Все это убежденное сомнение.
Весь этот зов немой и слух оглохший.
То, что в любой беде и даже в смерти
Вселяет в слабых страсть.
Быть, не робеть, не пасть.
Всех прозорливей тот
И тот исполнен радости и силы,
Кто смертность не клянет
И в злоключеньи — в заключеньи —
Может подняться над собой
Как море в бездне,
Которое стремясь освободиться,
Сражается. Но в берегах оставшись
В смирении своем спасает свой объем.
Поэтому лишь тот, кто сильно чувствует,
Не суетится,
Так птица, что поет,
Становится стройнее и красивей,
Хотя она в плену, в ее руладах
Мы слышим — наслажденья не достойна.
Лишь в радости достоинства живого.
Пусть смертно естество,
В нем будущность всего.
Она закрыла книгу и смущенно посмотрела на Келли.
— Элис, — потрясенно прошептала Келли, — это замечательно. Чудо свершилось! Она говорит! — Я должна немедленно сказать об этом медсестре.
Она тут же бросилась в коридор.
Там проходил другой спектакль. Медсестра, миссис Гейнор, не уступавшая объемами своей коллеге миссис Ролсон, со снисходительной улыбкой смотрела на Перла, который, наверное, питая особую страсть к Ричарду Никсону и его супруге Бет, изображал сценку из их семейной жизни. Театрально протянув руку к миссис Гейнор, он воскликнул:
— Бэтти, как ты могла? Подумай о репутации клиники! Принимая таблетки, мы не можем настаивать на их полном запрете, — с этими словами он комично пытался вырвать из рук сестры Гейнор пузырек с таблетками.
Услышав шум в коридоре, из своего кабинета вышел доктор Роулингс. Сунув руки в карман халата, он медленно подошел к месту представления и пристальным взглядом уставился на Перла. Не замечая его, Перл продолжал препираться с медсестрой:
— Бет, ты должна понимать, что таблетки несут радость и облегчение организму, но не всякому организму. Например, мой не любит таблетки в желтой упаковке. А организм нашего государственного секретаря не принимает пилюли красного цвета.
Роулингс скептически ухмыльнулся. Когда Перл закончил свою речь, Келли нерешительно сказала:
— Сестра, вы не могли бы зайти на секунду в нашу палату.
Однако в этот момент доктор Роулингс подошел к медсестре и многозначительно произнес:
— Миссис Гейнор, сегодня вечером в клинику придет посыльный. Он доставит очень важные для меня документы из Бостона. Я попрошу вас сразу принести их в мой кабинет.
Сделав вид, что не обращает на Перла никакого внимания, Роулингс гордо прошествовал по коридору и, спустя мгновение, скрылся за углом.
Хотя все это было весьма демонстративно исполнено, Перл все‑таки клюнул на эту удочку. Слово «Бостон» подействовало на него магически. Он тут же решил, что документы, которые должны принести доктору Роулингсу, не менее важны для него, Перла. Возможно, они как‑то связаны с судьбой Брайана и помогут Перлу в его делах. План действия на сегодняшний вечер уже вырисовывался у него в голове. Ему просто необходимо будет проникнуть в архив Роулингса и найти там эти документы. А что с ними делать, станет ясно потом.
Перл совершенно не задумывался о том, что доктор Роулингс может просто–напросто поймать его. Осторожность и бдительность покинули его. Возможно, это было связано с тем, что Перла выпустили из изолятора, а может быть все улучшающееся состояние Келли так обрадовало его. В любом случае факт оставался фактом — Перл намеревался в очередной раз посетить архив доктора Роулингса, не подозревая о том, что его ждет ловушка.
Покинув дом Сантаны, Иден Кэпвелл вернулась в машину, где ее ждала Джина.
— Ну что? — нетерпеливо спросила ее Джина. — Ты рассказала Сантане о том, что ее ожидает?
Иден решительно кивнула.
— Да. И, по–моему, то, что я ей предложила, это не худший вариант.
Джина слушала ее с напряженным вниманием, чуть подавшись вперед.
— А какие условия ты ей предложила?
— Она должна немедленно убраться из города, оставив Брэндона и Круза. Иначе я немедленно сообщу все в газеты. Если ей так хочется, она может продолжать свой затянувшийся роман с окружным прокурором. Но Круз не должен выглядеть при этом мужем–рогоносцем. Я этого не допущу.
Джина удовлетворенно улыбнулась.
— И какой же срок ты дала ей на раздумье?
— Никакого, — отрезала Иден. — Она должна немедленно собрать вещи и умотать отсюда, чтобы завтра утром ее не было в городе.
Джина на мгновение задумалась.
— Тебе кажется, что она согласится на твои условия?
Иден слегка нахмурилась.
— Я думаю, у нее нет другого выхода. Если только… Если только у нас будут доказательства.
Джина успокаивающе подняла руку.
— Будут. И еще какие. За это можешь не беспокоиться. Сейчас я тебе продемонстрирую это. Поехали ко мне домой. Сейчас ты убедишься во всем собственными глазами. Правда, не думаю, что это доставит тебе удовольствие. Однако, у нас нет другого выхода. Если ты намерена освободить Круза от Сантаны, тебе придется убедиться в этом своими глазами.
Иден решительно повернула ключ в замке зажигания.
— Едем.
Джина открыла дверь своей квартиры и, войдя в небольшую гостиную, в сердцах воскликнула:
— Черт побери! Проклятая забывчивость!
Иден вошла следом за ней и недоуменно посмотрела на Джину.
— О чем ты?
Та показала на приоткрытую оконную раму.
— Опять окно забыла закрыть. Хотя, честно говоря, я не припоминаю, чтобы я вообще его открывала. Утро было довольно свежим, а я, как ты знаешь, растение тепличное и не люблю холода, — недовольно бурча, она закрыла окно и поправила занавеску.
Иден с каким‑то мрачным любопытством осмотрелась по сторонам. Обстановка в квартире Джины Кэпвелл была не то, чтобы скромной, но и совсем не богатой. Широкая кровать в спальне, неплохая мебель современного дизайна, столик на изогнутых ножках — вот, пожалуй, и все. Когда Джина захлопнула окно, Иден, с явно выраженным подтекстом, сказала:
— Не расстраивайся, зато хоть квартира проветрилась.
Джина ухмыльнулась.
— Давай обойдемся без намеков, мы приехали сюда не за этим.
Иден подошла к столу, на котором рядом с небольшим телевизором стоял видеомагнитофон. Рядом лежала видеокассета, которую Иден задумчиво повертела в руках.
— Ты говорила об этом? — спросила она у Джины. Та почему‑то смутилась.
— Нет, нет, это не то.
Джина торопливо выхватила видеокассету из рук Иден и сунула ее в сумочку. Иден не знала, что на этой пленке записаны события, происшедшие в тот роковой день, когда Келли Перкинс и Дилон Хартли встретились в президентском номере отеля «Кэпвелл».
— Нет, нет, это не то, — торопливо сказала Джина. — Та кассета, которая интересует тебя, сейчас стоит в видеомагнитофоне.
Чтобы скрыть свое смущение, Джина сделала вид, что сильно увлечена разглядыванием видеомагнитофона.
— Так, сейчас я включу, — пробормотала она. Иден молча ждала.
— Я нахожусь в состоянии панического ужаса, — выпрямившись, неожиданно произнесла Джина. — Неужели эта женщина воспитывает Брэндона? Как Круз может закрывать глаза на поведение этой проститутки? Мне никогда не нравилась Сантана. Сейчас ты убедишься в том, что интуиция меня не подвела. Я всегда подозревала за ней самое худшее.
Иден подумала, что роль гневного обличителя чьих‑то пороков не слишком подходит Джине, но решила, что сейчас не стоит отпускать едкие замечания по этому поводу.
— Джина, включи, пожалуйста, видеомагнитофон, — сдержанно сказала она.
Джина поняла, что она несколько перебарщивает, а потому умолкла.
— Хорошо.
Иден тяжело вздохнула.
— Вообще‑то твое любопытство, видимо, принесло мне пользу, — тихо сказала она.
— И не малую, — добавила Джина с радостной улыбкой. — Но мне не понятен твой тон. Ты как будто чего‑то боишься.
Иден поморщилась.
— Но ты же знаешь, что я не любительница подобных зрелищ. Ты не будешь возражать, если я только один раз взгляну на это? Думаю, что двух–трех секунд будет достаточно для того, чтобы убедиться в правоте твоих слов.
