — пророкотал Эмиль.

— Да, сразу же за вами. Брат, они тут же выехали. Машин десять, не меньше.

— Догоняй нас, — велит Эмиль. — Мы будем кружить до талого, чтобы сбить их след.

— Догоню, не переживай, — заявила Ясмин.

— Будь осторожна. Не гони.

Когда Эмиль разрешил мне подняться, я не двигалась. Тогда он сам посадил меня и развернул к себе. Я поморщилась: руки болели адски. Он скрутил меня… я не знала, что в нем столько силы.

— София…

— Ненавижу тебя.

На его лице тотчас же желваки заходили — с такой ненавистью я выплюнула ему это в лицо.

Я спрятала лицо в ладонях и заплакала. Кровоточила рана. Больно было — сил нет.

— Почему у тебя кровь на лице? — спросил он. — Я разбил тебе губу?!

— Ты разбил мою жизнь! — простонала я.

— Помягче с ней, — подал голос его отец. — Она сейчас на пределе.

Двери были заперты. Я подергала их, умоляя высадить меня прямо здесь, но тщетно — Эмиль перестал обращать на меня внимание, следя за дорогой.

Я снова закричала о том, как сильно я его ненавижу.

Кулаками на него нападала, лицо царапала, кричала, что он всех нас убил.

Он щадил меня. Сперва.

А потом прижал лицом к стеклу и связал руки за спиной. Я тихо всхлипнула, вконец истощившись.