Слишком хорошо (ЛП) - Коринн Майклс

Я бы предпочитала засунуть бамбуковые палочки под ногти.

– Мистер Криспен, хотя я уверена, что эта история, вероятно, просто... потрясающая, в этот раз я подумала немного о другом. Ну, знаете, чтобы освежить ситуацию.

Он медленно кивает.

– Например, политика и сенаторы, которых ты хочешь связать с террористической группировкой?

– Я не хочу устанавливать связь, которой нет, – защищаюсь я. – Я просто хочу убедиться, что он уже не связан с этим.

Эйден, «золотой» журналист, который находится здесь на два месяца дольше меня, фыркает.

– Я бы хотела попробовать, – я борюсь с желанием ткнуть в него карандашом. Не острым концом, а ластиком, прямо в ухо. Кажется, мой босс тоже не прочь ткнуть в меня своим карандашом – правда, острым концом.

– Нет.

Я должна объяснить ему, что писать о туфлях, приложениях для знакомств и шляпах – это не то, на чем мы должны сосредоточиться. Это были месяцы худших историй, и мне нужно пробиться в высшую лигу. Больше никаких игр в младших или низших лигах? Не могу вспомнить. Я прочищаю горло.

– Если не будет сенатора Эриксона, как насчет статьи о законопроекте, который был выдвинут относительно ограничения срока полномочий? Это не потребует никаких бюджетных ограничений.

Мистер Криспен откидывается на спинку стула, скрестив руки перед собой.

– Эта история могла бы стать хорошим материалом для нашего тиража. С тех пор как этот вопрос был поднят, вокруг него ведется много дискуссий. Многие крупные издания освещают ее.

Я сдерживаю свое волнение, не позволяя эмоциям проявиться.

– Согласна, – говорю я спокойно. Но внутри у меня все бурлит. Наконец-то. Наконец-то я смогу писать что-то, кроме сплетен и тупых историй, на которые всем наплевать. На прошлой неделе мне пришлось писать о школьных обедах и о том, действительно ли они полезны. Угадайте, скольких людей это привлекло? Одного. И это был мой отец.

Он поворачивается к Эйдену.

– Ты возьмешь эту историю. Я хочу, чтобы к следующему четвергу первый вариант был у меня на столе.

У меня отпадает челюсть.

– Но, мистер Криспен, это была моя идея.

– Да, и я отдаю ее самому сильному писателю в команде.

Из-за скованности в груди мне трудно дышать.

– Сэр, это была моя идея.

Он скрещивает руки на груди.

– Я знаю об этом, Эйнсли. Моя работа заключается в том, чтобы лучшие истории писали самые квалифицированные журналисты. Ты никогда не работала с материалами такого масштаба.

Потому что он мне не разрешает.

Уф. Я готова закричать.

Вместо этого я думаю о совете адмирала всегда быть непревзойденным профессионалом. Никто не любит нытиков, как он говорит.

– Я это понимаю, но это не из-за отсутствия усилий. Как насчет того, чтобы мы с Эйденом оба написали эту историю, а вы бы выбрали лучшую версию?

Он качает головой.

– Ни в коем случае. Мне нужен широкий выбор вариантов для тиража, и я не могу пожертвовать двумя писателями ради одной истории.

Не то чтобы мои рассказы чего-то стоили, но теперь, когда две мои идеи были отклонены, мне нужно придумать что-то, что не... Что-нибудь, что не будет «губной помадой» или еще какой-нибудь ерундой.

Тори заговорила.

– Эйнсли может взять мою историю, мистер Криспен.

О, черт возьми, нет. Я уверена, что история ужасна, если она предлагает ее мне. Я обмениваюсь колким взглядом со своей лучшей подругой, Кэролайн.

– Я уверена, что ты не хочешь этого делать, Тори.

Она качает головой.

– Я действительно не против. У меня есть несколько вариантов, которые уже одобрены.

Конечно, есть.

– Какую из них, Тори?

– Ну, я знаю, что Эйнсли очень старается разнообразить свою деятельность. Я думаю, о той истории, о победителе «Кубка Хейсмана», который стал пожарным и спас маленькую девочку в том маленьком городке.

Серьезно, я умру.

Потому что этот пожарный, выигравший «Кубок Хейсмана» – не кто иной, как Леклан Уэст.

Последние две недели его лицо мелькало в новостях в связи с его героическим поступком. Я изо всех сил старалась не пускать слюни на телевизор – и потерпела неудачу. После того катастрофического поцелуя прошло четыре года, между нами не было связи, и можно подумать, что мое сердце невосприимчиво, но нет, все еще хуже.

– Не думаю, что такая история мне подойдет, – говорю я, покачав головой.

Следующим заговорил Эйден.

– Он был потрясающим. Я был уверен, что его выберут в первом раунде драфта.

Мистер Криспен медленно кивает.

– Я помню его. Когда его команда играла на национальном чемпионате, я думал, что он точно пройдет в драфт.

– Разве он не из твоего родного города, Эйнсли? – спрашивает Тори.

– А? – я пытаюсь прикинуться дурочкой.

– Он из Вирджинии-Бич. Клянусь, я видела твое имя в выпускном альбоме, когда проводила исследование.

Я пожимаю плечами, не говоря ни слова.

– Я до сих пор не могу поверить, что он все бросил, – добавляет Эйден. – Интересно, почему?

А я шепчу под нос: «Я знаю, почему». Впервые мистер Криспен слышит то, что я говорю. Конечно, когда я этого не хочу.

– Ты знаешь его, Эйнсли?

У меня есть два варианта: Я могу солгать и быть пойманной, а могу просто признаться и найти способ избавиться от возможности написать эту историю.

– Знаю. Я имею в виду, я знаю о нем.

Глаза Кэролайн сужаются, и я молюсь, чтобы она держала свой большой рот на замке.

Мне не пришлось об этом беспокоиться, потому что большой рот Тори заговорил первым.

– Правда? Я видела, что твой брат был рядом с ним на всех фотографиях.

Я вздыхаю.

– Да, я знаю. Мой брат с ним дружит.

Мистер Криспен прочищает горло.

– Тогда ты напишешь статью, Эйнсли. Если ты его знаешь, это упростит задачу.

У меня отпадает челюсть, и я начинаю шипеть.

– Мистер Криспен, я правда не могу.

– Почему?

Потому что я люблю его, и он поцеловал меня четыре года назад, после чего я убежала и с тех пор не видела его.

– Потому что... – я делаю паузу, пытаясь придумать что-нибудь правдоподобное. – Потому что... Я уверена, что многие другие журналисты уже написали что-то подобное. Нам нужно что-то свежее и новое. Его всю неделю показывали в новостях, так что, знаете, мы не будем отличаться. Все это неправда.

– Тогда найди другой угол обзора. У тебя есть обладатель «Кубка Хейсмана», который теперь работает пожарным? Я хочу, чтобы эта история лежала у меня на столе к концу месяца. Вау, Эйнсли.

Вау? Точно.

– Я просто не думаю, что я...

Кэролайн прерывает меня.

– Я думаю, Эйнсли беспокоилась, что вы захотите сфокусироваться на пожаре, но я думаю, она точно найдет правильный ракурс.

Он кивает.

– Да, сосредоточься на спортивных достижениях.

Эйден насмехается.

– Подождите, вы хотите, чтобы Эйнсли писала о спорте?

Моя гордость задета, но, увидев ухмылку Тори, я понимаю, что, несмотря ни на что, я напишу эту чертову историю.

– Я знаю все о спорте, Эйден.

– Конечно, знаешь, ведь ты профессионал.

– Неважно. Я точно смогу. Это будет лучшая история, которую вы когда-либо читали.

Это будет что-то, это точно. Да, я знаю. Я не самый подходящий журналист для этой работы, но я буду великолепна. Я всему научусь, найду новый, свежий подход и сделаю эту историю потрясающей.

Надеюсь.

Тори резко вздыхает.

– Знаете, я сделаю это. Не знаю, справится ли Эйнсли.

Я чувствую жжение в глазах, но не позволяю слезам пролиться. Я ни за что не заплачу на глазах у всей команды. Ни в коем случае. Нет. Никакого. Черт возьми. Шанса.

Я поднимаюсь на ноги, и снова мой рот начинает работать раньше, чем мой мозг успевает за ним угнаться.

– Ни в коем случае. Я знаю, что могу написать потрясающую историю. Такую, которой эта газета будет гордиться.

Мистер Криспен подносит руки ко рту и поджимает губы.

– Ты уверена, что сможешь это сделать?

– Я знаю, что смогу.