Порочные цели - Кейн Мила

— Ничего особенного, просто что ты какое-то время жил со своим старшим братом.

— Какое-то время… — повторил Маркус. — Какое-то время после приюта. Она это опустила?

— Нет, не опустила.

Маркус прищурился, оценивающе глядя на меня.

— И что еще она сказала?

— Что ты никогда не приводил сюда девушек, — ответила я, быстро перебрав в памяти то, чем поделилась Полли, и выбрав самое нейтральное.

Маркус медленно кивнул.

— Верно.

— Почему?

— А зачем? — поинтересовался он. — Сюда приходят мои друзья; Ашер, мой сосед по комнате, здесь работает; мой брат здесь. Нет необходимости приводить сюда женщину.

— Но я здесь, — указала я.

Воцарилось молчание.

— Ты во всех отношениях оказываешься исключением, — вздохнул Маркус.

Я сделала еще один глоток. По какой-то причине, как только я начала пить, мой язык стал сухим, как пустыня. Я надеялась, что не заболеваю.

— Это не комплимент, да? — пробормотала я.

Его губы дрогнули, но это была лишь тень его обычной ухмылки.

— Просто констатация факта. Что с тобой? — спросил он, когда я попыталась поставить стакан на стол и едва не промахнулась.

Я все же справилась, но голова вдруг стала тяжелой, словно налитой свинцом.

— Я… я чувствую себя странно. — Я откинула голову назад, прислоняясь к спинке кабинки.

— Не волнуйся, — спокойно сказал Маркус. Он встал, подсел к мне и обнял за плечи. — Это начинает действовать снотворное, которое я подмешал в твой напиток.

— Что? — выдохнула я, но получился лишь слабый шепот. — Что ты сделал… — Мои слова звучали невнятно, мир замедлился.

Он притянул меня к своей груди, прижимая крепко, словно мы влюбленные, готовые поцеловаться. Затем провел пальцем по моим губам – нежно, но властно. Его глаза были последним, что я видела. Зеленые, с золотисто-карим отливом.

Его голос звучал как колыбельная, пока я погружалась в темноту.

— То, что должен был. Я же говорил тебе, детка, что всегда играю на победу. Жаль, что тебе придется узнать это таким способом.

23.Маркус

Ари не была тяжелой. На самом деле, я мог бы носить ее всю ночь, пока она мирно спала у меня на руках. Вчера вечером мой брат сообщил новость: чтобы отец получил условно-досрочное, я должен явиться в суд, в рубашке и галстуке, и умолять о его освобождении. Если я это сделаю, есть большой шанс, что его выпустят.

И тогда… моя жизнь будет окончена. Мои мечты превратятся в пепел. Всё, над чем я работал, будет потеряно; он всё заберет. Как всегда.

Это был настоящий удар – от абсолютной эйфории с Ари в мотеле к сгорбленной фигуре моего брата в «Кулаке».

Всё зависит от тебя, Маркус. У тебя есть шанс изменить его судьбу.

Принестипользу. В тот момент казалось, что каждый, кого я когда-либо любил, хотел от меня чего-то. Не моего времени или общества, нет… другого. Отец хотел использовать мою хорошую репутацию и перспективное будущее, чтобы купить себе свободу. Брат хотел, чтобы я помог снять часть груза с его плеч, вытащив отца. Мать хотела денег – как можно чаще и больше. Тренер хотел, чтобы я был хладнокровным и неуязвимым, вратарем, который никогда не выходит из себя и не допускает ошибок. Моя команда хотела того же – чтобы я мог отключать сердце от разума, но это становилось всё труднее. Друзья хотели, чтобы я оставался шутником, тем, кто удерживает всех вместе и делает этих колючих ублюдков терпимыми для окружающих.

Лишь один человек ничего не хотел от меня… более того, она предпочла бы не иметь со мной ничего общего.

Возможно, поэтому я был так одержим. Или, может, моя одержимость не нуждалась в объяснении. Она просто была.

И разговор с Коулом был не единственной неприятностью, случившейся прошлой ночью. Кэша пырнули ножом. Брат уводил мотоклуб на новую, опасную территорию, и я не хотел ввязываться, но это не мешало мне переживать за парней. Я вырос среди «Гончих Харбора», и многие из них были как семья. Конечно, рана Кэша оказалась поверхностной, и он будет в порядке, но это стало суровым напоминанием.

Эта жизнь была опасной. Вид Мисти, держащей на руках новорожденную дочь и плачущей у дверей реанимации, стал достаточной причиной, чтобы не возвращаться к Ари, даже на одну ночь. Она не хотела меня. Может, стоило принять это.

Поэтому я выполнил ее просьбу: оставил ее в покое и даже пропустил чертову лекцию. Целый день я обманывал себя, думая, что могу быть хорошим парнем и уважать ее решение, игнорировать связь между нами ради общего блага. Я заблуждался.

Эту связь не мог отрицать никто из нас.

Что-то внутри моего черствого сердца треснуло, когда я увидел ее сидящей на трибунах во время тренировки. Она волновалась за меня. Заботилась обо мне. Хотела лишь убедиться, что я в порядке. Тогда я понял окончательно.

Эта женщина была моей, и да поможет Бог тому, кто встанет между нами. Я никогда ни о чем не просил. Мне никогда не везло, и я не ждал от жизни подарков. И это не изменится. Но за все удары, что нанесла мне вселенная, я возьму плату… её. Взамен за всё, что мне пришлось пережить, я заберу Ари, и это будет стоить всего.

Я вывел старую развалюху Ари из города в сторону леса. Из колонок доносился странный зернистый звук. Я покрутил настройки и ударил по приборной панели, но ничего не помогло.

Тебя – достаточно. Тебя любят просто за то, что ты есть, — прозвучал безликий голос из динамиков. Тебе не нужно быть кем-то другим, кроме себя… своей лучшей версией, сегодняшней и будущей.

Что за хрень слушала Ари за рулем? Почему голос походил на клоуна из дома с кривыми зеркалами? И почему эти слова так задевали мое испорченное, чёрное сердце? В последнее время со мной творилась какая-то чертовщина. Возможно, это давно назревало, и встреча с Ари лишь ускорила процесс; я не знал. Так или иначе, что-то менялось во мне, и я не мог остановить это, контролировать или заставить замолчать. Больше нет.

Я свернул на подъездную дорожку к хижине, где жил с Коулом после приемной семьи. По сути, это и был мой дом. Не то паршивое съемное жилье в городе, куда мать однажды так и не вернулась… а здесь – в хижине в лесу, которую купил и постепенно восстановил мой брат. У Коула были золотые руки. Он умел создавать прекрасные вещи из металла и дерева. Еще одна из перспектив, которых он лишился, когда занял место отца в клубе.

Я открыл дверь одной рукой и вошел внутрь. В доме было тепло и уютно, повсюду полированное дерево, высокие потолки и плетеные ковры. Не то, чего ждешь от байкера, но, в конце концов, Коул не был обычным байкером.

Я скинул ботинки и прошел через весь дом в свою спальню в глубине. Оказавшись внутри, закрыл дверь и уложил Ари на кровать. Она чуть шевельнулась во сне, когда я отстранился, и я позволил себе задержаться и рассмотреть ее. Ее лицо было расслаблено во сне, длинные ресницы лежали на щеках, где россыпь веснушек манила к тому, чтобы их исследовать. Я не спеша снял с нее пиджак и юбку. Затем пришла очередь блузки – она сидела плохо, все время сбивалась подмышками и оставляла красные следы на нежной коже. Я отложил одежду в сторону и разжег в комнате камин. В лесу было холодно, не помогало и то, что обрыв был совсем рядом. Затем я скомкал одежду Ари в руках, подошел к огню и швырнул в пламя.

Туда ее.

Пока Ари под моей крышей, она не будет носить эту ужасные тряпки. Чопорная одежда, скрывающая ее формы, должна была помочь ей слиться с толпой и остаться незамеченной. Но всё пошло не так, как планировала Ари… я заметил ее сразу, как только она вошла в мой бар, несмотря на ее убогую маскировку.

Ари не была серой мышкой, за которую себя выдавала. Она была чертовски талантлива, красива и упряма, и настолько отзывчива, что это разрывало мне сердце.