Лариса почувствовала, как в висках застучало. «Жир? Он называет людей жиром?»
– Глеб Викторович, – ее голос оставался спокойным, но в нем появилась стальная нить, – «жир» – это некомпетентные или ленивые сотрудники. У нас таких – единицы. Я готова предоставить список и обоснование по каждому. Но 15% – это вырубание под корень. Это потеря ключевых специалистов, на чьих знаниях держатся процессы. Это колоссальные риски срыва контрактов. И, что немаловажно, – огромные выходные пособия и репутационные потери. Мы превратимся в токсичного работодателя.
– Риски – это часть бизнеса, – отрезал Бармин. Его взгляд стал жестче. – А репутация? Она восстановится, когда мы покажем рост прибыли. Люди… найдутся другие». Он откинулся в кресле, его поза излучала уверенность в своей непогрешимости. «Она умна, но слишком мягкотела для HR. Надо давить» .
Лариса сжала пальцы под столом. «Другие? Как скот?»
– Глеб Викторович, я предлагаю реалистичный план. Поэтапное сокращение неэффективных позиций, совмещение функций, естественная ротация… За полгода мы выйдем на нужную цифру без потрясений. И сохраним…
– Нет времени на полгода! – Бармин резко ударил ладонью по столу. Звонко хлопнула тяжелая пепельница. – Мне нужны результаты в течение месяца! Начните с самого очевидного балласта!
Лариса нахмурилась.
– Самого очевидного? Кого вы имеете в виду? «Ох, сейчас будет…»
Бармин достал из стопки бумаг одну.
– Вот. Марков. Алексей Петрович. Старший аналитик в RD. Чем он вообще занимается? Какая от него польза? Я просмотрел его отчеты – вода, общие фразы! Должность расплывчатая, зарплата – космическая! Идеальный кандидат на увольнение. Первый в списке.
Лариса почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а потом хлынула обратно волной гнева. Алексей Марков. Один из лучших! Скромный, незаметный гений, чьи аналитические выкладки по рынкам и трендам не раз спасали фирму от дорогостоящих ошибок. Его отчеты были не «водой», а концентрированным знанием, доступным только тем, кто умел их читать. И его зарплата была полностью оправдана уникальностью навыков и предотвращенными убытками. «Он даже не вник! Просто ткнул пальцем!»
– Глеб Викторович, – голос Ларисы стал опасным, как шипение змеи перед броском, – вы глубоко ошибаетесь. Алексей Марков – один из наших наиболее ценных специалистов. Его аналитика…
– Ценный?! – перебил Бармин, его голос взвился. – Я вчера на совещании с инвесторами спросил его мнение по динамике рынка в Азии! Он мямлил что-то невнятное! Покраснел! Выставил нас идиотами! Инвесторы смотрели, как на лузеров! Из-за него я чуть не провалил переговоры! Какой от него толк, если он не может двух слов связать перед аудиторией?! Балласт! И я требую его уволить! Немедленно! Сегодня же!
Тишина в кабинете стала звенящей. Лариса смотрела на Бармина, и в ее глазах горел холодный, яростный огонь. «Ага… Вот оно что. Личная обида. Неудачное выступление Маркова задело его драгоценное эго. И теперь он хочет слить человека как бракованную деталь. Не дождешься!»
– Глеб Викторович, – начала она, тщательно выверяя каждое слово, но голос слегка дрожал от ярости, – вы требуете увольнения высококвалифицированного сотрудника по субъективным, эмоциональным причинам. Из-за одного неудачного выступления на совещании? Которое, кстати, было посвящено не его прямому профилю? Марков – аналитик, а не спикер! Его сила – в глубине анализа, а не в ораторском искусстве! Увольнение по такому основанию – прямое нарушение Трудового Кодекса РФ! Это будет незаконно!
– Незаконно?! – Бармин вскочил. Его лицо побагровело. Он казался огромным, нависая над столом. – Я – директор! Я решаю, кто нужен фирме, а кто – нет! Если он не соответствует требованиям должности…
– Каким требованиям? – парировала Лариса, тоже поднимаясь. Ее рост был меньше, но энергия – атомная. – В должностной инструкции старшего аналитика нет пункта «блестящее владение ораторским искусством»! Его работа – готовить аналитические материалы! И он делает это блестяще! Его материалы спасли фирме миллионы! Вы даже не потрудились ознакомиться с его реальными достижениями! Вы судите по одному, субъективно вами оцененному, эпизоду! Это не основание для увольнения, это… самодурство! – Последнее слово повисло в воздухе, как вызов.
Бармин аж подпрыгнул.
– САМОДУРСТВО?! Вы смеете мне такое говорить?! Я требую порядка! Дисциплины! А вы покрываете бездарей!
– Я покрываю профессионалов от вашего невежества и самодурства! – выпалила Лариса, ее контроль над эмоциями лопнул. Годы накопленной принципиальности вырвались наружу. – Алексей Марков остается! Его увольнение будет незаконным, фирма получит иск, суд, компенсацию морального вреда, репутационный ущерб, и вы проиграете! Я не подпишу приказ! Ни за что! Мой отдел не будет соучастником беззакония!
– ВАШ ОТДЕЛ БУДЕТ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО Я ПРИКАЖУ! – ревел Бармин, ударяя кулаком по столу так, что подпрыгнула клавиатура. – Или вы тоже хотите искать новую работу?!
В этот момент дверь кабинета приоткрылась. Показалось бледное лицо молодого секретаря Глеба, Анны.
– Глеб Викторович? Вам… вас ждут в переговорной… – пропищала она, глядя на разъяренных начальников с ужасом.
– ВЫЙДИТЕ! – рявкнул на нее Бармин, не глядя. Дверь тут же захлопнулась.
Лариса воспользовалась паузой. Она сделала шаг вперед, ее темные глаза сверкали, как обсидиановые лезвия. Она больше не сдерживалась. Весь ее гнев, вся ее принципиальность, все ее презрение к этой попытке узурпации здравого смысла вылились в одну фразу. Ту самую.
– Я здесь не для того, чтобы слепо выполнять ваши приказы, Глеб Викторович! – ее голос звенел, как натянутая струна, заполняя кабинет, несмотря на то, что она не кричала. – Я здесь для того, чтобы не дать вам превратить фирму в феодальную вотчину, где вы – барин, а люди – расходный материал! Я здесь, чтобы защищать закон, права сотрудников и интересы компании, которые вы, со своим топорным подходом, готовы похоронить ради сиюминутного результата! Марков остается! И если вы хотите его уволить – увольняйте меня сначала! Но учтите: мой уход будет сигналом для всех нормальных специалистов, что здесь воцарилось средневековье! И тогда ваши драгоценные инвесторы получат не рост прибыли, а тонущий корабль, управляемый капризным корсаром!
Она закончила. Дышала тяжело. Грудь вздымалась под строгим жакетом. В кабинете стояла оглушительная тишина. Даже гул кондиционера казался приглушенным. Бармин смотрел на нее, его лицо было багровым, глаза – узкими щелочками бешенства. Он был словно взведенная пружина, готовый сорваться. «Как она СМЕЕТ?! Я сломаю ее! Сейчас же!» Но где-то в глубине, сквозь ярость, пробивался холодный луч рациональности. «Закон… Суд… Репутация… Инвесторы… Она права в этом. Черт!» И еще… ее бесстрашие. Ее абсолютная уверенность. Она стояла перед ним, как неприступная крепость, готовая принять удар, но не сдаться. Это… впечатляло. И бесило еще больше.
Он медленно, с усилием опустился в кресло. Его пальцы сжали ручки кресла так, что костяшки побелели. Он смотрел на Ларису не как на подчиненную, а как на равного противника. Опасного. Сильного. «Феодальная вотчина… Корсар… Ох, она хорошо метает слова-ножи» .
Вон, – прошипел он наконец, его голос был хриплым от сдерживаемой ярости. – Вон из моего кабинета. Сейчас же.
Лариса не дрогнула. Она не опустила взгляд. Она собрала свои папки с невозмутимым видом, будто только что обсудила график отпусков. Ее руки не дрожали. Только легкая дрожь в коленях, скрытая под юбкой, выдавала пережитый адреналин.
– Как скажете, Глеб Викторович, – произнесла она ледяным тоном, полным презрения. – Но имейте в виду: приказ об увольнении Алексея Маркова не будет оформлен. Пока я здесь. Доброго дня.
Она развернулась и направилась к двери. Ее каблуки отстукивали четкий, гордый ритм по паркету. «Феодал. Узурпатор. Самодур. Да, все три в одном флаконе» .
