"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

Та растерянно улыбаясь, пытаясь объяснить своему лечащему врачу причину своего беспокойства.

— Понимаете, доктор, мне неуютно в вашем кабинете. Когда я туда прихожу на сеанс, то чувствую себя скованно, на меня как бы давят предметы и вещи, которые там находятся, и мне очень тяжело сосредоточиться, начать вспоминать, — уже во второй раз твердила Келли.

Но вместо доктора Роулингса напротив Келли сейчас сидел Перл. Он старательно изображал хмурый взгляд доктора, выражение его лица и его поведение. Келли даже иногда пугалась, насколько точно было выражение лица Перла. Он подался вперед.

— Ты, Келли, — строгим голосом говорил он, — хочешь сказать, что так тебе легче вспоминать, когда ты находишься в своей палате?

— Да, доктор, да. Мне так намного легче вспоминать. На меня ничто не давит, я чувствую себя уютно.

— Но большинству пациентов хорошо в моем кабинете и к тому же, правила есть правила. И нарушать их не позволено никому.

Перл говорил голосом точь–в-точь таким как у доктора Роулингса. И если бы кто‑нибудь подслушивал этот разговор, то подумал бы, что пациентка разговаривает со своим врачом, а не с таким же душевнобольным как сама.

— Я просила разрешения разговаривать с вами в палате только потому, что вы, доктор, много раз говорили: мы все друзья и должны помогать друг другу. Вот поэтому я и обратилась к вам с подобной просьбой. Думаю, мне будет легче вспоминать в палате, а не в вашем кабинете.

Келли пыталась говорить как можно убедительнее, но все равно временами ее голос подрагивал и интонации были натянутыми. Любой внимательный человек сразу же мог бы заподозрить, что с совестью у девушки что‑то неладно.

Но Перл, не жалея времени, тренировал Келли. Он репетировал с ней, как настоящий режиссер — фразу за фразой, слово за словом. Постепенно Келли начинала все лучше и лучше входить в роль. Ее голос уже звучал естественно и непринужденно. Слова прочно цеплялись одно за другое, хотя выражение ее лица оставалось беспомощным и робким.

Было видно, что девушка с таким выражением лица не может врать.

— Келли, сейчас все неплохо и даже я бы сказал замечательно. Но пожалуйста, еще больше слез в голосе, еще больше придыхания. Ведь у этого Роулингса не сердце, а кусок льда. Так что ты постарайся этот лед растопить. Надо говорить так проникновенно, чтобы даже у этого жестокосердного доктора слезы потекли из глаз. Хорошо, Келли, давай попробуем еще раз, — Перл вновь уселся на кресло напротив девушки, — давай начинай, Келли, давай не стесняйся, разжалоби меня.

— Перл, не надо меня больше мучить, все и так будет хорошо.

— Нет–нет, Келли, лучше несколько раз порепетировать, потренироваться, чтобы в ответственный момент не случилось никакой промашки.

Перл взял Келли за руку.

— Начинай, ну!

Дверь в палату Келли распахнулась и вошла сестра с лекарствами в руках. Перл тут же вскочил со стула и принялся изображать из себя президента.

— Если, уважаемая гражданка, встреча с президентом вас волнует, то это просто замечательно. А если нет, то незачем вам выходить на площадь. Сидите дома и занимайтесь своими гортензиями. Вы можете вырастить целую оранжерею этих замечательных цветов. И вообще, я поставлю этот вопрос в сенате, чтобы гортензию внести в герб Соединенных Штатов Америки. Чтобы она была изображена на нашем звездно–полосатом флаге — так мне нравится цветок, который выращиваете вы со своими сестрами. Вы настоящие добропорядочные американки, настоящие граждане независимого государства.

Сестра не обращала никакого внимания на речи Перла, она выкладывала лекарства в чашечку. Наконец, сестра, немного отстранила от постели пациентки Перла, изображавшего президента, и подала два стаканчика. В одном были таблетки, в другом — вода.

Келли послушно, как робот взяла, сунула таблетки в рот и запила их водой. Сестра проследила, хорошо ли сделала эту несложную операцию пациентка и удовлетворенно кивнула головой.

— Теперь доброго вам дня, — сказала она и, прихватив свой поднос, удалилась из палаты.

Перл чинно удалился за ней. Но не прошло и одной минуты, как он вновь буквально влетел в палату.

— Ну что, подруга, теперь ты вполне можешь выплюнуть таблетки.

Келли виновато посмотрела на Перла.

— Перл, извини, но я их проглотила. У меня это получилось само собой. Я не могу им отказать.

— Что? — изумился Перл, — ты проглотила их по своей воле?

— Да, доктор Роулингс все равно бы об этом узнал и рассердился…

— Так что, это доктор Роулингс думает за тебя, он за тебя действует и решает… — пытался привести в чувство девушку Перл.

— Да нет, тут все намного сложней, — призналась Келли, — он обо всем знает, он действует на меня какими‑то своими методами. Это сложно объяснить, Перл, но так оно все и есть.

Парень уселся на кровать девушки. Та сидела, понурив голову, и сцепив замком пальцы. Она чувствовала себя виноватой, но ничем не могла оправдываться перед Перлом.

Нет, Келли, ты должна сопротивляться, иначе с тобой произойдет то же, что произошло с моим братом.

Лицо Перла сделалось грустным и задумчивым. Келли почувствовала себя еще более виноватой перед ним.

"Хотя… — подумала Келли, — в конце концов, какое он право имеет на меня? Почему я должна ему подчиняться? Но все же подчиняться Перлу куда приятнее, чем доктору Роулингсу".

— Так что же случилось с твоим братом?

— Ты помнишь его? — переспросил Перл.

— Ты о нем очень мало рассказывал…

— Несколько лет тому назад его лечил доктор Роулингс. Точнее, он говорил, что лечит, а на самом деле, это было нечто ужасное. Все происходило в такой же больнице, как эта, но не здесь.

— Когда это происходило? — уточнила Келли.

— Задолго до того, как я приехал в Санта–Барбару.

— Так что с ним случилось?

— Я честно говоря, не могу точно сказать, потому что и сам не знаю, но он не вышел из больницы. Представь, как это страшно, попасть сюда и никогда не выйти из лечебницы… Хотя, Келли, это мои проблемы и не стоит тебе забивать ими голову.

Келли участливо смотрела на Перла, ей было неудобно, что она бередит душевную рану парня, но понимала, без этих расспросов они не смогут прийти к согласию, не будут доверять друг другу.

— Тогда я не мог ему помочь, а теперь я хочу добраться до этих документов. Келли, и я доберусь до них. Я помогу другим.

— Так вот почему ты хочешь помочь мне? — изумилась Келли.

— Тут не все так просто, — возразил ей Перл.

— А если ты не сможешь добраться до документов своего брата?

— Но я хотя бы смогу прочитать документы других пациентов, сопоставить их. Я доберусь, Келли, до твоих документов и разберусь в методах действия доктора Роулингса. Он поплатится за свои злодейства.

— Так что случилось с Брайаном? Почему он не вышел из больницы? И причем здесь доктор Роулингс?

Перл только открыл рот, чтобы ответить, как дверь в палату с шумом распахнулась и на пороге возник доктор Роулингс. Его халат был накрахмален и отутюжен, а улыбка — холодной и презрительной.

Перл так и застыл с открытым ртом, а Келли еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

— Я смотрю, вы уже отлично подружились, — воскликнул доктор Роулингс.

Его голос звучал неискренне и злобно.

— О, да! — воскликнул Перл, — я сказал себе: вот женщина, которая умеет дружить… — Перл выговаривал слова с подчеркнутой патетикой в голосе и изображал из себя президента.

Доктор Роулингс скосил на него взгляд, но Перла это мало смутило.

— Келли, если ты не против… — доктор Роулингс оборвал тираду Перла.

— Что, доктор Роулингс? — запуганно спросила Келли.

— Я прошу тебя, если ты не против — проследуй в мой кабинет.

Келли посмотрела на Перла, ища у него поддержки, но тот отвел взгляд в сторону. Теперь действовать она должна была сама, без его помощи.

— Но, доктор Роулингс, ведь сеанс был назначен только через час…

— Я знаю об этом, — вкрадчивым голосом сказал доктор Роулингс, но я хочу поговорить с тобой именно сейчас и именно в своем кабинете. Ну что, Келли, пойдем?