Жестокий Лорд (ЛП) - Торн Айви

Меня слегка подташнивает от этого, у меня совсем пропал аппетит. У меня есть свои извращённые желания, прямо как у Кейда и Джексона. Но слышать, как отец говорит мне о том, что его дочь будет подчиняться мне в сексуальном плане любым способом, который я захочу, не входит в их число.

— Я, конечно, подумаю о Уинтер, — вежливо отвечаю я. — Но сначала я должен сделать Афину своей.

— Она никто. — Мой отец машет рукой. — Ей нужно понять своё место. Она должна быть благодарна, что мы вообще проявляем к ней интерес. Если бы не разбитое сердце Филипа, они с матерью были бы уже мертвы. И раз уж его сын захотел её, что ж, нет ничего, чего бы он не попытался дать своему сыну.

— Он хочет сохранить город. Вот и всё, — пожимает плечами Вудрафф. — Но Блэкмуры должны править. Нам пора по-другому взглянуть на хартию, честно говоря. С этой семейной игрой давно следовало покончить. Имя Блэкмура красуется на каждом учреждении, фирме и памятнике в этом городе. Это должно принадлежать вам навечно.

— Вот почему мы союзники, — говорит мой отец с довольной улыбкой на лице и хлопает Вудраффа по спине. — Я никогда не забуду о преданности за этим столом. И Дин тоже. Не так ли, сынок?

— Конечно, — бормочу я, но мои мысли уже далеко. Они возвращаются домой, гадая, как дела у Афины на вечеринке в честь Кейда, который отчаянно пытается влезть в её узкие брюки с низкой посадкой. Как Джексон справляется с этим. Каков мой следующий шаг, как выиграть игру и не разочаровать своего отца.

Я давно понял, что мой отец не из тех, кто легко воспринимает разочарования.

— Тебе нужно стараться больше, сынок, — говорит он, по-прежнему сверля меня взглядом. — Не подведи меня.

— Я не подведу.

Джексон не единственный, кто любит долгие поездки, чтобы выпустить пар. Сегодня вечером я предпочёл «Феррари», и я выезжаю на просёлочные дороги, мчусь по открытому шоссе и проскальзываю повороты, как будто мне всё равно, жить мне или умереть. Адреналин бурлит в моих венах, и когда я чувствую, как моё сердце учащённо бьётся, перекачивая кровь быстрее, мои мысли возвращаются к Афине.

Кейд считает, что у него должно быть полное право на неё, потому что однажды она унизила его. В конце концов, он всегда был способен думать только о мести. Он жестокий, порочный, переполненный яростью. Идеальная левая рука для такого человека, как я, который не любит пачкать руки. Которому нужен кто-то, кто мог бы сделать эту работу за него.

Что касается моей правой руки? Джексон беспечен и безрассуден, но в то же время умён. Со временем он поймёт, что лучше служить мне, чем быть вышвырнутым вон. Что, выполняя мои приказы и будучи моей собачкой, он сможет получать лучшие объедки, и что лорд не забывает тех, кто ему верен, а из нас троих я единственный, у кого есть настоящий титул.

Единственный, у кого есть реальные права на этот город.

И тот, кто по праву должен забрать Афину.

Давным-давно английские лорды получили право лишать девственности любую девушку, какую пожелают. Эта первая кровь принадлежала им, и никому другому, даже мужу. Я имею право взять кровь Афины, а не Кейд. И уж точно не Джексон.

К тому времени, как я возвращаюсь в дом Блэкмур, я чертовски возбуждён, мой член бушует от разочарования и адреналина, бурлящего в моих венах. Было раннее утро, и вечеринка всё ещё продолжалась. Но Кейда и Джексона нигде не было видно. Афины тоже. Я проталкиваюсь сквозь пьяную толпу, направляясь наверх, и нахожу Кейда в его комнате, на щеке у него красуется синяк.

— Что, черт возьми, произошло? — Требую я. — Где Джексон? А Афина?

— Мне похуй, где Джексон, — огрызается Кейд. — А Афина заперта на чердаке. Где ей, блядь, и место. — Он смотрит на меня, и ярость в его глазах ощутима. — Она, блядь, это заслужила.

— Она напала на тебя? — Я прищуриваюсь. — Ты пытался её заставить?

— Она, блядь, ударила меня!

Я знаю, что это ещё не всё. Афина не глупа. Её согласие на многое из того, через что мы заставили её пройти, доказало это. Это означает, что Кейд довёл ее до предела, если она рискнула причинить ему боль. Он мог бы объявить контракт расторгнутым, и она и её мать могли бы стать лёгкой добычей для «Сынов дьявола», если бы он захотел, хотя он этого не сделает. Его месть должна быть осуществлена лично, и он не откажется от шанса на это только потому, что Афина получила хороший удар.

— Я собираюсь найти её, — огрызаюсь я. — Это заходит слишком далеко, Кейд. Я знаю, ты чего-то недоговариваешь. И я знаю, что ты одержим ею. Возьми себя в руки. Ты не выиграешь, если возьмёшь её силой.

— Мне, блядь, всё равно, — рычит Кейд. — Она ударила меня по яйцам, блядь. Она бросила мне вызов. Она унизила меня... снова.

Я качаю головой.

— Возьми себя в руки, блядь, Кейд.

Я знаю, где хранится ключ от двери на чердак, и когда я нахожу его и открываю дверь, ныряя внутрь, я слышу, как Афина пятится назад. Когда я включаю свет, я вижу её в дальнем углу, у окна, она быстро моргает, пока глаза привыкают к темноте.

Я также вижу цепочку синяков у неё на шее, все они явно следы пальцев.

— Чёрт, — бормочу я. — Афина, это Кейд сделал с тобой?

Она облизывает губы.

— Он был зол, — шепчет она.

— Да, я знаю. — Я прикрываю рот рукой. — О чем, черт возьми, ты думала? Ударила его по яйцам, била по голове? Ты, блядь, совсем спятила?

— Он пытался меня задушить! — Её голос звучит хрипло. — Он, блядь, собирался меня изнасиловать.

— Нет, это не так. — Я вздыхаю. — Кейд этого не сделает. Я знаю, что он этого хочет, и я знаю, что он угрожает, но он этого не сделает.

— Почему нет? — Афина бросает вызов. — Откуда, черт возьми, ты можешь это знать?

— Я просто знаю. — Я спокойно смотрю на неё. — Ты хочешь остаться здесь, наверху?

— Нет. — Она прищуривает глаза. — Но это лучше, чем быть внизу с вами, тремя придурками. Что вы собираетесь делать дальше? Изобьёте меня кочергой?

— Кейд, возможно, захочет. — Я глубоко вздохнул. — Афина, я не пытаюсь причинить тебе боль. Во всем этом есть нечто большее, чем просто ты. То, что мы делаем, это для твоего же блага. Это лучший исход для тебя, с твоим... прошлым. С тем, кто ты есть. Если бы ты просто уступила мне, всё могло бы быть намного лучше для тебя.

— Я не понимаю. — Афина настороженно смотрит на меня. — В твоих словах нет никакого грёбаного смысла.

— Больше я ничего не могу тебе сказать. Но с твоей стороны было бы мудро позволить мне лишить тебя девственности. После этого Кейд тебя не захочет. Я почти гарантирую это.

— Как я и говорила Кейду, — усмехается Афина, качая головой. — Только в ваших грёбаных мечтах. Вы все трое. Вы можете заставить меня делать что угодно, но что-то мешает вам заставить меня сделать это. Так что идите нахуй. Ты тоже никогда этого не получишь.

Я пожимаю плечами.

— Это твои похороны. — Я показываю ключ от двери на чердак. — Ты можешь переночевать здесь и завтра тоже. Подумай хорошенько. Я выпущу тебя завтра вечером на ужин. Может быть, к тому времени ты придёшь в себя. В любом случае, это даст Кейду немного времени остыть. — Я делаю паузу. — Я окажу тебе одну услугу. Я прослежу, чтобы тебя не наказали за сегодняшний вечер. Я думаю, эти синяки на твоей шее были достаточным наказанием. Но больше не повторяй этой ошибки. В следующий раз я не буду тебя защищать.

Афина облизывает губы и кивает. Одного взгляда на её розовый язычок, пробегающий по пухлой нижней губе, достаточно, чтобы заставить мой член запульсировать. На мгновение я подумываю о том, чтобы заставить её дать мне что-нибудь взамен. Мне бы сейчас не помешал влажный, горячий рот, обхватывающий мой член.

Но что-то в цепочке синяков на её коже и в несчастном взгляде её глаз, который я вижу даже за всем этим гневом, останавливает меня. Поэтому вместо этого я просто ухожу.

Когда я снова запираю дверь, я почти уверен, что слышу, как она плачет.

21

АФИНА