Но опять же, может быть, именно моя зависимость от него, делает это таким странным. Это так сильно смущает мои чувства.
Я думаю о своей тете Либби и впервые задаюсь вопросом, не была ли она убита горем, когда вернулась домой. Может, она покончила с собой из-за того, что скучала по своему мастеру Скафони. Потому что, может быть, это то, в чем и заключается вся суть. Может быть, мы становимся настолько беспомощно зависимыми от них, что думаем, что любим их.
Я некоторое время брожу, не зная, куда иду, но замечаю, что выхожу из центра, только когда понимаю, что улицы здесь не так оживлены, а магазины - это местные магазины, рынки, стоматология и салон красоты. Захудалый антикварный магазин, набитый так битком, что лица кукол, разбитых о витрину, жутко смотрят на меня, когда я прохожу мимо.
Когда снова начинается дождь, я ныряю в один из магазинов и на деньги Себастьяна покупаю зонтик. Выйдя на улицу, я наблюдаю, как мимо проносятся люди: некоторые с гигантскими зонтиками, некоторые на велосипедах, а туристы тащат свои огромные чемоданы по неровным, залитым дождем улицам. Я слушаю их жалобы на погоду и думаю, что они должны быть благодарны. Они свободны. Как мы принимаем простые свободы как должное. Как я это сделала.
Машина едет слишком быстро, чтобы проехать на светофор, брызгая водой мне на ноги. Я поднимаю глаза, мысленно проклинаю водителя и понимаю, почему здесь так много людей с чемоданами.
Я нахожусь на железнодорожном вокзале Вероны.
Когда загорается свет, я перехожу улицу, избегая больших луж, и бегу под прикрытие нависающей крыши станции. Вытряхиваю свой зонтик и закрывая его, прежде чем войти внутрь. Здесь многолюдно и шумно, люди ждут, чтобы укрыться от дождя.
Я лезу в карман, нащупываю пачку купюр и читаю таблички с расписанием. Через тридцать минут отправляется поезд в Рим, и билет обойдется мне в шестьдесят пять евро.
Я подхожу к прилавку и даже встаю в очередь. Но есть часть меня, которая задается вопросом: что я делаю. Что я буду делать. Куда я пойду? Домой? Как? На какие деньги? Какой паспорт? Кроме того, мои родители не захотят, чтобы я возвращалась. Учитывая то, что я узнала, я бы не стала откладывать их возвращение в семью Скафони.
Очередь движется, и настает моя очередь. Я достаю свою палочку с одолженными купюрами.
— Один билет в Рим, пожалуйста. В одну сторону, — что я делаю?
Женщина говорит что-то, чего я не понимаю из-за шума вокруг меня, моих собственных мыслей и ее акцента, но она указывает на экран, отображающий сумму, которую я должна оплатить.
Я запихиваю свои деньги в маленький поезд под стеклом. Через несколько минут она замечает это. Я беру сдачу, билет и выхожу из очереди. Кто-то натыкается на меня, или, по правде говоря, я натыкаюсь на них, потому что не обращаю внимания.
— Простите.
Мужчина едва бросает на меня косой взгляд и продолжает говорить по мобильному телефону, спеша к своему поезду.
Я направляюсь к турникетам, просто следую за теми, кто впереди меня. У меня нет удостоверения личности. Паспорта нет. Нет, ничего. У меня в кармане чуть больше двадцати евро и билет на поезд.
Мимо меня проносится толпа людей. Они в панике, как будто вот-вот опоздают на свой поезд, и я отступаю в сторону, чтобы дать им пройти.
У меня есть полчаса, поэтому я иду через вокзал в кофейню и заказываю эспрессо в баре. Я стою рядом с местными жителями, беру крошечную чашечку с густой черной жидкостью и делаю глоток. Слишком горькое. Я пытаюсь еще раз, но ставлю чашку и смотрю на чек под чашкой на сумму, которую я должна. Я лезу в карман и вытаскиваю пригоршню монет, полученных за покупку зонтика. Я перебираю их, переворачивая каждую, чтобы посмотреть, что к чему, когда чья-то рука скользит по моей талии.
Я перевожу взгляд на пальцы, которые обвиваются вокруг меня, и не уверена, удивлена ли я. Я смотрю на него снизу вверх. Он не смотрит на меня.
Прежде чем я успеваю разобраться со своими монетами, Себастьян бросает три на прилавок и берет билет на поезд рядом с моей чашкой кофе. Я смотрю, как он читает это, и понимаю, что барабанный бой — это мое сердце, громко качающее кровь в ушах. Он читает билет, комкает его в кулаке и засовывает в карман куртки.
Когда он наконец смотрит на меня, его глаза темнеют. Он не говорит, ни слова, и если есть что-то, что я узнала о нем, так это то, что когда он по-настоящему зол, он молчит. Он думает. Планирует наилучший способ атаки.
— Допивай свой кофе.
— Я... я закончила.
Он берет мою крошечную чашечку эспрессо и протягивает ее мне. Мои руки дрожат, когда я беру его у него. Я не думаю, что он моргает, пока я заставляю себя выпить слишком темный кофе.
Когда я заканчиваю, он кивает, берет чашку и ставит ее обратно на блюдце.
Я ожидаю, что мы уедем прямо сейчас, но мы этого не делаем. Мы стоим у бара, я спиной к нему, а он лицом к моей спине, его рука теперь обнимает меня спереди, пальцы все еще сжимают мою талию. Он наблюдает за мной, а я наблюдаю за людьми, которые движутся вокруг нас, большинство спешат, некоторые прогуливаются, останавливаются выпить кофе, садятся за столик, чтобы что-нибудь съесть.
Шум станции уходит на задний план, объявления, дождь, болтовня. Себастьян делает глубокий вдох, и я поворачиваюсь к нему.
— Я тебя не понимаю, — говорит он.
Я смотрю на него в ответ. Хочу спросить, чего он не понимает. Я хочу спросить, как он нашел меня. Я хочу спросить, насколько он зол.
Нет, только не последний. Я это вижу. Это видно по тому, как напрягается его точеная челюсть. В твердости его полных губ.
Губы, которые нежно целовали меня и ласково говорили всего несколько часов назад.
Мягкость и нежность, которые я отвергла.
— Ты предпочитаешь, чтобы я был груб с тобой? Это все? — его пальцы впиваются в мою кожу, — Ты решила провести черту между нами?
— Это не выбор. Ничто из этого никогда не было для меня выбором, — его глаза сканируют мое лицо, немного сужаясь.
— Я могу быть грубым с тобой, если ты этого хочешь, — тихо говорит он. Спокойно, — То, что тебе нужно.
Я сглатываю. Я знаю, что он говорит серьезно.
Не говоря больше ни слова, он сжимает мою руку, настолько сильно, что мои ногти впиваются в кожу. Он берет мой зонтик — я забыла его — и вот так, не совсем взявшись за руки, мы выходим со станции под дождь, к очереди ожидающих такси. Он открывает заднюю дверь первого и жестом приглашает меня войти. Я делаю это. Он следует за мной и говорит водителю адрес на итальянском.
