— Бенни, ты единственный, кто у меня никогда и ничего не просит. Ты единственный, кто не причиняет мне никаких беспокойств и хлопот. Единственное, что мне приходится — это прогуливать тебя иногда по вечерам. А так ты просто замечательный друг, самый лучший, самый честный из всех, кто есть в этом доме.
В ответ на свои слова Тэд услышал грохот кастрюль из кухни и такой же как у него ласковый голос, которым Каролина предлагала Китти кусочек печени.
— Съешь, съешь, кошечка, не обращай ни на кого внимания, ведь в этом доме только два честных и преданных человека: ты и я. Мы две хозяйки в доме, и все должны нас слушаться…
Тэд не слышал, что происходило дальше. Он вместе с Бенни поднялся к себе в кабинет, подошел к вазе с конфетами, выбрал целую горсть и дал псу.
Тот немного недовольный посмотрел на хозяина, но от лакомства не отказался, хотя ему очень хотелось совсем не конфет, но сейчас пришлось есть сладости.
Выбирать не приходилось.
Тэд, как обычно перед ужином, тщательно оделся, повязал галстук и спустился в столовую. Эту привычку он взял у своего отца. СиСи никогда не позволял себе появиться в доме без галстука, и Тэд старался во всем походить на отца. Даже галстук у него был такого же фасона, как и у Кэпвелла–старшего, только чуть дороже.
Тэд медленно спустился на первый этаж. Каролина, ждала его уже в столовой.
— Тэд, ты же знаешь, что время ужина уже пришло, неужели ты хочешь, чтобы я ходила и звала тебя?
— Ты же видишь, я пришел, у меня, как всегда, было много работы.
— Вот именно, как всегда, — возразила женщина.
— А чем ты, собственно говоря, недовольна?
— Я недовольна тем, что ужин скоро остынет.
Тэд уселся в торце стола спиной к камину, а Каролина устроилась в противоположном конце. Между ними лежало огромное, как бейсбольное поле, пространство стола. Посередине стоял большой графин, настолько далеко и от Тэда и от Каролины, что никто из них не мог бы дотянуться до него рукой. Стол был явно рассчитан на дом с прислугой. Но Сьюзен уже ушла на свои занятия и должна была вернуться поздно, поэтому супруги ужинали вдвоем.
Тэд взглянул в тарелку: рядом с гарниром лежал горкой печеночный паштет. Он недовольно поморщился, но тут же перехватил настороженный взгляд жены. Тэд попытался придать своему лицу немного подобострастное выражение.
— Я так доволен, дорогая, — сказал он.
— Я знаю, — холодно ответила жена, — что ты ненавидишь мой печеночный паштет и не хочешь даже слышать о нем. Но сделай мне одолжение, на ужин тебе придется его съесть.
Она поставила на стол два бокала французского хрусталя, тех, которым так завидовала жена прокурора.
Тэд хотел было наполнить бокал жены розовым вином, но та, слегка наклонив голову, произнесла:
— Мне вина не надо.
— А что ты будешь пить?
— Мне воды.
Тэду пришлось обойти стол и принести из холодильника минеральную воду. Каролина спокойно следила за тем, как орудует вилкой и ножом ее муж. Тэд вновь почувствовал себя мальчишкой, за которым пристально за едой следила мать: правильно ли он держит вилку, правильно ли он держит нож, начинает еду с салата или же сразу набрасывается на второе. Ему вообще казалось, что Каролина провожает глазами каждый кусок, который он отправляет себе в рот.
Дойдя до печеночного паштета, Тэд едва было не поперхнулся, настолько пристально в этот момент смотрела на него жена. Но он, пересилив себя, проглотил холодный паштет.
Каролина радостно улыбнулась.
— Я смотрю, ты начинаешь проникаться моими заботами. Ну и как он тебе?
— По–моему, ничего, — выдавил из себя Тэд. Каролина нахмурилась.
— Спасибо и на этом.
— Он только немного приторный.
— Приторный? — возмутилась жена.
— Ну конечно.
— А я думала, что ты любишь меня настолько, что промолчишь об этом.
— Я люблю тебя, но не настолько, — осторожно заметил Тэд.
Каролина тут же положила нож и вилку и отодвинула от себя тарелку.
— Ты мне испортил аппетит.
Тэду ничего не оставалось как тоже прекратить есть.
— И что же ты предлагаешь? — осведомился он.
— Я просто не хочу есть.
— Ты что, обиделась на меня?
— Нет, ни в коем разе. У меня пропал аппетит.
— Но ты же утверждаешь, что это из‑за меня?
— Да, именно это я и говорю.
— Не надо таких жертв, — сказал Тэд, подымаясь из‑за стола.
— Сейчас же сядь и продолжай ужин.
— А если я не хочу?
Каролина скрестила на груди руки.
— Не будешь же ты заставлять меня силой?
— А это мы посмотрим, — Тэд подошел и взял жену за плечи.
Та напряглась.
— Оставь меня в покое. Если хочешь, то иди садись и ешь.
— Но я не хочу ужинать в одиночестве.
— А я посижу с тобой за компанию.
— Но мне неудобно есть без тебя.
— Тэд, тебе не кажется, что наш разговор беспредметен?
— У нас давно уже идут беспредметные разговоры. Я пытаюсь убедить тебя в своей правоте, а ты, не слушая моих аргументов, убеждаешь меня в своей. Может, лучше займемся каждый своим делом и не будем пытаться сделать другого насильно счастливым?
Каролина попробовала насильно улыбнуться.
— Не знаю, Тэд, я в последнее время стала какой‑то дерганой, мне почему‑то перестают нравиться многие вещи из тех, которые я когда‑либо любила.
— Попробуй успокоиться, — сказал Тэд и погладил ее по волосам. — Сядь и поужинай. Ведь не мог же я, в самом деле, испортить тебе аппетит.
Наконец, Каролина уселась за стол и вновь взяла в руки вилку и нож.
— Так тебе не нравится мой паштет?
— Ну почему… паштет как паштет, неплохой, в общем‑то.
— Тэд, а тебе не приходит в голову такая мысль, что ты вообще в этом совершенно ничего не понимаешь?
— В чем не понимаю? — возмутился Тэд.
— Я имею в виду паштет. Ты что, хочешь сказать, что отличаешься большим вкусом к хорошей пище?
— Да нет, я ничего не хочу сказать, — пожал плечами Тэд, — во всяком случае, не хочу тебя обидеть.
— А я хочу тебе сказать, что ты в паштете ничего не понимаешь, ведь жена прокурора и сам прокурор с удовольствием едят этот паштет. Его жена как раз хвалила, сказала, что я делаю самый лучший паштет в городе.
— Так что, ты продаешь его даже жене прокурора? — изумленно подняв голову, воскликнул Тэд.
— А почему бы и нет?! Она мне платит — я ей продаю. Я же тебе говорила, что буду открывать свое дело — и вот я его открыла.
— Каролина, ты что, может быть снабжаешь всех богатых жителей Сан Луис Обиспо своим печеночным паштетом?
— Нет, Тэд, пока еще не всех, а только самых богатых.
— А тебе никогда не приходило в голову мысль, что ты меня этим позоришь?
— Я позорю тебя?
Каролина так резко вскочила из‑за стола, что зазвенели бокалы.
— Я позорю тебя? — она вновь воскликнула и подбежала к Тэду.
— Ну да, ты позоришь меня.
— Как? Как я могу тебя позорить и чем?
— Вот этими своими действиями.
— Тем, что я зарабатываю себе на жизнь?
— Понимаешь, все то, что ты получишь за свой паштет — ерунда, мелочь.
— Возможно и мелочь, но это только пока. Я уверена, что мое дело имеет перспективу и что вскоре я буду зарабатывать не меньше тебя.
Тэд захохотал и вскочил из‑за стола.
— Ты будешь зарабатывать больше меня? Это невозможно. Вот ты сейчас сидишь и рассказываешь мне о своем паштете, а мне с минуты на минуту должен позвонить один очень важный клиент, который действительно заплатит мне огромные деньги, во много сот раз большие, чем ты можешь выручить за свой паштет.
— Ну и что из этого? А если я продам очень много паштета, то у меня будет и денег больше, чем у тебя.
— Каролина, я не хочу больше слышать ни о каком твоем бизнесе. Если тебе нравится — занимайся, только, пожалуйста, не втягивай меня в свои проблемы, не втягивай.
ГЛАВА 8
Три странички контракта. Гениальный способ борьбы с насекомыми. Мужчины должны ежедневно извиняться перед женщинами. Ребра можно сломать и в спальне. Во всем виноват мистер Лэрби. В этом случае очень подойдет синий костюм и черный галстук. За неудачами всегда приходят несчастья.
