— Кризис? — испуганно переспросила Ирина. — Что случилось?
— Сломалась будущая Нобелевская премия моей дочери! — бросила Лариса на бегу, на ходу накидывая пальто. — Если позвонит Бармин — я знаю.
Она мчалась по коридору к лифту, ее каблуки отбивали нервную, частую дрожь. Впервые за долгие годы она бежала с работы. Не от работы. А навстречу чему-то гораздо более важному.
Поездка слилась в одно сплошное пятно стресса. Лариса, сидя на заднем сиденье такси, лихорадочно писала детям сообщения: «Держитесь, я уже в пути!», «Какая у вас сейчас ситуация?», «Учителям ничего не говорите!». Глеб, лавируя между гаражами и детскими площадками, одновременно пытался дозвониться до директора школы по знакомству, чтобы «оказать давление», но благоразумно бросил эту идею, представив, как Лариса убьет его на месте за такие методы.
Они прибыли практически одновременно. Две машины резко затормозили у парадного входа школы № 178, распугав голубей и пару старшеклассников, куривших за углом. Из одной выскочила Лариса — без привычного безупречного пучка (волосы были собраны в небрежный хвост), с размазанной тушью и в пальто, накинутом на плечи поверх костюма. Из другой — Глеб, с растрепанными от безумной езды по дворам волосами, без галстука и с лицом, на котором застыла смесь ярости и беспокойства.
Они увидели друг друга. И на секунду замерли.
Они были привычны к встречам в стерильной обстановке кабинетов, в окружении стекла, стали и дорогого дерева. Они видели друг друга в роли непримиримых оппонентов, бойцов, готовых сцепиться насмерть.
Сейчас они увидели не «Узурпатора» и не «Грымзу». Они увидели двух растерянных, запыхавшихся, напуганных за своих детей родителей. Это зрелище было настолько шокирующим и обезоруживающим, что на мгновение выбило у них почву из-под ног.
Первой опомнилась Лариса.
— Где они? — спросила она, срываясь с места и бегом направляясь к входу.
— В актовом зале, за кулисами, — так же коротко ответил Глеб, догоняя ее огромными шагами.
Они влетели в школу, пронеслись мимо удивленной вахтерши и ворвались в актовый зал. Шла защита какого-то другого проекта. На сцене девочка робко рассказывала о модели солнечной системы из папье-маше. В первых рядах сидело жюри с каменными лицами.
Лариса и Глеб, не сговариваясь, юркнули за кулисы. И застыли при виде зрелища.
София и Артем сидели на полу, окруженные обломками макета, проводами, паяльником и новым ноутбуком. На экране ноутбука был открыт код, но Артем яростно тыкал в клавиши, а София пыталась припаять какой-то проводок к плате, и у нее это откровенно не получалось. Оба были бледные, с красными от слез глазами. Рядом стоял водитель Ларисы, Игорь, и бессильно наблюдал за этим апокалипсисом, держа в руках пакет с нераспакованными деталями.
— Мама! — завизжала София, увидев Ларису, и снова расплакалась.
— Пап… — Артем лишь поднял на отца испуганный взгляд, и в этом взгляде было столько надежды, что у Глеба сжалось сердце.
В этот момент сработал их родительский инстинкт, заглушив все корпоративные амбиции и взаимные претензии. Они действовали молниеносно и слаженно, как отлаженный механизм, о существовании которого даже не подозревали.
— Так, стоп, не плакать! — скомандовала Лариса, опускаясь на колени перед Софией. Ее голос был мягким, но не допускающим возражений. Она взяла у дочери из рук паяльник. — Глаза вытри. Говори, что тут у тебя отвалилось и куда это надо прикрутить? Объясняй человеческим языком.
— А я… я не знаю… — всхлипывала София.
— Знаешь! — твердо сказала Лариса. — Ты же сама это проектировала. Ты — главный инженер. Я — твой рабочий. Командуй.
В то же время Глеб подошел к Артему. Он не обнял сына, не стал утешать. Он посмотрел на экран ноутбука.
— В чем проблема? — спросил он коротко, деловым тоном, каким говорил на совещаниях о срыве проектов.
— Криво залилась старая прошивка… Конфликт версий… Не видит датчики… — бормотал Артем, его пальцы дрожали.
— Показывай логи, — Глеб присел рядом, его огромная фигура казалась совсем недетской на фоне школьного хлама. Он не понимал ни строчки в коде, но он понимал логику ошибок. Он видел панику и помогал ее устранить единственным известным ему способом — переведя в русло решения проблемы. — Где у тебяа журнал ошибок? Что тут за варнинг? Говори, я смотрю.
И тут же он достал телефон. Не для того, чтобы звонить IT-шникам. Он сфотографировал экран с ошибкой и отправил фото своему помощнику Максиму с голосовым сообщением: «Максим, срочно! Собери всех, кто шарит в Arduino и C++. Скинь им фото. Пусть ищут решение. Присылают мне варианты. Немедленно! Оценить в деньгах — я оплачу в десять раз дорого!»
Лариса, тем временем, под руководством Софии, ловко припаяла отвалившийся провод. Она делала это с такой концентрацией, будто от этого зависела судьба многомиллионного контракта.
— Молодец, — сказала она дочери, и та улыбнулась сквозь слезы. — Теперь бери своего напарника и иди выступать. Вы все починили.
— Но код не работает! — прошептал Артем.
— Будет работать, — перебил его Глеб, глядя на экран телефона, куда уже сыпались сообщения от его «кризисного штаба». — Тут пишут, что нужно поменять в настройках среды разработки. Сделай вот это и это.
Артем уставился на экран, потом на отца, потом на приходящие сообщения. Его глаза загорелись. Он снова был в своей стихии.
Лариса встала, отряхнула колени от пыли и подошла к занавесу, отделявшему их от зала. Через щель она видела, как жюри заскучало на выступлении с солнечной системой.
— Так, слушайте сюда, — она повернулась к детям, которые уже заканчивали последние приготовления. — Вы идете и выступаете блестяще. Я пойду и поговорю с жюри. Найдем способ отвлечь их, пока Артем все доделывает.
— Как? — хором спросили дети.
— Оставьте это мне, — Лариса улыбнулась своей самой обаятельной и одновременно самой опасной улыбкой. — У меня есть опыт в убеждении сложной аудитории.
Она вышла в зал, прошла к первому ряду и склонилась к председателю жюри — завучу по научной работе, сухой и строгой женщине.
— Здравствуйте, Марьяна Игнатьевна, — заговорила она сладким, бархатным голосом, от которого Глеб, наблюдавший за ней из-за кулис, едва не поперхнулся. — Простите за беспокойство. Я Лариса Орлова, представитель родительского комитета и спонсорского фонда «Будущее науки». Я просто в восторге от уровня сегодняшних выступлений! Просто невероятно! У меня к вам небольшое предложение…
Глеб не слышал, что она говорила дальше, но видел, как каменное лицо завуча постепенно смягчалось, на нем появилась улыбка, и она даже одобрительно кивнула. Через минуту Лариса вернулась за кулисы.
— Готово. Они объявляют технический перерыв на пятнадцать минут. У них… внезапно закипел чайник в учительской. Им срочно нужно его выключить.
Глеб смотрел на нее с неподдельным, почти суеверным изумлением.
— Вы… вы за гипнозом ко мне на собеседование не ходили? — не удержался он.
— Это называется «харизма и знание человеческой природы», Глеб Викторович, — парировала Лариса, но без привычной колкости. — Ваши связи сработали?
— Код запустился, — доложил Артем, и в его голосе прозвучала первая нота надежды. — Вроде бы… все работает.
Пятнадцать минут пролетели как одно мгновение. Дети, собранные, подбадриваемые и почти что починенные, вышли на сцену. Их презентация прошла не идеально — голоса дрожали, где-то Артем запнулся, а София перепутала слайды. Но они справились. Их проект, хоть и на последнем дыхании, ожил, замигал лампочками и даже продемонстрировал работу датчика движения, поймав в луч прожектора самого Глеба, который невольно отшатнулся.
Когда они закончили, в зале раздались аплодисменты. Не самые громкие, но искренние.
Лариса и Глеб стояли за кулисами, плечом к плечу, и смотрели на своих детей, которые, красные и счастливые, кланялись залу.
