— Я хочу быть счастливой! И больше ничего! — воскликнула она. — Я хочу построить для своего ребенка такой мир, где он будет любим и спокоен. И будет доверять людям. И в этом мире не будет места для чувства мести, вины и жалости к себе, потому что все они превращают человека в узника, в раба самого себя, а я хочу быть свободной. Свободной! И Бог даст — буду.
Последнее, что удерживало раскачивающуюся под резкими порывами ветра огромную конструкцию — тонкий стальной трос — не выдержал тяжести и стал расползаться по ниткам.
Буква стала раскачиваться все сильнее и сильнее, постепенно разрывая трос.
Но ни Марк, ни Джулия, ни Мэри этого не замечали. Правда, Джулия опасаясь, что на крыше находиться не безопасно, взяла Мэри под руку и попыталась увести ее с крыши.
— Мэри, пойдем отсюда. Нам нужно спуститься вниз. Пожалуйста. Мы поговорим в более спокойном месте. Мне не нравится этот ветер.
Марк с опаской посмотрел на раскачивающуюся рядом букву.
— Джулия права, — обеспокоенно сказал он. — Нам не стоит здесь задерживаться. Слышишь, там что‑то скрипит? Пошли отсюда.
Он тоже попытался взять Мэри под руку, но она в истерике завизжала и отскочила в сторону. Прямо к основанию рекламного щита.
— Не трогай меня! Оставь меня в покое! Стой там! Ты коснулся меня в последний раз!.. Оставайся там и не двигайся, Марк…
Марк и Джулия застыли на месте нерешительно переглядываясь между собой.
СиСи попытался удержать Мейсона.
— Подожди. Не ходи туда. Тебе не стоит этого делать. Послушай меня…
Но тот уже не намеревался выслушивать отца. Плотно сжав губы Мейсон прошипел:
— Уйди с дороги.
— Мейсон! — безнадежно вскричал СиСи. Но было поздно.
Мейсон резко оттолкнул отца в сторону и бросился к выходу из ресторана.
— Знаете, в чем моя проблема? — рыдая говорила Мэри. — Всю жизнь я думала — если хочешь быть любимой нужно молчать, нельзя спорить, нельзя постоять за себя иначе тебя не станут любить. У меня так было в семье. Потом в монастыре. Но больше этого не будет! Больше не будет, я клянусь!..
В этот момент стальной трос удерживающий букву лопнул. Со страшным скрежетом она начала медленно падать вниз.
Мейсон, который в этот момент выбежал на крышу, с ужасом увидел как стальная конструкция вот–вот упадет на голову его любимой.
— Мэри! — в один голос закричали Джулия, Марк и Мейсон.
Но было поздно.
Буква рухнула на голову Мэри, которая нелепо взмахнув руками распласталась на крыше…
— Нет!.. — завизжала Джулия. — Нет!..
— Нет!.. — кричал Мейсон.
ЧАСТЬ II
ГЛАВА 1
Иден навещает Кейта Тиммонса в его квартире. Приятный вечер нарушен появлением Джулии Уэйнрайт. Мейсон начинает мстить. Несостоявшийся ужин Сантаны Кастильо с мужем. Мать Мэри Дюваль Маккормик возбуждает судебное дело против Кэпвеллов. Джина ищет путь к сердцу Мейсона.
День подходил к концу и окружной прокурор Кейт Тиммонс, сославшись на неотложное дело в городе, покинул свое рабочее место. По пути домой он заехал в супермаркет и купил бутылку «Дом Периньон», упаковку швейцарского сыра и фрукты.
Все это предназначалось для приятного времяпрепровождения — предстоящего ужина с Иден, которая приняла его приглашение посетить его холостяцкое жилище.
Оставив машину у дома, Тиммонс загрузился продовольственными пакетами и направился к двери. С трудом достав из кармана ключи, он отпер дверь и вошел. Не удосужившись прикрыть за собой дверь, Кейт сразу же направился к расположенному на отгороженной перегородкой кухне холодильнику.
Рассовав продукты по полкам, он уже намеревался вернуться в прихожую и закрыть за собой дверь, но в этот момент неожиданно услышал голос Иден:
— Добрый вечер.
От неожиданности — Тиммонс совсем не был готов к приему гостей — окружной прокурор едва не вздрогнул. Обернувшись, он увидел улыбающееся лицо Иден Кэпвелл.
— А, это ты? — смущенно сказал он. — Я, честно говоря, и не ожидал тебя так рано.
— Я решила пораньше закончить свои не слишком важные дела, помня о твоем приглашении поужинать.
С ее лица не сходила загадочная улыбка. Тиммонс засуетился.
— Э… Закрывай дверь и проходи в гостиную… — растерянно пробормотал он. — Я сейчас.
С этими словами он полез в холодильник и достал оттуда не успевшую еще как следует охладиться бутылку шампанского.
Пока он возился на кухне с посудой, Иден с любопытством прошлась по не слишком богато обставленной, но уютной гостиной. На украшенном покрывалом ручной работы небольшом диване лежал, сонно водя глазами, упитанный кот.
Наконец, звеня бокалами, из кухни вышел Тиммонс. Он поставил посуду на небольшой столик в гостиной и принялся открывать шампанское.
— Ой! — едва слышно воскликнула Иден, когда пробка с треском выстрелила и ударила в потолок.
Тиммонс принужденно засмеялся.
— О! Извини, пожалуйста. Я, наверное, слишком разволновался. Не обращай внимания.
Иден мягко улыбнулась.
— Ты боишься меня?
Тиммонс промолчал, делая вид, что занят важным делом — он разливал пенящуюся жидкость по бокалам. Протягивая напиток Иден, он сказал:
— Я и представить себе не мог…
— …как сбежать со своей нудной работы? — Иден закончила вместо него фразу.
Тиммонс расхохотался, стараясь скрыть наигранной веселостью свое смущение.
— Нет. Я не мог себе представить, что ты когда‑нибудь посетишь мой дом.
Последние слова он произнес таким извиняющимся тоном, словно его квартира была образцом холостяцкой неряшливости и беспорядка.
Однако на самом деле все было не так. И Иден мысленно отметила, что Тиммонсу удается поддерживать свой дом в приличном виде.
Она отпила немного шампанского.
— Отличный напиток.
— Да, — гордо ответил Тиммонс — Один из лучших французских сортов.
Ему было приятно слышать из уст Иден похвалу, пусть даже она относилась не к нему самому, а к шампанскому, которым он угощает свою гостью. Иден снова прошлась по комнате. — Меня интересует жизнь прокурора. После того, как я познакомилась с тобой поближе, мне захотелось узнать о тебе и такие подробности, как, например твой дом.
Тиммонс усмехнулся. Выпив шампанского, он стал понемногу приходить в себя.
— Я должен предостеречь тебя небольшим уроком из истории.
Иден улыбнулась.
— Вот как? Очень благородно с твоей стороны…
Тиммонс сделал серьезное лицо.
— Наивные антропологи не раз оказывались в желудках у дикарей, пытаясь проникнуть в тайны их бытия. Им не стоило приближаться так близко…
Иден рассмеялась.
— Ты хочешь сказать, что у тебя в доме находиться опасно?..
Тиммонс уже взял себя в руки и, не заботясь о том, чтобы скрыть свои намерения, стал откровенно флиртовать с Иден.
— Конечно, — кивнул он. — Здесь опасно! Иначе ты бы не пришла…
Иден прохаживалась по комнате, отпивая из бокала шампанское маленькими глотками.
— Да. Я сама поражаюсь своей смелости.
— Что ж, в таком случае я не могу не признать, что мало чем отличаюсь от дикарей, которые поедали изучавших их исследователей.
Она обернулась и пристально посмотрела ему в глаза.
— Ты тоже хочешь меня съесть?
Тиммонс ответил отнюдь не в шутливом тоне:
— Я сгораю от нетерпения и трепещу от счастья, видя тебя так близко…
— Ах, вон оно что! — засмеялась Иден. — Ты ждешь не дождешься момента, когда сможешь оказаться в моих объятиях? Весь город сойдет с ума, узнав о том, что ты отбил женщину у их любимого полицейского инспектора Кастильо.
За легкостью и непринужденностью ее тона Тиммонс почувствовал твердость, граничащую с абсолютной я глубокой непоколебимостью взглядов.
Окружной прокурор понял, что пока еще нельзя быть совершенно откровенным в своих намерениях. С наигранным безразличием он махнул рукой.
— Я никогда не искал славы у городских сплетниц. И я не ставлю себе целью соперничать с Крузом Кастильо, хотя, может быть, в это трудно поверить… Я действительно об этом не думаю.
