Вот и сейчас, направив, как обычно в такое время, стопы в ресторан «Ориент Экспресс», Джина решила для начала хорошо поужинать. Когда метрдотель провел ее за ее обычный столик, она развернула меню и бегло скользнула глазами по строчкам. «Так, паштет из куриной печенки, салат из крабов, овощи…» Она водила пальцем по отдельным пунктам меню, но в этот момент ее внимание привлекли знакомые голоса за столиком неподалеку. Она подняла голову и бросила заинтересованный взгляд в зал.
Так оно и есть. Это были Сантана Кастильо и Кейт Тиммонс, окружной прокурор. Эта мило воркующая парочка стала за последнее время одним из главных предметов интереса для Джины. Она надеялась выудить немало полезного из их любовной связи. Метрдотель, который по–прежнему предупредительно стоял у столика Джины, наклонился и спросил:
— Миссис Кэпвелл, вы хотите, чтобы, как обычно, вас никто не беспокоил?
Она слегка рассеянно кивнула:
— Что? Ах, да, да, не плохо было бы спокойно поесть. Хотя нет, подождите, если увидите Иден Кэпвелл, передайте ей, что я просила, чтобы она подошла ко мне. Я думаю, нам будет о чем поговорить, — многозначительно закончила она.
Метрдотель кивнул и удалился.
Сантана нервно теребила в руках салфетку.
— Кейт, с меня довольно, я больше не хочу этого больше продолжать. Мы должны как можно быстрее расстаться.
Он недовольно поморщился.
— Сантана, я не понимаю, что происходит. Ты говоришь мне о том, что собираешься все разорвать между нами уже несколько дней подряд. Каждый день повторяется одна и та же история.
Она смущенно опустила глаза.
— Я просто, просто пытаюсь разойтись по–хорошему и забыть обо всем. Поверь, так будет лучше и для тебя, и для меня.
Окружной прокурор недоуменно пожал плечами.
— Но я совершенно не представляю, как это можно сделать, ведь нас, словно магнитом, тянет друг к другу. Мы нужны друг другу.
Она порывисто вскинула голову.
— Нет, нет, это не так.
— Да, да, — мягким обволакивающим голосом повторил он.
Тиммонс неотрывно смотрел в глаза Сантаны, повторяя свой обычный прием — гипнотизирующее влияние питона на кролика. Как ни странно, несмотря на всю избитость и примитивность этого метода, он неизменно срабатывал. Именно поэтому Тиммонс не отказывался от него — от добра добра не ищут.
— Сантана, тебя вчера вечером никто не принуждал приходить ко мне. Ты сделала это исключительно руководствуясь собственными желаниями и эмоциями. Никто не оказывал на тебя никакого давления.
Она кивнула.
— Да, это так, я знаю это. Но это было в последний раз.
Тиммонс тяжело вздохнул, изображая последнюю стадию растроенности чувств.
— Сантана, — грустно сказал он, — ты можешь приходить ко мне в любое время, когда только захочешь, я буду очень рад тебя видеть. Поверь мне, сейчас мне больше всего не хочется прерывать наши отношения, мы ведь очень нравимся друг другу, не правда ли?
Сантана снова занервничала.
— Прекрати, — воскликнула она. — Ненавижу, когда ты начинаешь так говорить.
— Ну почему, разве это не правда?
— К сожалению, это правда, но я все равно ненавижу, когда ты говоришь об этом. Это ужасно раздражает и нервирует меня.
Тиммонс искренне рассмеялся.
— Ну а если это правда, то не проще ли с ней смириться? Зачем ты постоянно терзаешь себя? Почему нельзя трезво взглянуть на окружающий мир и принять реальность такой, какова она есть? Зачем нужно всегда портить себе жизнь, пытаясь достичь какого‑то недостижимого идеала? Неужели тебе хочется жить по–другому? Тебе что хочется постоянно находиться на грани нервного срыва? Зачем ты так поступаешь?
Она растерянно теребила волосы.
— У меня такое ощущение, как будто отлив относит меня в открытый океан… — Она вдруг прервалась на полуслове и полезла в сумочку за пузырьком с таблетками. Высыпав несколько штук на ладонь, она торопливо швырнула их в рот и запила водой.
— Зачем ты принимаешь эти таблетки, это превратилось в какой‑то бесконечный процесс? — обеспокоенно спросил Тиммонс. — Эти пилюли следуют одна за другой. Тебе самой это не надоело?
Она метнула гневный взгляд на Кейта.
— Это таблетки от аллергии, если хочешь знать. Я ведь тебе уже говорила, что в это время года у меня обычно бывают обострения.
Тиммонс тяжело вздохнул.
— Теперь мне понятна причина твоей вечной нервозности. Ты страдаешь от приступов этой болезни?
Она замахала руками.
— Нет, нет. Болезнь здесь ни причем. Дело совсем не в этом.
Тиммонс понимающе кивнул.
— Я знаю, тебя беспокоит Круз. Возможно, он что‑то подозревает. Поэтому, нам следует соблюдать элементарные средства предосторожности. Поэтому, не стоит вести себя так нервно на виду у окружающих. Подумай сама, какое у них может сложиться впечатление о наших отношениях. Мы, действительно, похожи на весьма близких друг другу людей, которые не всегда могут поладить между собой. Между посторонними людьми такого не бывает.
Проглотив таблетки, Сантана почувствовала явное облегчение. Она уже знала, что это облегчение не надолго, однако, вовремя не приняв таблетки, она всегда ощущала повышенную нервозность, беспокойство, а в последнее время не могла даже спокойно заснуть, если не принимала на ночь очередную дозу. Сильные транквилизаторы, которые Джина постоянно подсовывала Сантане вместо лекарства от аллергии, начинали действовать. Сантана постепенно привыкала к наркотическим веществам и это уже начинало сказываться на ее психике. Не приняв вовремя новую дозу, она чувствовала себя угнетенной и подавленной. И лишь несколько небольших таблеток приносили облегчение, снимали боль, отодвигали куда‑то на задний план все проблемы. В дальнейшем это обязательно должно было сказаться, то есть это уже начало сказываться, но зависимости от транквилизаторов пока еще не было столь сильной, пока еще все можно было остановить. Однако…
Тиммонс смутно догадывался о том, что происходит, однако эти догадки пока еще не оформились в реальные факты. Однако, по вновь заблестевшим жизнью и огнем глазам Сантаны, он понял, что таблетки начинают оказывать действие.
— Тебе уже получше? — участливо спросил он.
— Да, — кивнула она.
— Так что у вас с Крузом? Он все еще находится на стадии подозрений?
Она рассеянно улыбнулась.
— Нет, вчера он спросил у меня, не любовники ли мы с тобой?
Тиммонс обеспокоенно заерзал на стуле.
— Надеюсь, у тебя хватило ума все отрицать? — торопливо спросил он.
Она мягко улыбнулась:
— Конечно. Круз поверил мне, хотя мне пришлось в очередной раз соврать. Он просто очень доверчивый.
Тиммонс снисходительно усмехнулся.
— Слава богу, что я не Круз. Я не привык верить женщинам, — вполголоса произнес он.
— Что, что? — переспросила Сантана.
— Ты нужна мне, я хочу тебя, — неотрывно глядя ей в глаза, произнес он, — как это ни грустно осознавать. Если ты захочешь поговорить, то я буду в баре, — с этими словами он поднялся и зашагал к стойке.
Сантана посмотрела на него взглядом, в котором перемешались страх, сексуальное желание, надежда и безнадежность…
Если бы она видела, каким взглядом за ней следила Джина. В этом взгляде тоже была глубочайшая гамма чувств — торжество, любопытство, удовольствие, надежда…
Элис медленно катила тележку с аккуратно расставленными на ней чашками и блюдцами. Последнее время она стала чувствовать себя получше и ей поручили развозить по палатам кофе и чай для пациентов. К горячим напиткам полагалось также сладкое — большие круглые пряники с ромовой начинкой и пироги.
Навстречу Элис, из‑за угла, вышла Келли Кэпвелл и незнакомый мужчина в светлых летних брюках и свободного покроя рубашке.
— Элис, — окликнула ее Келли, — подожди минутку, я хочу представить тебя своему другу.
Элис остановила тележку и с любопытством посмотрела на высокого загорелого мужчину с крупными чертами лица.
— Это Ник Хартли, — представила его Келли. — Ник, это Элис.
