Императрица (ЛП) - Херд Мишель

— По-видимому, нет. Посмотрим, что будет, когда я завтра попробую сходить куда-нибудь.

— Да. Действия говорят громче слов.

Лео снова появляется в дверях.

— Доктор Каприно уже в пути. Давайте переместимся в гостиную.

Мы поднимаемся и следуем за Лео в переднюю часть дома.

Фотографии в рамках снова привлекают мое внимание, пока мама садится на диван.

Когда я подхожу ближе к столу, Лео встает рядом со мной.

Я указываю на фотографию, где он еще подросток.

— Ты выглядишь счастливым.

— Я и был счастлив, — бормочет он. Когда я смотрю на него, то успеваю заметить вспышку печали.

— Мне жаль твоего отца, — шепчу я.

Лео качает головой.

— Он был ублюдком. Поверь, всем лучше, что он лежит под землей.

От его резких слов у меня по спине бегут мурашки, и я сажусь рядом с мамой.

Когда Лео садится напротив нас, его взгляд останавливается на мне. Следующие несколько минут он продолжает пристально смотреть на меня, явно не обращая внимания на то, что в комнате также находится моя мама.

Наконец, его пристальный взгляд перемещается на маму.

— Какой Хейвен была в детстве?

Мама бросает на Лео взгляд, полный презрения.

— Моя дочь потрясающая, и я могу понять, почему она привлекла твое внимание, но то, что ты с ней делаешь, неправильно.

Лео наклоняется вперед, упираясь предплечьями в бедра. Рукава его черной рубашки закатаны, и я вижу вены, проступающие у него под кожей.

Да ладно, Хейвен. Сейчас не время его разглядывать.

Лео и мама пристально смотрят друг на друга, и с каждой секундой атмосфера становится все более напряженной.

Его тон неумолим, когда он, наконец, нарушает молчание.

— Давай проясним одну вещь, Дакота. Мне плевать, что ты думаешь. Чем больше ты меня раздражаешь, тем реже ты будешь видеться с Хейвен. На твоем месте я бы постарался завоевать мое расположение.

— Не смей так разговаривать с моей матерью, — огрызаюсь я, не успев сдержаться.

Его взгляд устремляется ко мне, и я вижу, как он с трудом сдерживает гнев.

— Предлагаю сделку. Давай будем вежливы друг с другом ради Хейвен. Ничто на этой чертовой планете не заставит меня отпустить ее. Я подарю ей жизнь, о которой мечтает каждая женщина. Это единственная гарантия, которую я могу тебе дать.

Мама продолжает пристально смотреть на него, после чего говорит:

— Пообещай мне, что ты не причинишь ей вреда. — На ее лице мелькает мольба. — Не насилуй ее.

По моему телу пробегает дрожь, когда я перевожу взгляд на Лео.

Он, кажется, немного успокаивается, потому что выражение его лица смягчается.

— Обещаю.

Мама вздыхает с облегчением, но тут стук в дверь прерывает напряженный разговор.

Лео поднимается на ноги и направляется к двери, а мой взгляд следует за ним через всю комнату.

Я не могу не отметить, как уверенно он движется. А от того, как сшитый на заказ костюм подчеркивает его мускулистое телосложение, у меня мурашки бегут по спине.

Слушая, как он приветствует кого-то, я понимаю, что теперь это моя жизнь. Меня похитил глава мафии, и я стала его женой. Да, с этим неожиданным поворотом судьбы уже ничего не поделаешь.

Так или иначе, мне придется найти способ смириться с этим.

Глава 16

Лео

Когда мы возвращаемся домой, усталость буквально валит меня с ног.

Я направляюсь прямиком к виски и наливаю в стакан больше, чем обычно.

Когда я делаю столь необходимый глоток и жидкость обжигает мне горло, я слышу за спиной тихие шаги Хейвен.

В ее голосе нет страха, когда она говорит:

— Спасибо за сегодня.

Со стаканом в руке я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Ее светло-карие глаза спокойны, и хотя черты лица напряжены от волнения, в них нет ужаса.

Сделав еще один глоток, я подхожу к дивану и сажусь. Когда Хейвен не двигается с места, я жестом указываю на другой диван, и как только она садится напротив меня, говорю:

— Прости, что надолго оставил тебя одну. Мне нужно было решить много дел.

— Мы можем поговорить о том, что мне разрешено делать, и о том, как мы будем жить дальше?

— Конечно. — Я скрещиваю ноги, кладу лодыжку на колено и откидываюсь на спинку дивана. — Мы женаты, Хейвен. Ты не моя пленница. Я буду водить тебя на свидания и проводить с тобой время, но когда у меня нет планов на наш счет, ты вольна приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится. Когда ты будешь покидать дом, с тобой всегда будут четверо охранников.

— Четверо охранников?

— Это для твоей защиты. У меня много врагов.

— О. — Она смотрит в окно на океан.

Мой взгляд скользит по обтягивающим леггинсам, которые сидят на ней как вторая кожа, и хотя на ней футболка большого размера, мне это ни капельки не нравится.

— Не надевай обтягивающую одежду, когда выходишь из дома.

— А? — Ее внимание снова переключается на меня.

— Тебе запрещено носить леггинсы за пределами особняка. Я не потерплю, чтобы какой-то другой мужчина пялился на то, что принадлежит мне.

Я удивляюсь, когда ее шея покрывается румянцем, который затем распространяется и на щеки.

— В таком случае, я больше никогда не надену леггинсы. Мне не нужно, чтобы ты пялился на меня.

Я усмехаюсь.

— Мне все равно, что на тебе надето, principessa. Даже в мусорном мешке ты будешь для меня сексуальна.

Ее дыхание немного учащается, привлекая мое внимание к тому, как поднимается и опускается ее грудь.

Блять, мне не терпится увидеть ее обнаженной.

От этой мысли я возбуждаюсь, и кладу руку на колени, делая большой глоток виски.

Я продолжаю пристально смотреть на Хейвен. Она все больше смущается, и румянец не сходит с ее лица.

— Насколько ты невинна? — спрашиваю я.

Ее брови сходятся на переносице.

— Что ты имеешь в виду?

— Со сколькими мужчинами ты спала?

— Господи, — шепчет она, а затем снова отворачивается к окнам, чтобы избежать моего взгляда. — С одним.

С тем идиотом, с которым она встречалась четыре года.

— Он был ванильным?

Она делает глубокий вдох, затем кивает. Внезапно ее глаза расширяются, когда она переводит взгляд на меня.

— Даже не пытайся заниматься со мной какими-то странными извращениями.

Я усмехаюсь и качаю головой.

— Я не увлекаюсь БДСМ, но почти уверен, что тебя никогда не трахали по-настоящему.

— Прекрати, Лео, — рявкает она, снова отворачиваясь от меня, а румянец на ее лице становится все гуще.

— Тебе даже неловко говорить о сексе, — замечаю я.

— Потому что ты для меня посторонний человек.

— Спрашивай меня о чем угодно, — говорю я, допивая виски.

Когда я наклоняюсь вперед и ставлю стакан на кофейный столик, Хейвен спрашивает:

— Что тебя успокаивает, когда ты расстроен?

— Когда я злюсь, мне нужно время, чтобы все обдумать. — Я снова откидываюсь на спинку дивана и, наклонив голову, смотрю на ее прекрасное лицо.

— Мне тоже, — шепчет она. — У меня сложилось впечатление, что ты вспыльчивый человек. — Она высовывает язык, чтобы смочить губы. — Ты когда-нибудь бил женщину?

— Нет. — Выражение моего лица становится серьезным. — Я никогда не ударю тебя, Хейвен. Защищать тебя – моя привилегия. Я не шутил, когда обещал твоей матери, что не причиню тебе вреда. — Я указываю на ее левую руку. — Когда Эдоардо позвонил мне вчера утром, я отменил свои дела, чтобы вернуться к тебе. Мне не нравится, что ты причиняешь себе боль. Никогда больше не подвергай себя опасности.

Хейвен внимательно смотрит мне в глаза, пытаясь уловить правду в моих словах. Когда она, кажется, верит мне, напряжение покидает ее тело, и она расслабляется.

Она откидывается на спинку дивана и поджимает ноги под себя.

— Что тебя злит?

Тот факт, что она продолжает обсуждать тему гнева, наводит меня на мысль, что она пытается выяснить, как успокоить меня.