Бесишь меня, Ройс Таслим - Хо Лорен

Если присмотреться, мы представляем собой довольно странную пару. Помимо одних и тех же предметов, у нас нет ничего общего с точки зрения происхождения, класса, семьи, интересов, музыки и т. д. Даже вкусовые пристрастия у нас разные: я, например, не любитель хлеба, а Зи его обожает. Но мы обе разделяем ненависть к подхалимам, подпевалам-шаркунам (ее слова) и людям, которые считают, что гавканье и рыканье – это хорошая реакция на что угодно.

С Зи мы познакомились, когда я впервые приехала в «Мир» четыре года назад, после того как Стэнли с мамой поженились и я перевелась в эту школу. На моем первом занятии мы случайно сели рядом друг с другом, и учитель назначил ее моим напарником по ориентированию. После окончания урока Зи представилась и ждала, когда в моих глазах загорится расчетливый огонек узнавания, но он так и не вспыхнул. Я не знала, что ее фамилия знаменита, и никогда не видела ее фото в светских журналах, где регулярно появляется вся семья. Но даже узнав, кто такая Зи, я не изменила своего отношения к ней, продолжая проявлять вежливую незаинтересованность, пока на четвертый день нашей совместной учебы эта девушка не отпустила небрежное замечание, заставившее меня фыркнуть так сильно, что я закашлялась и чуть не описалась. В ответ я выдала остроту, от которой у Зи чуть не выпали глаза, и дружба была скреплена. Для девушки из старинного богатого семейства, политической династии мое искреннее безразличие ко всем этим титулам и рангам стало облегчением. Прошло уже четыре года, мы по-прежнему близкие подруги, и это настоящее чудо, когда понимаешь, насколько велик дисбаланс сил между нами, если ты из тех, кто мыслит такими категориями в отношениях: у Зи есть все – связи, власть, деньги, а мне совершенно нечего предложить ей взамен. Но она знает, что даже если ее связи и деньги будут единственным способом вытащить меня из какой-нибудь скверной ситуации или улучшить мою судьбу, я все равно из гордости не стану ими пользоваться. На самом деле, я как-то пошутила, что лучше выставлю свое барахло на OnlyFans. «Ага, – согласилась Зи, когда я сказала это в первый раз. – Только для того, чтобы заработать что-то на OnlyFans, нужно иметь что-то стоящее, n’est pas [4]?» И она права. В любом случае это «выставлю свое барахло на OnlyFans» стало чем-то вроде нашей дежурной шутки.

До начала занятий еще целый час, поэтому мы пересекаем двор («идем живописным маршрутом», по словам Зи), чтобы попасть в актовый зал для специального утреннего собрания. Зи сегодня в темно-зеленом хиджабе и длинной мятно-зеленой форме в стиле баджу курунг [5], я в темно-зеленой юбке до колен и мятно-зеленой рубашке-поло.

– Не могу поверить, что не видела тебя больше двух недель! Целую жизнь, можно сказать! – жалуется Зи. – И ты даже не позволила навестить тебя.

– Да у нас дома проблемы. Термиты, – уклончиво отвечаю я.

Последние пару раз, когда она хотела зайти, я ловко ссылалась на охватившую весь мир пандемию, как на оправдание, а потом сказала, что мы делаем ремонт, опилки и все такое.

– Может, во время рождественских каникул.

– О-о-кей, – говорит Зи, приподнимая бровь, но решает закрыть тему визитов, не в последнюю очередь потому, что я притворилась, что споткнулась.

Я никому не позволяю навещать меня дома, и тому есть несколько причин. Во-первых, и я не могу это отрицать, не хочу, чтобы моя самая близкая школьная подруга увидела, насколько скромно и непримечательно мое жилище по сравнению с ее домом, в котором я была несколько раз и однажды даже осталась ночевать. Я вовсе не пытаюсь важничать – все знают, что я дочь Стэнли Мориссетта и хожу в школу почти бесплатно, в отличие от других, которые платят непомерные суммы. Но да, я пытаюсь хорохориться, потому что одно дело позволить им догадываться, насколько велика пропасть между нами, а другое – дать в этом убедиться.

Мы проходим мимо безупречного спортивного поля, освещаемого утренним солнцем, где перед уроками занимаются несколько ярых фанатов. Там я и замечаю Ройса Таслима, одного, что удивительно. Он растянулся на земле и отжимается на одной руке. На нем черно-серый камуфляжный жилет для бега и трико, которые являются подобием одежды, все обтягивающее и блестящее. Тьфу, сплошной выпендреж!

Я могла бы произнести последнее предложение вслух, но Зи бы не услышала, потому что… я проследила за ее взглядом – ага, Ройс Таслим приступил к прыжкам. И моя так называемая подруга уставилась на пульсирующие под солнцем… бедра Ройса.

– Зи!

Я щелкаю пальцами у нее перед лицом, и она вздрагивает, приходя в себя. У Зи что, и вправду совсем отсутствует вкус?

– Ой, прости, – извиняется подруга, и кончики ее ушей краснеют.

– Бог все видит, – напоминаю я ей.

– Говорит неверная, которая собирается завести аккаунт на OnlyFans, – бормочет она.

Зи усмехается, и я отвечаю ей тем же. Мы беремся за руки и идем к аудитории, где будет проходить собрание. Зи с бешеной скоростью рассказывает мне свежие сплетни, а я стараюсь не думать о своей встрече с тренером Эвереттом, до которой еще три часа, как раз перед обеденным перерывом.

Офис тренера Эверетта находится на втором этаже административного центра из стекла, стали и бетона, и мне нужно подняться на лифте. Я прихожу немного раньше, чтобы успеть взять себя в руки и убедиться, что не вспотела от паники. Я стучусь и вхожу после приглашения. Тренер Меллон уже на экране, присоединился к нам прямо из Мэриленда. Я выдаю свою лучшую улыбку и практически выкрикиваю приветствия.

– Агнес, присаживайся, пожалуйста, – нейтральным тоном произносит Эверетт.

Я сажусь на неудобное деревянное кресло перед ним, стараясь не дергать левой ногой, как обычно делаю, когда волнуюсь или нервничаю.

– Итак, – произносит тренер Меллон, – как ты себя чувствуешь?

«Отстойно», – коварно думаю я, но вслух произношу совсем другое.

– Отлично, тренер, – говорю я, выпрямляясь, и надеваю на лицо свое любимое выражение: лицо победителя на отдыхе.

Даже если бы мне в тот момент было больно, вы бы никогда об этом не догадались. Я – олицетворение здоровья, правда, лишь выше талии.

– Когда ты поправишься полностью? – спрашивает он.

– Хирург говорит, что это легкий перелом, так что, вероятно, месяца через три я снова смогу начать тренироваться.

Это вранье чистой воды. Доктор сказал, что я смогу приступить к тренировкам минимум через пять-шесть месяцев, но, как я уже говорила, я настроена оптимистично. И про перелом – тоже вранье. Он вовсе не легкий, и в течение следующих нескольких месяцев нам придется следить за моим состоянием, чтобы понять, смогу ли я снова участвовать в соревнованиях. Но я стараюсь не позволять своим мыслям течь в этом направлении. Если не буду думать о худшем варианте развития событий, он, возможно, и не реализуется. Мне нужно обязательно попасть в NCAA и бегать. От этого зависит мое славное будущее.

– Три месяца, – вздыхает Меллон. – Это почти полсезона, Чан. Ты не сможешь принять участие ни в одном из крупных соревнований, а значит, мы здесь не сможем отследить твои результаты. И даже когда ты вернешься, мы пока не уверены, что ты сможешь выступать на оптимальном уровне.

– Все, что мне нужно, это немного времени, правда, я у-уверена…

Меллон качает головой и опускает взгляд на колени.

– Извини, Чан, но нам придется отозвать наше предложение.

Лицо у меня застывает, будто его прихватило льдом, и это ледяное онемение распространяется и по телу.

– Н-но… но, тренер, – говорю я, не в силах больше произнести ни слова, хотя мне хочется кричать.

– Мне очень жаль, Агнес, – произносит Меллон более мягким голосом, – но я не могу изменить правила. Ты знала, что твое место зависит от того, выполнишь ли ты эти требования. Желаю тебе побыстрее восстановиться и удачи в карьере. – Он кивает Эверетту. – Том, мне хотелось бы услышать хорошие новости. Мы очень хотели пригласить к себе Агнес.