Бесишь меня, Ройс Таслим - Хо Лорен

– Фууу, гадость. Ты вообще знаешь, для чего этот суп?

Мамина улыбка становится неуверенной.

– Кажется, фармацевт в аптеке сказал, что он поможет мышцам, усилит энергию ци и будет способствовать кровотоку.

– Помощь мне нужна не для мышц.

Я швыряю эту фразу как перчатку, и выражение маминого лица, всегда открытого как книга, сразу становится непроницаемым. Закрываю глаза и на мгновение задерживаю дыхание. Моя мама не виновата, что я, как полная идиотка, сломала малоберцовую кость. Не виновата, что моя спортивная карьера в выпускном классе, возможно, окончена – и это, скорее всего, означает, что любая карьера в качестве студентки-легкоатлетки тоже под угрозой. Из-за одной глупой ошибки. Так же, как когда мама… я трясу головой, чтобы выбросить оттуда эти мысли.

– Но вообще круто. Я выпью. – И затем, не открывая глаз, добавляю: – Прости.

Обычно я очень осторожна в разговорах с мамой и всегда стараюсь себя контролировать.

– Все в порядке, – тихо отвечает она.

Кажется, быть родителем на девяносто процентов означает принимать выходки, которые выдает твой ребенок, и говорить, что это нормально. По крайней мере, в моем случае именно так и происходит.

Мама протягивает руку и ерошит мои длинные сальные волосы, чего не делала уже много лет. Я не возражаю. Затем она уходит. Я вздыхаю и разглядываю суп, зная, что мама наверняка изо всех сил старалась найти самую лучшую аптеку с китайскими снадобьями и самого известного травника. Наконец беру фарфоровую ложку и, зачерпнув коричневую, как кора, жидкость, даю ей немного «выпустить пар». Первый глоток супа поражает все мои взбудораженные рецепторы – он горяч и горек, как любовь.

Пасмурным утром понедельника Стэнли заводит семейный минивэн – это он так говорит, а не я – и мы отправляемся в изматывающую поездку в школу. Я сижу впереди, а Рози, моя одиннадцатилетняя сводная сестра, сзади. Ветер треплет нам волосы.

– Агнес, у тебя вид как у какашки, – весело говорит мне Рози, откидывая свои темно-бронзовые локоны с глаз, когда встречается со мной взглядом в зеркале заднего вида.

Я и пальцем не пошевелила, чтобы привести себя в порядок в первый день возвращения в школу. Не думаю, что кто-нибудь станет комментировать, как блестят мои сальные волосы, собранные в обычный хвост, – уж точно не сейчас, когда нижнюю часть моей правой ноги обнимает громоздкая серая шина, и я ковыляю при помощи костыля. Врач настоял, чтобы я ходила с ним как минимум месяц, до конца которого еще две недели.

– Следи за языком, – мягко произносит Стэнли.

– Рози, как я тебя учила? Если хочешь кого-то задеть, выражайся конкретнее. Детали очень важны. Не стесняйся описаний. Например, вместо «Меня раздражает твой вид», нужно сказать что-то вроде «Такой нос, как у тебя, нужно налепить на задницу, чтобы он не попадался мне на глаза».

– А-ха-ха-ха, задница, – хихикает Рози.

– Если будешь оригинальной, заработаешь больше очков, – продолжаю я со всей мудростью своих лет. – А еще лучше вместо просто задницы сказать «задница йети» или…

– Хватит болтать о задницах, – резко говорит Стэнли. – Рози, это было некрасиво. Не будь задирой.

– Мы же просто шутим…

– Иногда, девочки, словами можно глубоко задеть другого человека. И боль они могут причинить намного сильнее, чем физические раны на теле. Помните, что перо сильнее меча? – наставляет нас Стэнли.

В ответ мы закатываем глаза, но замолкаем. У моего отчима имеется навык весьма эффективно призвать к послушанию, и он, на мой взгляд, гораздо результативнее, чем гнев мамы. Наверное, потому что Стэнли почти двадцать лет работает учителем, да еще и с подростками.

– Тот, кто это сказал, очевидно, никогда не истекал кровью в бою на мечах, – шепчет Рози, но отец ей не отвечает.

– Согласна, – театральным шепотом говорю я сестре, и она ухмыляется.

Движение на дороге становится плотным. Я вздыхаю. Когда нас отвозит мама, мы всегда добираемся до школы минут за двадцать, избегая и пробок, и штрафов за превышение скорости.

– Папа, ты можешь поторопиться? – ноет Рози. – Я хочу добраться до школы раньше Жасмин.

– Тише едешь – дальше будешь, – отвечает Стэнли.

Мы снова закатываем глаза – ох уж этот Стэнли со своими стэнли-говорками. Учитывая скорость, с которой он едет, – черепашьим темпом в потоке машин – я почти жалею, что за рулем не мама. Почти, потому что Стэнли с лихвой компенсирует скорость другими радостями. Он разрешает нам с Рози выбирать музыку для поездки, и мы можем громко петь, если нам так хочется. Если увидите бежевый Nissan Serena, ползущий по улицам Куала-Лумпура с одним взрослым, который кисло морщится, пока две девочки-подростка по-волчьи воют под Тейлор Свифт и Blackpink, значит, это мы. Хотя с первого взгляда вы ни за что не догадались бы, что мы – семья. Стэнли и Рози – белые американские гаитяне смешанной расы, а я – малазийская китаянка. Но если вы проведете с нами хотя бы пару минут в минивэне, сразу поймете, что мы знаем о туалетных привычках друг друга гораздо больше, чем готовы признать. Кроме того, мы с Рози уж слишком равнодушны к фальшивому пению Стэнли, чтобы не быть семьей. Мы также знаем, что по четвергам вечером у Стэнли с мамой Ночь свидания, и потому нам ни в коем случае не следует болтаться перед дверью в их спальню после десяти вечера по разным надуманным причинам.

– Агнес, встреча с Меллоном и Эвереттом, чтобы обсудить ситуацию, у тебя позже назначена, верно?

Я киваю. И в груди у меня разгорается слабый огонек надежды. Может, он думает, что, несмотря на результаты сканирования… Я покачала головой, не в силах даже надеяться, что все еще смогу участвовать в межшкольных соревнованиях, особенно после того, что услышала от хирурга. Но через пять месяцев – три, если я добьюсь своего… смогут ли они подождать, пока я поправлюсь, и выставить меня хотя бы на чемпионат штата и национальные соревнования?

Минивэн замедляет ход, останавливаясь на светофоре, почти незаметно. Стэнли оборачивается и смотрит на меня.

– Эй, Агнес?

Лицо у Стэнли суровое, хотя всю суровость портят добрые глаза и готовые к улыбке губы. Однажды, когда мы со Стэнли только познакомились четыре года назад, он попытался назвать меня солнышком, но я так рыкнула, что он оставил все дальнейшие попытки.

– Да, Стэнли?

Рози называет мою маму мамой, но я называю Стэнли – Стэнли, и его это устраивает. Отца у меня никогда не было, и слово «папа» наполняет меня страхом, который я не совсем понимаю. Хотя подозреваю, что мама предпочла бы, чтобы я называла Стэнли именно так.

– Даже если ты не будешь бегать, ты все равно замечательная, – говорит он, привирая с убежденностью, на которую способны только преподы.

Глаза застилают слезы, и мне приходится отвернуться. Семья пойдет на все, чтобы поддержать тебя, даже на ложь.

Сначала мы останавливаемся перед пунктом высадки для старшеклассников. Я выхожу с помощью Стэнли и инспектора дорожного движения, морщась, но сохраняя спокойствие.

– Я заберу тебя после школы, так что просто напиши мне, когда будешь готова, ладно? – говорит Стэнли.

Я киваю и начинаю осторожно ковылять к воротам. И тут раздается радостный крик. Я закрываю глаза и жду взрыва энергии, который представляет собой Зи, пока она обнимает меня с визгом восторга.

– Агнееес, дорогааая! – тянет она. – Как я рада, что ты вернууулааась!

– Зиии, – отвечаю я, смеясь и немного покачиваясь на костылях.

Она устраивает большое шоу, обнюхивая мое лицо и волосы, и говорит, как соскучилась по моей вони. Несмотря на мой нынешний мрачный настрой, вид Зи сразу поднимает мне настроение. Это похоже на лучи заботы и сострадания, которыми она бережно окутывает меня. Плечи у меня расслабляются, на угрюмом лице невольно вспыхивает улыбка, и я ничего не могу с этим поделать.

– Ты ж моя детка, – говорит подруга, мягко отстраняясь от меня.

Поддерживая меня за плечи, она поворачивается, слегка подталкивает меня бедром и забирает мою школьную сумку после некоторого сопротивления с моей стороны. Мне приходит в голову, что Зи, пожалуй, в первый раз, несет чью-то в буквальном смысле ношу, – дочь главного министра и правнучка одного из отцов-основателей Малайзии, в школе она всегда окружена помощниками, в том числе и добровольными. Она называет их подлипалами.