Порочная королева (ЛП) - Торн Айви

— Нам нужно возвращаться, — говорю я, глядя на небо, где всё ещё виднелся полумесяц, хотя уже приближался рассвет. — Если Кейд или Дин проснутся и не найдут нас, они подумают, что что-то случилось.

— Да, мы должны, — сказала Афина, поднимаясь на ноги. Мы медленно вернулись к мотоциклу. Когда она надела шлем, я оглянулся на луг и осознал, что впервые после всех этих событий чувствую облегчение. Я понимаю, что часть меня никогда не сможет полностью исцелиться. Но впервые я ощутил, что, когда всё это закончится, у меня может появиться будущее. С ней.

Я запрыгнул на мотоцикл и завёл двигатель. И вот, мы отправились в путь навстречу зарождающемуся дневному свету.

19

АФИНА

Откровенно говоря, я была не в настроении идти на матч по регби на следующий день. Однако это был последний матч, в котором Кейд должен был играть перед Хэллоуином, и Дин настоял, чтобы мы все пришли.

После уроков я оказалась на поле, где Дин и Джексон сидели по обе стороны от меня, а Мия передо мной. Я заметила, что Мия, вероятно, плохо спала. Она выглядела бледнее обычного, с мешками под глазами. Мы старались избегать любых тем, связанных с нашими исследованиями города или с тем, что должно было произойти в ближайшее время.

Я не рассказала ей всего о нашем плане, чтобы у неё была возможность всё отрицать, если что-то пойдёт не так. Её там не будет, у неё нет причин для этого, и я не хочу, чтобы она страдала, потому что она моя подруга. Если у меня ничего не получится, я не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой. Я не хочу, чтобы кто-то ещё пострадал, потому что любит меня. Я и так уже слишком много времени провожу в страхе за Мию, ведь круг людей, которых можно использовать против меня, становится всё меньше. И если это отцы мальчиков, которые не хотят причинять боль своим сыновьям, то Мия – это всё, что у меня есть.

Я старалась не показывать ей, в какой опасности она, по моему мнению, находится, но, думаю, она и так всё понимает. Она умная, на самом деле, умнее меня, и я уверена, что именно поэтому она выглядит так, будто не спала несколько дней.

Честно говоря, мне трудно сосредоточиться на игре. Просто наблюдая за Кейдом, я погружаюсь в размышления о ночи в кабинете. С тех пор мы с Кейдом не разговаривали по-настоящему. За исключением случаев, когда мы всей группой обсуждаем предстоящий ритуал и наш план, он в основном избегает меня.

Я понимаю, почему он так поступает, но, как и Джексон на скале, мне нужно, чтобы Кейд открылся мне. Мы не сможем двигаться вперёд, если не будем доверять друг другу. Я всегда доверяла этим трём парням, и мне нужно, чтобы они отвечали мне тем же. У меня есть некоторое представление о том, что произошло с Кейдом, почему у него на спине шрамы и почему он так зол. Но мне нужно услышать это от него самого. И я хочу, чтобы он сам всё рассказал.

Тогда, в кабинете, он почти признался. Он был так близок к тому, чтобы признаться мне в любви. И я знаю, что в глубине души он действительно меня любит. Он любит меня так, как умеет – собственнически, одержимо и опасно. С первого дня, как он меня увидел, он хотел меня сломать, потому что я уверена, что ничто в жизни не доставляло ему столько отчаяния и любви, сколько я. И в конце концов, это, вероятно, причинило бы ему боль.

Я понимаю его. Я понимаю их всех. Но мне нужно, чтобы он это осознал.

Я была так глубоко погружена в свои мысли, что не сразу заметила крики с поля и последовавшую за ними суматоху. Я даже не осознала, что происходит, пока Дин не вскочил на ноги с проклятиями.

— Афина! — Воскликнул он, одновременно с тем, как Джексон поднялся. Я в недоумении посмотрела на него.

— Что случилось? — Спросила я.

— Чёрт возьми, Афина, ты что, спала? — Он уже направлялся к выходу с трибун, Джексон следует за ним, а я иду следом, всё ещё не понимая, что происходит. Мия тоже не отставала от меня, и мне приходилось почти бежать, чтобы не отставать, когда Дин и Джексон направлялись к краю поля.

Внезапно толпа расступилась, и я увидела, что именно произошло: Кейд неподвижно лежал на земле, несколько игроков окружили его, и моё сердце подскочило к горлу, а пульс участился.

— Что случилось? — Воскликнула я, глядя на Дина.

— Я точно не знаю, — мрачно отвечает он. — Я видел, как один из наших игроков сильно врезался в него. Я не знаю, кто именно. Но он, чёрт возьми, упал и не двигается.

Дин уже ныряет под ограждение, отделяющее толпу от поля, и мы с Джексоном без колебаний следуем за ним. Один из судей кричит на нас, требуя покинуть поле, и Джексон набрасывается на него с впечатляющей свирепостью.

— Это мой лучший друг, — рычит он, — и Дина тоже, и её парень. — Он кивает головой в мою сторону. — Вы что, не знаете, кто мы такие?

Насколько я помню, я никогда не слышала, чтобы Джексон говорил так. Джексону безразлично, что он Кинг или наследник, на самом деле он активно пытается избегать этого. Но, думаю, это единственный случай, когда он готов использовать это в своих интересах.

— Нет, — начинает говорить судья, и Джексон смеётся.

— Это, блядь, Дин Блэкмур, — рычит он. — Так что убирайся нахуй с нашей дороги. И вызови скорую.

Если он и говорит что-то ещё, я не слышу. Всё, что я вижу, – это Кейд, лежащий без сознания на траве, его лицо бледное, как воск. Достаточно одного взгляда, чтобы увидеть его правую ногу, согнутую в колене так, как не должна быть согнута ни одна нога.

Я сказала, что последнее место, где я хотела бы оказаться сегодня, – это поле для регби. Но я ошибалась.

Меньше всего на свете я хотела бы вернуться в больницу. В последний раз, когда я была там, моя мать умирала в ожоговом отделении. Я бы предпочла никогда больше не появляться там, да и вообще в любой больнице.

Но вот я здесь, сижу в комнате ожидания с Дином и Джексоном, зажав руки в кулаки между коленями, и мы ждём.

Рано или поздно должны приехать родители Кейда. Я знаю, что мне нужно уйти до того, как это случится. Последний человек, которого я хочу видеть, – это Филип Сент-Винсент. Но их не было в городе, и Дин сказал, что пройдёт не меньше шести часов, прежде чем они доберутся сюда.

Тем временем Кейду проводят срочную операцию на колене.

Я понимаю, что операция не представляет серьёзной угрозы, и Кейд обязательно поправится. Дин и Джексон постоянно убеждают меня в этом, но я не могу избавиться от чувства тревоги. В прошлый раз, когда я была здесь, я потеряла близкого человека. Я ещё не сказала Кейду о своих чувствах к нему, и я не слышала, чтобы он отвечал мне тем же. У нас не было возможности завершить то, что мы начали, ни вместе, ни относительно этого проклятого города.

Хотя я осознаю, что операция не настолько серьёзная, что Кейд молод и с ним всё будет хорошо, что нет причин беспокоиться о чём-либо, кроме его способности играть в регби в будущем, я не могу избавиться от мысли, которая постоянно возникает в моей голове: «В любую минуту по коридору может пройти врач и сказать мне, что Кейд мёртв».

Я понимаю, что это может показаться параноидальным и подозрительным, но я не могу перестать думать о том, как можно было бы повлиять на ход операции. Я представляю, как отец Дина мог бы создать видимость неудачи, если бы он хотел устранить одну из проблем, стоящих между ним и его сыном, который фактически унаследовал Блэкмур.

Я говорю себе, что отец Кейда не допустил бы такого. Это просто невозможно. Но я не могу избавиться от беспокойства, которое заставляет моё сердце биться быстрее, а горло сжиматься. Я чувствую, что тоже могу умереть. Как будто я могу задохнуться от страха здесь, в этой комнате ожидания.

Наконец, спустя, как мне кажется, несколько часов, в коридор наконец выходит врач. Когда я вижу его белый халат, меня начинает тошнить, и комната начинает слегка покачиваться. Горе и тоска, которые я испытала, увидев врача, выходящего из ожогового отделения, и инстинктивно поняв, что он собирается сказать, нахлынули на меня, угрожая поглотить.