Лариса подняла бровь.
— А вы, Глеб Викторович, прежде чем бить молотком, провели бы совещание с акционерами, чтобы получить одобрение на удар.
На этот раз они смотрели друг на друга, и в углах их глаз заплясали чертики почти что дружеского подтрунивания.
— Упрямство, — вдруг сказала Лариса, задумчиво крутя стакан в руках. — Упрямство у них обоих просто титаническое. Если София что-то задумала, ее кавалерией не возьмешь. Только хитростью и логикой.
— Артем — тоже, — кивнул Глеб, и в его голосе впервые прозвучала не привычная гордость, а что-то вроде усталого признания. — Он может биться головой об стену, доказывая свою правоту, даже если она очевидно ошибочна. Пока сам не убедится.
— Да мы просто самые упрямые люди на планете! — рассмеялась София. — Это, наверное, наследственное.
Наступила пауза, но на этот раз теплая и задумчивая. Они смотрели на своих детей — таких разных и таких похожих умом, упрямством, этой странной смесью ранимости и несгибаемой воли.
— Подростковый возраст, — вздохнула Лариса, больше не обращаясь лично к Глебу, а просто констатируя факт вслух. — Иногда мне кажется, что проще управлять многотысячным коллективом, чем одним тринадцатилетним ребенком. По крайней мере, со взрослыми можно апеллировать к логике и деньгам.
— С деньгами — да, — согласился Глеб, тоже глядя в пространство. — А с логикой… С Артемом иногда можно говорить только на языке кода. Или молчания. Он уходит в себя, и дверь захлопывается. Не знаешь, то ли оставить его в покое, то ли ломиться в эту дверь с тараном.
Лариса кивнула, и ее взгляд стал понимающим.
— София — наоборот. Она устраивает истерику, хлопает дверью, но дверь-то никогда не закрывается насовсем. Она ждет, что ты за ней побежишь, будешь уговаривать. А если не бежишь — обижается еще сильнее. Это тоже своего рода манипуляция.
— Эффективная? — спросил Глеб с искренним интересом.
— Иногда — да, — признала Лариса с легкой улыбкой. — Особенно когда я очень устаю и у меня сдают нервы. Проще уступить, чем выдерживать осаду.
— Я обычно не уступаю, — сказал Глеб. — Думаю, это ошибка.
Это признание прозвучало так тихо и так неожиданно, что Лариса посмотрела на него с новым интересом. Не как на противника, а как на… коллегу по цеху. По цеху под названием «родительство», где нет победителей и проигравших, а есть только вечная битва с чувством вины и надеждой на лучшее.
— Может, и ошибка, — сказала она мягче. — Но мы все делаем, как умеем.
Они снова замолчали, но молчание это уже не было неловким. Оно было общим. Общей усталостью, общим недоумением перед сложностью своих детей, общим смутным пониманием, что они оба, такие разные, в каких-то вещах сталкиваются с абсолютно одинаковыми проблемами.
Лед, конечно, не растаял полностью. Между ними по-прежнему лежала пропасть из взаимных обид, разного подхода к жизни и тонны испорченной друг другу крови. Но сегодня они перекинули через эту пропасть хлипкий, покачивающийся мостик. Мостик из общего кризиса, пиццы с двойным сыром и неловкой, но искренней благодарности.
— Ладно, — Лариса посмотрела на часы и с сожалением поднялась. — Мне пора. Меня там, наверное, уже ищут с отрядом спасателей. Ирина, наверное, поседела.
— Да, — Глеб тоже встал, отряхивая несуществующие крошки с брюк. — Мне тоже надо… эти переговоры…
Они постояли еще секунду, не зная, как правильно завершить этот странный мирный час.
— До понедельника, Глеб Викторович, — кивнула Лариса, беря Софию за плечо.
— До понедельника, Лариса Дмитриевна, — кивнул в ответ Глеб.
И они разошлись в разные стороны по коридору школьной столовой — он с Артемом, она с Софией. Но на прощание их взгляды встретились еще раз. И в них не было ни вызова, ни ненависти. Была лишь усталая тень улыбки и молчаливое соглашение: то, что было здесь, сегодня, останется здесь. В понедельник они снова наденут свои доспехи, поднимут щиты и вернутся на поле брани.
Но что-то все же изменилось. Что-то очень маленькое, но очень важное. Как та самая пылинка на щеке Ларисы, которую Глеб вдруг заметил и… не стал ей указывать на нее.
Глава 16: Два сапога в одном самолете
Ирония судьбы, как известно, обладает извращенным чувством юмора. Она может подложить свинью в самый неожиданный момент. Например, отправить двух заклятых врагов в одну служебную командировку. Вдвоем. На другой конец страны.
Приказ пришел утром в пятницу, виртуально упав на головы Ларисе и Глебу с легкой руки Елены Петровны Семеновой, председателя совета директоров. Тема письма: «СРОЧНО: Участие в VIII Международной конференции «Кадровый резерв и корпоративная культура: вызовы нового времени» в Санкт-Петербурге».
Лариса, попивая утренний эспрессо и просматривая планы на выходные (планы состояли из одного пункта: «выспаться»), чуть не поперхнулась.
«Конференция? В Питер? В понедельник? Это что, шутка?» — ее взгляд упал на вторую строчку в письме. «Для участия направляются: Бармин Г.В., Орлова Л.Д.». Кофе окончательно пошел не в то горло.
«Нет. Нет. Это не шутка. Это диверсия. Семенова сошла с ума. Или решила таким изощренным способом избавиться от нас обоих, надеясь, что мы убьем друг друга в купе поезда и тело выбросим под Угличем. Конференция по корпоративной культуре… Ага, именно мы с ним — лучший пример здоровой корпоративной культуры. Мы как живая иллюстрация раздела «Чего не следует допускать на рабочем месте»».
Она уже собиралась написать гневный отказ, ссылаясь на аврал, проверки и необходимость лично присутствовать при эксгумации салата Петрова, как пришло второе письмо. От Глеба. Копия — Семеновой.
Текст был лаконичным: «Готов к вылету. Бронирую билеты и отель. Орловой Л.Д.: подготовьте, пожалуйста, тезисы по нашей текущей кадровой политике для выступления».
Лариса простонала. «Конечно. Он уже все решил. «Готов к вылету». Как будто мы летим на Марс, а не в Питер. И тезисы… Ох, я ему подготовлю тезисы. С иллюстрациями его любимых методов «мотивации» через увольнение».
Но спорить было бесполезно. Приказ есть приказ. Даже если этот приказ пахнет заговором и неизбежной катастрофой.
Глеб в своем кабинете ровно в тот же момент смотрел на монитор с аналогичным чувством легкой тошноты. «Конференция. С Орловой. Трое суток. Санкт-Петербург. Дожди. Белые ночи (не в сезон, черт возьми). И бесконечные разговоры о «человеческом капитале» и «эмоциональном интеллекте». Ад. Персональный, адаптированный под меня ад». Он мысленно уже составлял список тем, которые можно обсуждать, чтобы избежать любых личных тем: KPI, ROI, EBITDA… Да, это надежный щит.
Но отступать было нельзя. Семенова явно проверяла их. Смотрела, смогут ли они работать вместе вне стен офиса. Он это докажет. Он будет безупречно профессионален. Как скала.
Аэропорт «Шереметьево» встретил их стандартной суетой и запахом кофе из Starbucks. Лариса, в элегантном дорожном костюме и с миниатюрным чемоданом (она умела собираться с немецкой точностью), ждала у стойки регистрации, поглядывая на часы. Глеб появился ровно за сорок минут до вылета — без чемодана, только с дорогим кейсом и явным выражением лица «я ненавижу все это».
— Лариса Дмитриевна, — кивнул он ей, его взгляд скользнул по ее чемодану. — Надолго собрались? Конференция на два дня.
— Я предпочитаю быть готовой к любым непредвиденным обстоятельствам, Глеб Викторович, — парировала Лариса. — Вдруг конференцию захватят террористы, и нам придется прятаться в подвале отеля неделю. Или вы решите провести внеплановый тимбилдинг с прыжками с парашютом.
— Мой тимбилдинг ограничивается построением сотрудников в шеренгу для объявления плана на квартал, — сухо ответил Глеб, проходя к стойке бизнес-класса.
Полет прошел в гробовом молчании. Лариса углубилась в подготовленные тезисы, делая гневные пометки на полях. Глеб уткнулся в планшет с финансовыми отчетами, но взгляд его был расфокусирован. Они сидели рядом, разделенные узким подлокотником, который казался им непреодолимой пропастью. Атмосфера напоминала неловкое первое свидание двух людей, которых свели вместе злые родственники.
