Столкновение (ЛП) - Хабра Бал

Я вырываюсь из рук Эйдена, но он держит меня так крепко, что я едва могу пошевелиться. Тяжесть его рук облегчила мою остаточную боль, и я была бы вечно благодарна за это. Но прямо сейчас мне нужно, чтобы он ушел.

— Эйден, — шепчу я, но он не шевелится. Когда я его толкаю, он крепко зажмуривается, потягиваясь. Сонные глаза находят мое лицо на расстоянии дюйма от него.

Затем он улыбается.

Он такой довольный, что мне интересно, понимает ли он, что смотрит именно на меня. Его большая рука приближается к моему лицу, позволяя большому пальцу погладить мою щеку. Прикосновение настолько нежное, что я задерживаю дыхание, когда он заправляет прядь волос мне за ухо и наклоняется.

Я должна что-то сделать. Я действительно должна что-то сделать.

Когда за дверью раздаются шаги, я дергаюсь, вырываюсь из его объятий и падаю на пол.

— Ты в порядке? — глубокий голос Эйдена пропитан сном, когда он смотрит на меня через край кровати.

Я уже натягиваю толстовку через голову.

— В порядке, — бормочу я, поправляя волосы.

Эйден все еще лежит на кровати, опершись на локоть.

— Саммер, что происходит?

Я вздыхаю.

— Донни…

Тук, тук, тук.

— Саммер, Донни здесь.

— Дай мне секунду, Кэсс, — я лихорадочно поправляю волосы и поворачиваюсь обратно к Эйдену. — Тебе нужно вылезти через окно.

— Извини?

— Сейчас же! — я кричу.

— Я не собираюсь вылезать из окна четырехэтажного здания, Престон.

Я нетерпеливо провожу рукой по волосам.

— Почему бы и нет? Разве не для этого нужны все эти мышцы?

Он устало вздыхает.

— Нам не нужно прятаться от него.

— Мне – нет. Но тебе нужно.

У него сводит челюсть.

— Этот мудак не будет указывать мне, как я должен проводить свое время.

— Эйден, давай не сейчас. Ты можешь просто спрятаться в моей ванной?

Тук, тук, тук.

— Саммер? — из-за двери доносится голос Донни.

Мое сердце перескакивает в другое измерение, когда Эйден все еще не двигается.

— Пожалуйста?

Он ворчит, но исчезает в моей ванной. Меня пронзает чувство вины при виде обиженного выражения его лица, но у меня нет времени думать об этом.

Я рывком открываю дверь, и Донни пронзает меня подозрительным взглядом. Когда он смотрит на мою одежду, я опускаю взгляд на темно-синюю толстовку. Хоккейную толстовку Эйдена. Черт.

Донни приподнимает бровь, и его взгляд обводит комнату позади меня. Я жду его всезнающего тона и множества вопросов. Вместо этого он протягивает мне бумаги и указывает на гостиную.

— Мы должны поговорить о твоем исследовании.

Я выхожу вслед за ним из своей комнаты.

Глава 31

Эйден

Сидеть на крышке унитаза в этой крошечной ванной комнате – не самое лучшее мое субботнее утро. Сегодня у меня выходной, так что я бы предпочел провести его в постели с Саммер на мне, но она не стала настолько долго задерживаться. Любая возможность воплотить это в реальность лопнула, когда Донни гребаный Рай нам помешал.

Когда скрипнула дверь ее спальни, я воспринимаю это как знак, что пора выходить. Мне нужно серьезно размяться после того, как я поспал на ее кровати, а затем был засунут в ванную. Саммер проводит рукой по волосам, прежде чем упасть на кровать.

— Как все прошло?

Она вздрагивает.

— Черт, я и забыла, что ты здесь.

— Да, я все еще здесь, — бормочу я. — Чего он хотел?

— Что-то насчет шкалы оценивания, которую я использую, — бормочет она, убирая волосы в хвост. — Мне нужно сосредоточиться на кое-какой работе. Я напишу тебе позже?

Я не ожидал того раздражения, которое вызвали у меня ее слова. То, что я был заперт в ее ванной в течение часа, должно было истратить все мое терпение.

— Почему ты всегда это делаешь?

— Что делаю? — она почти не обращает на меня внимания, пока заправляет свою постель.

— Ты разговариваешь с ним, а потом полностью отстраняешься.

Она замирает.

— Это неправда.

— Не разыгрывай передо мной это дерьмо, Саммер. Почему ты позволяешь ему контролировать твою жизнь?

Она не смотрит мне в глаза.

— Я не позволяю.

— Правда? Потому что ты только что собиралась вышвырнуть меня.

— Потому что у меня есть дела, — она все еще возится с простынями, когда я подхожу к ней. Медленно она поднимает на меня глаза, и защита, за которую она держится, начинает ослабевать.

— Ты можешь сказать мне.

Она раздраженно вздыхает, прежде чем заговорить.

— Хорошо, да, я отстраняюсь. Но это не имеет к нему никакого отношения. Каждый раз, когда я вспоминаю об исследовании, я думаю обо всем, что было поставлено на карту, и ненавижу, что позволяю себе отвлекаться.

— Ты думаешь, что я тебя отвлекаю?

— Это не то оскорбление, о котором ты думаешь, Эйден, — она садится на свой матрас с выражением поражения. — Я не хочу, чтобы кто-то из нас терял концентрацию или менял приоритеты.

— Приоритеты меняются.

— Что ты имеешь в виду?

Что я влюбляюсь в тебя.

— Что я могу сосредоточиться и на хоккее, и на тебе.

Оказывается, Килнер был прав. Поиск баланса зависит от определения того, что я считаю приоритетным. Она быстро стала одним из моих приоритетов, и это не изменится в ближайшее время.

— Это неправда. Эффективно сосредоточиться можно только на чем-то одном, — она опускает руки на колени. — Если речь идет о сексе, я уверена, что любая девушка в кампусе с радостью отдалась бы тебе.

Слова звучат достаточно незамысловато, но то, сколько боли они причиняют, заставляет меня сделать шаг назад. Я даже думать не могу о другой девушке, когда эта упрямица – та, кого я хочу.

— Дело не в нем.

— Конечно, в нем! Это все, что мы делаем. Это все, о чем мы договаривались.

Мои глаза сужаются.

— Ладно, когда у нас в последний раз был секс?

— Что ты имеешь в виду? Он был… — она запинается, не в силах обнаружить реальность, в которой наши отношения сводились бы к чему-то одному.

— Именно. Даже ты знаешь, что наши отношения строятся не только на сексе, — я подхожу на шаг ближе. — Последние несколько недель мы были вместе каждый день просто потому, что нам нравится быть рядом друг с другом. Почему ты просто не можешь это признать?

Она прикусывает внутреннюю сторону щеки, опустив глаза на колени.

— Похоже, Кроуфорд, это больше, чем то, о чем мы договаривались.

— Признай это.

Она прерывисто вздыхает.

— Я не могу, ясно?

— Почему нет? — подсказываю я.

— Потому что ты хоккеист, — последнее слово она произносит с презрением, как и в любой другой раз.

Мое разочарование нарастает.

— Что ты имеешь против них?

— Ничего, — выражение ее лица омрачается неохотой. — Это не очень интересная история.

— Мне и не надо, чтобы она была интересной, — я вздыхаю. — Да ладно, ты же знаешь, что я бы никогда не осудил тебя. Ты можешь сказать мне, бывший это или…

— Мой отец.

— Твой… отец?

— Мой отец был хоккеистом, — она оценивает мою реакцию. — Я знаю, учусь на психологии и у меня проблемы с отцом. Большой сюрприз, да?

— Это совсем не то, о чем я думал. Я понятия не имел, что он был хоккеистом.

— Он играл всю мою жизнь.

— Значит, из-за него ты ненавидишь этот вид спорта?

— Я не ненавижу его, — мой пустой взгляд заставляет ее вздохнуть. — Хорошо, может быть, немного, — она смотрит на меня. — Ладно, я его ненавижу, потому что он напоминает мне обо всем, что мой отец предпочел мне.

Я сижу рядом с ней на кровати, потеряв дар речи. Узнать, что ее отец – хоккеист, более шокирующе, чем узнать, что Киан спал с Табитой даже после того, как она преследовала его и всех нас.

— Я родилась, когда мои родители были молоды. Моя мама училась в колледже, а отца только что пригласили в команду. Беременность перевернула всю их жизнь. Моя мама действительно старалась, но отец играл так, словно у него не было дочери, ждущей его возвращения домой. Поэтому я рано поняла, что для него этот спорт был намного важнее, чем ребенок, разрушивший жизнь, которую он планировал.