Наша навсегда (СИ) - Зайцева Мария

Дальше мне задают вопросы, стандартные, про дату рождения, моих маму и отчима, обстоятельствах появления мамы в этом городе.

После моих кратких ответов, Большой откидывается на спинку дивана и какое-то время смотрит на меня подозрительно блестящими глазами.

— Все сходится, Бешеный, — говорит он, не глядя на хозяина дома. — Если тест подтвердит… Я твой должник до конца дней. И даже если не подтвердит… Все равно должник. Дочь Лары… Блядь…

Он тянется к сигаретам, затягивается, выдыхает дым, щурясь на меня сквозь него.

— Я твою маму… Я даже не знаю… Наверно, не любил. Это слово вообще не подходит для того, что я тогда чувствовал… И когда узнал, что она свалила из города, не стала меня ждать… — Он отворачивается, скалится яростно. И я понимаю, что эмоции эти, старые, хоть и отгорели уже, но остались отголоски, болезненные и острые, — короче, я наделал… хрени… и мне накинули еще пяток. Лет, — добавляет он на тот случай, если кому-то здесь что-то непонятно.

Киваю.

Понятно.

— Вышел, а ее и след простыл… Вообще никто нихрена не знает… Пошерстил по своим, но впустую.

— Я не знал, что она сюда с Машкой рванула, — вмешивается Бешеный Лис, — если бы знал… Но она, походу, сразу, как приехала сюда, с этим сектантом связалась. Замуж выскочила и все. Дорогу к Машке сразу же забыла. А, может, они чисто приехали сюда вместе и потом просто разбежались. К тому времени, как я тут появился, о Ларе твоей никто ничего. И Машка, мать его, молчала.

— А ты — парень Каменного, да? — щурится на моего Лешку Большой, — то-то я смотрю, морда знакомая… И парень ее… Интересно как все… Столько людей, столько лет, а все равно притянулись…

— Ты, блядь, даже не представляешь, насколько, — бормочет Бешеный Лис, но не поясняет ничего даже после вопросительного взгляда Большого.

— Жениться собираетесь? — спрашивает Большой, переводя тяжелый взгляд с меня на Камня.

— Да, — кивает тот, опережая меня. Я только рот открыть успеваю, да тихонечко сжать пальцы закаменевшего Лиса. Ему очень сильно не нравится разговор, и я прямо ощущаю, что он едва сдерживается.

Его отец долгим взглядом старается вернуть своему бешеному сыну хоть немного разума в голову, но чует мое сердце, что струна уже сильно натянута!

— Я… — вскакиваю с места, — мне надо выйти… Позвонить.

Торопливо извинившись, выбегаю в боковой коридор, путаюсь в дверях незнакомого дома и оказываюсь в крытой галерее, усаженной роскошной зеленью. Вокруг вспыхивает свет, и я без сил валюсь на кушетку, закрывая голову руками.

Боже…

Столько всего свалилось, пережить бы!

И вопрос этот моего предполагаемого отца… Камень ведь не шутил. Вообще.

И что? А Лис? Что будет сейчас? Опять драка? Очень, блин, вовремя! Учитывая, что я замужем, вообще беспредметно…

И вот как я буду выглядеть в глазах отца, когда картина будет полностью ясной?

Хотя, наверно, это меньшая из моих проблем, но хотелось бы как-то без нее обойтись…

— Малышка… — меня подхватывают с кушетки сильные горячие руки Лиса, он прижимает к себе, смотрит в глаза жестко и зло, — никакого замужа, блядь, за этого каменного придурка! Ясно? Нихуя! Я пойду сейчас скажу…

Ох, ё-моё…

— С ума сошел? Прекрати! Сейчас вообще это не в тему!

— Меня бесит, что он тебя присвоил так! — рычит Лис, вжимаясь все сильнее и целуя шею, скулы, тяжело дыша от напряжения, — бесит! Ты — моя потому что!

— Нихуя! Наглый скот! — из полумрака шагает к нам Камень, и столько в его лице ярости и негодования, что я понимаю: быть драке. И сейчас эта прекрасная оранжерея будет разрушена полностью!

Успеваю только ладонь выставить перед собой, тормозя Камня.

— Вы что? — шиплю яростно, — с ума оба сошли? Остановитесь!

— А чего этот урод тебя присвоил? — обидчиво возражает Лис, не препятствуя, впрочем, тому, чтоб Камень шагнул ближе, перехватил мою ладонь, уперевшуюся ему в грудь, и положил ее себе на шею.

— А как ты себе это представлял, блядь? Сивый ты имбецил? — злобно возражает ему Лешка, прижимаясь ко мне и мягко тиская за грудь, словно бы между делом, — тупо сказать возможному папаше, что мы вдвоем трахаем его девочку? И оба хотим ее себе навсегда?

— Бо-о-о-оже… — ахаю я, ощущая слабость в коленях от услышанного и от картинки, мгновенно нарисовавшейся в голове, — дураки…

— Охуеть, какие, малышка, — кивает Лис, прикусывая меня за мочку уха, — пиздец, какие. Но, если ты думаешь, что мы тебя отпустим, то явно совсем уж нас дебилами считаешь…

— Но… Но я же замужем даже еще… — бормочу я, понимая, что снова погибаю в их лапах, становящихся все настойчивей, — да прекратите же…

— Нихуя ты не замужем, забудь, — бормочет Камень, уже добравшийся до груди и обстоятельно ее тискающий, — ты вдова уже, практически.

— Что???

— Вот ты болтливый, когда не надо, Камешек… — с досадой бросает Лешке Лис, — малышка, не слушай его, он пиздит… Все будет правильно… Ох, блядь… Вкусная…

— Да вы с ума сошли… — я, уже осознав, к чему все может привести, если не тормознуть этих ненормальных, изо всех сил пытаюсь вырваться, — отпустите…

— Погоди, малышка, погоди… Сейчас… — бормочет Лис, продолжая меня целовать, вылизывать шею, жмурясь от наслаждения, — сейчас… Дай успокоиться… Я напрягся чего-то… Особенно, когда он про замуж…

— Дебил потому что нервный, — рычит Камень, а затем, не выдержав, притягивает меня рывком к себе, вжимаясь в поясницу стояком, — напугал ее…

— Да ты сам хорош… Малышка… Пошли разочек по-быстрому… Пока мой папаша показывает твоему конюшню…

— Это, блядь, че такое??? — раздается откуда-то сверху низкий хриплый рык, больше похожий на рев раненого бизона, чем на человеческий голос.

Замерев в объятиях своих любовников, я задираю голову на звук.

И вижу, как прямо над нами стоят на балконе Бешеный Лис и Виталий Большой.

Крыша у галереи прозрачная. И нас троих отлично видно сверху с балкона второго этажа.

Поза наша не оставляет простора для воображения…

И, судя по лицу Большого, у него с этим делом все в порядке.

И это… Это фиаско…

53

— Если я не выйду отсюда через час, мои люди возьмут твой ебаный дворец штурмом, Бешеный, и тогда от этого гадючника камня на камне не останется, — рычит мой предполагаемый папаша, злобно рассматривая сидящих по обе стороны от меня Лиса и Лешку.

— А ты, я смотрю, все такой же доверчивый… — хмыкает Бешеный Лис, внешне совершенно спокойный, но взглядом уже расчленивший своего наследника на сотни более мелких и, наверняка, более удачных наследничков. По крайней мере, проблем от них точно будет меньше. — Один по-прежнему нигде не ходишь. Не доверяешь…

— Доверяй, но проверяй, — отмахивается Большой, — и, как выясняется, чуйка моя на высоте! Хотя вот от тебя, Бешеный, не ожидал такого…

— Да я сам не ожидал… — вздыхает хозяин дома, — но тут нихера не сделаешь… Гены, мать их…

— Да какие, к хуям, гены? — взревывает раненым бизоном Большой, указывая на нас троих, смирно сидящих напротив старшего поколения на диванчике, пальцем.

Некультурно так. — Какие гены? Блядство чистой воды! Ты глянь на них! Два быка гребаных! И эта девочка!

— Прекратите уже, — не выдерживаю я, ощутив, как напрягается на моем плече здоровенная лапа Камня, как наливается дурной, веселой сумасшедшей яростью мягко поглаживающий меня по пояснице Лис.

Им не нравится ситуация, и, будь их воля, давно разобрались бы уже по-другому. И заткнули рты любому.

Но проблема в том, что наши родители — это не любые. Не посторонние. И явно не те, кому можно легко заткнуть рот без последствий.

Удивительно, что мы вообще сейчас сидим и разговариваем, а не…

Ярко вспоминается знаменитая сцена из одного американского блокбастера, где главный герой гонялся за парнем своей дочери с ружьем по ограниченному пространству буровой станции… Тогда это смотрелось весело.