Разрешаю себе Любить (СИ) - Адам Карина

Потому что испугался.

Потому что хотел быть взрослым, ответственным.

Потому что не знал, как сказать: Я не хочу терять тебя.

Теперь я боялся, что уже потерял.

Я заблокировал дверь машины, откинулся на сиденье и закрыл глаза.Меня разрывало изнутри.Соня сейчас спит в новой квартире. Она спокойна. У неё всё хорошо. И я рад за неё. Я действительно хочу, чтобы она не страдала. Чтобы ребёнок был в безопасности.

Но что делать мне? Где я в этом уравнении?

Я всё потерял. Я пытался сделать правильно, но потерял ту, кого действительно любил.И сейчас, в этой ночной тишине, я впервые понял, что не выдержу, если она меня не простит.Если она никогда больше не посмотрит на меня так, как раньше.

Я не мог больше просто сидеть.Сидеть и ждать, как трус. Как будто если я исчезну, всё само по себе встанет на место.

Но ничего не вставало. Ни внутри, ни снаружи.

Телефон, наконец, ожил. Одна за другой начали сыпаться непрочитанные сообщения мои, её молчание, и всё, что между нами осталось висеть в пустоте.

Она меня заблокировала. И я не винил её. Я только сильнее понял, что дальше тянуть нельзя.

Я летел, как подстреленный, набирая скорость на шоссе, будто хотел успеть… хоть куда-то. Хоть к ней. Паркинг, лифт, нервный взгляд в отражение панели, гул крови в ушах.

Лифт остановился. Я едва не выскочил из него, на ходу нажимая звонок. Раз, два, три.Дверь отворилась. Но не она.

Агата Аристарховна. Её мама. Та, что не раз называла меня сыном.

— Агата, здравствуйте, — выдавил я, пытаясь дышать. — Я… Я к Сене.

Я хотел шагнуть внутрь, но она мягко преградила дорогу. Не злобно. С материнским сочувствием, от которого становилось только больнее.

— Прости…Сень… я не могу тебя пустить, — тихо сказала она. — Она… сейчас в ужасном состоянии. Закрылась в комнате, не выходит. Плачет. Всё утро. Весь вчерашний вечер… И ты сам понимаешь почему.

Я сглотнул. Сердце стучало где-то в горле.

— Мне нужно с ней поговорить. Пожалуйста…

Она посмотрела на меня так, как может смотреть только женщина, которая слишком многое видела в жизни. С любовью. С болью. С истиной.

— Сенька… Я знаю тебя с тех пор, как вы вместе в песочнице играли. И да, я правда думала, что вы с Сенькой, это навсегда. Мы с Леной мечтали об этом, как глупые девочки. Но мечты, это не жизнь.

А в жизни сейчас у тебя скоро родится ребёнок. Ответственность. Другая девушка рядом. И я не говорю, что ты плохой. Просто… всё изменилось.

Я стоял, молча. Не зная, что ответить. Потому что всё, что она говорила, было правдой.

И всё же — не вся правда.

— Сеня ещё девочка, — продолжила она. — Она слишком юная, чтобы делить мужчину с кем-то ещё. Ей нужно быть единственной. Любимой. Без «но», без компромиссов, без серой зоны.Отпусти её.Дай ей шанс построить свою жизнь. Чистую. Целую. Не из осколков.

Я опустил голову. И, кажется, в этот момент впервые по-настоящему понял, что потерял.

Не просто девушку.

А ту, с которой я был собой. Без вины. Без страха. Без боли.

Я стоял ещё пару секунд. Хотел что-то сказать. Оправдаться. Объяснить.

Но понял — не сейчас. Не через мать. Не так.

— Передайте ей… что я… что я всегда буду рядом. Если понадобится.И что я люблю её.

А потом я просто развернулся. И ушёл.

Не потому, что хотел.

А потому, что, возможно, теперь единственный способ быть достойным её — это не мешать ей стать собой.

46

Я не слышала, о чём они говорили.Я не выходила из комнаты, не приближалась к двери, просто лежала на кровати, уставившись в потолок, пока тишина за стеной будто вытягивала из меня остатки сил.

Но сердце… сердце стучало громче любых слов. Оно чувствовало. Оно знало — он пришёл.

Сенька пришёл.

Я не знаю, чего я ждала. Что мама впустит его? Что он подойдёт ко мне, как раньше, просто сядет рядом, возьмёт за руку, и весь мой мир снова станет цельным, как стекло без трещин?

Нет. Это было бы слишком просто.

Он ушёл. Я слышала, как закрылась входная дверь. Слышала, как она вздохнула тяжело, так, будто ей самой было больно. Но она не зашла ко мне. Ни с упрёками. Ни с утешениями. Просто оставила меня в покое.

Впервые и, наверное, правильно.

Я вышла из комнаты только поздно вечером. Сухая, выжатая, но спокойная. Мама сидела на кухне с чашкой чая и смотрела в окно.

— Он приходил, да? — спросила я, стараясь говорить ровно.

Она кивнула.

— Приходил.

— И ты его не впустила.

— Нет, Сень. Не впустила.

Она повернулась ко мне. В её глазах была усталость. И что-то ещё…тёплое, но тревожное.

— Он хотел. Очень. Но ты бы не справилась. Ни сегодня, ни завтра. А я не могла допустить, чтобы ты снова прошла через боль, к которой не готова. Он сам не знает, чего хочет. А ты… ты заслуживаешь кого-то, кто будет знать это сразу. Без колебаний.

Я опустилась на стул напротив. Никаких слёз. Никаких истерик. Просто тяжесть, как будто на сердце положили мокрое пальто и оно медленно тянет вниз.

— Он что-то сказал?

Мама кивнула.

— Он просил передать, что всегда будет рядом, если понадобится. И что он тебя любит.

Я улыбнулась. Грустно. Почти с иронией.

Любит. Но уходит.

Любит. Но рядом с другой.

Любит. Но мне от этого ни тепло, ни легче дышать.

— Я устала, мам. — прошептала я. — Устала быть сильной, взрослой, терпеливой. Я просто хотела, чтобы он выбрал меня. Без условий. Без обстоятельств.

Она подошла ко мне, обняла сзади за плечи. Тихо. Как в детстве.

— Может, ещё выберет. А может… и не он. Может, кто-то, кто не оставит тебя между выбором и долгом.

Я кивнула. Без слов.

А про себя подумала: если он и правда любит — он ещё вернётся. Но только если не станет слишком поздно.

47

После долгих Леркиных уговоров я всё-таки сдалась.

— Сень, ну сколько можно вариться в этой тоске? — капала она мне каждый день. — Хватит. Сегодня пятница, надевай что-нибудь симпатичное, сделаем тебе локоны и пойдём в клуб. Развеешься хоть немного. Обещаю, ни одного Баженова поблизости.

Я усмехнулась. Горько.

Но, может, и правда… хватит?

Я устала от собственной комнаты, где воздух пах грустью, от бесконечной прокрутки переписок в голове, от мыслей о том, чего уже не изменить.

Так что я согласилась.

Лерка чуть не подпрыгнула от радости, и через час мы уже красились в её ванной, напевая под музыку и пританцовывая. К нам собирались присоединиться Лида и Вика, девочки с нашего балетного класса. Обе весёлые, лёгкие на подъём. Умеют отвлекать, а мне сейчас это было нужно больше всего.

— Вот так, — сказала Лера, поправляя мне локон. — Ты даже не представляешь, как ты сегодня выглядишь. Если Сеня узнает, кого потерял инфаркт обеспечен.

— Лер, не начинай, — тихо ответила я, но всё-таки чуть улыбнулась.

Да, в зеркале отражалась уже не та сломленная девочка. Уставшая да. Но иная. Более собранная. Сдержанная. С новым светом в глазах, где за болью начинала пробиваться сила.

Мы поехали в клуб на такси. Лера болтала, Лида с Викой смеялись, я слушала их краем уха, глядя в окно. Город жил, сиял огнями, и в нём всё ещё было место для меня. Может, даже для новой истории.

В клубе было людно. Музыка стучала в груди, как второе сердце. Свет, движение, энергия всё это будто вытягивало из меня накопившийся груз. Я не танцевала сразу. Просто стояла у барной стойки, попивая сок и наблюдая за людьми.

Потом Лерка протянула руку:

— Пошли. Одним взглядом снесём тут всех.

И я пошла. На танцпол. В ритм. Не ради кого-то. Ради себя. Ради той, что слишком долго была в тени.

И когда свет мигнул, а музыка на секунду стихла, я вдруг поймала на себе чей-то взгляд. Прямой. Сильный. Узнающий.

Мир на секунду снова остановился.

Он.

Арс стоял у входа. Один. Без Сони. Без пакетов. Без лишних слов.