Капкан на прокурора (СИ) - Тимофеева Ольга Вячеславовна

Черт. Черт. Черт. А если это проверка? Нет. Он бы не спрашивал так просто, если бы что-то знал.

— Так… он в больницу приходил к Валере, я не помню, что у него там заболело. Спина, вроде. Там и познакомились.

— Ты, когда его увидела на свадьбе, затряслась вся? — Плечи передергивает и сейчас. Я шумно сглатываю и облизываю губы. — Прям, как сейчас.

— Тебе показалось.

— У вас что-то было?

Я перекрещиваю пальцы под одеялом и машу головой.

— Нет.

— Он тебя обидел или что-то плохое сделал? Шутил?

— Нет. Просто… Я его совсем не знаю. Рядом с тобой я по началу тоже тряслась. — Юра усмехается, но вроде верит. — Честно.

— А на свадьбе уже не боялась его?

— Там я немного выпила и осмелела. Вроде не страшный твой Ромка.

— Ну, ладно. Ждем доставку тогда.

— И много он зарабатывает на таких доставках?

— Пф-ф. Спрашиваешь… У него чутье в маркетинге. Чувствует аудиторию. Знает что предложить. У него целая команда, которая знаешь, что делает? Сидит в соцсетях. Собирает тренды. Он везде умудряется заработать.

— Расскажешь что-нибудь еще про себя? — Переключаюсь с Ромы.

— Давай ты, а то я только с твоей биографией ознакомился.

— Ты интересовался мной?

— Интересовался. — Я улыбаюсь, льстит, что хотел узнать обо мне больше. Я понравилась ему. — Основные моменты знаю, можешь рассказать что-то между ними. Я послушаю.

— Уверен? — Напускаю загадочности.

— А что там? Плохая девочка Саша? В милицию не попадалась.

— Разное было. — Я поджимаю губы и думаю, как бы так рассказать, чтобы обо всем, но не вокруг папы. — Мои детские воспоминания тоже связаны с родителями, — а точнее вращаются вокруг папы, Юра даже не представляет насколько, — а ты вроде как должен быть объективным.

Юра шумно втягивает воздух и выдыхает.

— Я всегда могу взять самоотвод, если потеряю объективность.

Воспринимаю его слова, как согласие меня послушать.

— Я не знаю, когда все началось. Родители часто ссорились, ругались, но были и совместные дела, обеды, поездки. А потом резко папа с мамой решили развестись. Я всегда была папиной дочкой. Но мама, назло отцу, после развода не отдала меня ему. Заставила платить алименты, хотя я этих денег и не видела. У меня с ним была только суббота в неделю. И этого было так мало. Папа для меня все. Он делал, показывал и рассказывал то, что должна была делать мать. Сейчас я с ней практически не общаюсь. Я не хочу тобой манипулировать, давить на жалость, но без папы я не представляю, как буду. Проживу, конечно, но изведу себя вся, если с ним что-то случится. Он не виноват, Юр.

Слова вылетают сами. Я останавливаюсь. Не сейчас этот разговор заводить. Не та атмосфера. Экстренно ищу тему, на которую можно было бы переключиться.

— Почему ты так уверена? — Юра расслабленно гладит большим пальцем мое плечо. Хочет сейчас, что ли, это обсудить?

— Юра, он знал этого Громова, который против папы выступал. — Разворачиваюсь к Юре. Ищу его глаза. — Да, там должны были строить государственную школу, но и проект, пусть и частной школы, для детей с особенностями развития папе понравился. Папа подсказал, куда обратиться для начала, и напомнил, что этот Громов должен ему денег. У папы и расписка была.

— Где она сейчас?

— Нет, — пожимаю плечами.

— Саш…

— Честно, она пропала.

— А может, ее и не было?

— Она была, хранилась у папы в сейфе на работе. А потом пропала.

— Ты же понимаешь, что это слова. Без доказательств.

— Понимаю. Я и сама не видела, но верю папе.

— Тем более. — Замолкает, думает о чем-то.

— Ты это хотела мне рассказать?

— Да, — тихо отвечаю.

— Саш, прости, но тут нет ни одной зацепки, чтобы не выдвигать против него обвинение. Как бы ты была или не была права. Это твои догадки, которые к тому же могут быть ложными.

Я вздыхаю. В его словах и желание помочь, и трезвая оценка всему.

— Юра, — сажусь на край дивана. — А если предположить, что расписка точно была, как бы можно было ее найти?

— Ты говоришь, она хранилась в сейфе?

— Да.

Кто еще знал пароль от сейфа?

— Никто.

— Если никто не знал пароль, а расписка пропала, значит, либо ее там не было, либо твой отец забыл и сам достал, либо кто-то все-таки ему помог. Условно убираем первые два варианта, остается, что кто-то ее забрал. У адвоката есть зацепки?

— С папиного счета были сняты эти деньги, за несколько недель до этого. Адвокат хочет доказать, что папа деньги снимал, а сейчас ему возвращали.

— Не докажет. — Сразу же отбрасывает эту идею. — Еще что?

— Характеристика с работы.

— Саш. Ну, какая характеристика? Ему семь лет светит. Макаров ваш ничего не сделает. Деньги только считать любит.

— Я не знаю. — Сжимаю губы, чтобы не расплакаться. Это тупик, а у меня нет волшебной палочки, чтобы воссоздать ему эту расписку.

— Саш, а что за история с жестким диском? — Слезы пересыхают тут же. Я опускаю глаза. Сейчас он и меня еще привлечет к сговору. — Саш? Или на этом заканчиваем разговор.

— Там снято, как отец забрал чемодан с деньгами.

Только бы не сделать хуже папе. Я фактически прокурору выкладываю все, чего до этого он не знал. И Юра на раз-два может сейчас меня выставить из дома, а это все использовать против папы. Но мне хочется ему доверять. Хочется верить, что он не станет обманывать.

— И все? — Юра искренне удивляется.

— Да. А что?

— Кто его испортил? — Я молчу. — Саш, все, значит, все. Говори.

Ноги леденеют от волнения. Я поднимаю их на диван и сажусь между ног Юры. Натягиваю плед.

— Его испортил один парень, он с отцом работает.

— Какой парень? — Внутренние весы сбоят. Я и хочу, и боюсь все испортить. Вроде должна доверять, а все равно страшно. — Его допрашивали?

— Нет, конечно. — Рассматриваю ткань его футболки. В глаза смотреть стыдно. Мы оба понимаем, что это не законно. — Никто не знает.

— Саш, если твой отец не виновен, зачем сказал удалить записи? Прости, но верить ему сложно.

— Нет, — поднимаю на Юру взгляд, — тот парень пришел сам и сказал, что уничтожил запись, где видно, как папа забрал чемодан.

— Зачем?

— Когда-то папа помог его сестре с лечением. Он захотел отблагодарить.

— Опять коррупция?

— На операцию была очередь, а времени у девочки не оставалось. Не знаю, Юр, коррупция или не коррупция, но человека спасли.

— Ладно, сейчас не об этом. Значит, тот парень сам уничтожил диск и твоему отцу об этом сказал?

— Не напрямую, конечно, но намекнул.

— Адвокат с этим парнем говорил?

— Нет, парень просил отца его не выдавать.

— Кто он?

— Он просил не вмешивать его в это.

— Саш, это какой-то системный администратор, да, или служба безопасности? Проверить всех, найти у кого есть сестра, которая недавно лечилась, для меня дело часа максимум.

— Это инженер-электроник, он только заменяет сисадмина.

Юра закатывает глаза и замолкает. Смотрит в одну точку. Стучит средним пальцем о пальцы на другой руке. Я молчу, не сбиваю его. Складка между бровей углубляется. Мистер Сосредоточенность. Когда думает, еще сексуальней. Саш, о чем ты думаешь? Судьба человека решается. Я не знаю, чем помочь. Потому что ничего толком не знаю.

— Тот, кто это продумал, все задолго рассчитал, — выдает и, усмехнувшись, смотрит на меня. Складка между его бровей разглаживается. Он как будто на преступника вышел. — Твоего отца взяли с чемоданом денег, на котором были его отпечатки. От этого видео ни горячо, ни холодно. Отпечатки это доказательство и без видео. Парень залез туда, куда его не просили.

— Он хотел помочь.

— Хотел помочь, став соучастником? Саш, если он такой умный, что знает, как уничтожить информацию с жесткого диска, то почему такой глупый, если не понимает, что за это следует уголовная ответственность вообще-то. Уничтожение улик, сто тридцать шестая статья УК. Поверь, он бы не лез в это дело без просьбы. Сидел бы тихо.