Брачная ложь (ЛП) - Ричардсон Аманда

Просто иногда навязчивые мысли, которые усиливаются сразу после приступов, заставляют меня чувствовать себя ничтожной и недостаточной.

Проведя кремом для кудрей по волосам, я поворачиваюсь к нему лицом с обнаженным лицом.

— Иди сюда, — бормочет Майлз.

Мой взгляд устремляется на белое полотенце, обмотанное вокруг его талии. Мускулы, вырисовывающие его живот, руки. Вены, проступающие на пальцах. Подойдя к нему, я становлюсь между его ног, а мои пальцы обводят его шрамы. Слегка наклонив голову, я провожу ногтями по морщинистой коже. Он закрывает глаза, его ноздри раздуваются. Я знаю, что это тяжело для него - позволить кому-то увидеть его.

Позволить кому-то прикоснуться к нему.

Я сглатываю комок в горле, когда думаю о том, что он позволяет мне делать и то, и другое.

Что Майлз Рейвэдж, этот ворчун, каким-то образом впустил меня в свою жизнь настолько, что позволил мне сделать это.

Что я первая.

— Майлз, — шепчу я, мои руки касаются его лица, и когда он смотрит мне в глаза, выражение его лица почти сбивает меня с ног.

Любовь.

Возможно ли, что он меня любит? И в том же духе возможно ли, что я полюблю его в ответ?

— Наша шкала взросла до семи. Чем бы ты хотела заняться до тех пор? — спрашивает он, его глаза мягкие.

Я пожимаю плечами. — Я просто хочу провести время с тобой.

Нахмурив брови, он наклоняется вперед и целует мой обнаженный живот. Это так трепетно, так нежно, что мои руки сжимают его волосы от накала эмоций, текущих через меня.

Когда это произошло?

Как это произошло? Год назад я считала его партнером на одну ночь. Не тот, кого я могла бы любить, кто-то, о ком я бы заботилась. Он был слишком занудным, слишком серьезным.

Слишком большая задница.

Но сейчас?

Я не могу представить свою жизнь без него.

— Как насчет того, чтобы я приготовил нам немного еды и устроил пикник?

Я ухмыляюсь. — Звучит превосходно.

Он встает и нежно чмокает меня в щеку, прежде чем уйти, перекинув белое полотенце через бедра. Я восхищаюсь его задницей. Его крепкая задница и мускулистая спина. Я смотрю, когда он подходит к двери и поворачивается с фирменной ухмылкой, скривившей его губы.

— Ты не идешь?

И по какой-то причине, возможно, я романтик, в конце концов, эти три слова затрагивают струны моего сердца больше, чем я от них ожидаю. Быть здесь, быть рядом с ним очень много значит для меня. Тот факт, что он приглашает меня в свое личное пространство, предположительно, посмотреть, как он одевается…

Я киваю, прежде чем потереть грудь.

Где-то между подвалом и настоящим моментом Майлз решил впустить меня. Он дал мне пресловутый нож, чтобы разрезать его ледяное сердце, и теперь, когда я внутри, я никогда не хочу уходить.

Я следую за ним в его спальню, мой взгляд мгновенно скользит по зеркальной панели, прикрепленной к потолку. Зайдя в большую гардеробную, Майлз, посмеиваясь, роняет полотенце и натягивает пару черных трусов-боксеров.

— Нравится то, что ты видишь? — спрашивает он, его глаза встречаются с моими в зеркале.

Моя грудь краснеет, когда я думаю о Майлзе, двигающемся надо мной, наблюдающей, как мышцы его задницы сокращаются при каждом толчке…

— Возможно, это пробудило у меня интерес пару недель назад, когда я шпионила, — признаюсь я, садясь на его кровать.

Он печально улыбается мне, натягивая темно-серые брюки. — Это до или после того, как ты нашла единственный запасной ключ от подвала?

Я смеюсь.

— До. Ты принудил меня выйти замуж, а затем на несколько дней предоставил мне самой себе. Что еще я должна был сделать? Я увидела это, когда меняла пододеяльники.

Он натягивает серебряную рубашку на пуговицах, ловко застегивая ее пальцами и медленно, наблюдая за мной.

— Полагаю, мне следует сказать тебе, что я также порылась в твоих ящиках в ванной, — добавляю я, скривив губы в сторону. — Я вижу, у тебя есть коробка магнумов.

Он выгибает бровь. — Презервативы?

— Презервативы, — говорю я ему.

Заправив рубашку — на что смотреть очень эротично, — он вдевает ремень Cartier верблюжьего цвета в шлевки. Я выхожу из его туалета и откидываюсь на его кровать, рассматривая его длинное худощавое тело. То, как его брюки облегают бедра. Приталенная рубашка подчеркивает его мускулы. Мне кажется, что я заглянула за кулисы того, как Майлз так безупречно одевается каждый день.

Он склоняет голову набок и садится в кресло напротив меня, натягивая черные носки.

— Кстати о… нам, вероятно, следует разобраться с контролем над рождаемостью.

— Я принимаю таблетки, — говорю я ему. — А меня недавно обследовал мой гинеколог, — объясняю я. — Все хорошо.

Его зеленые глаза приковывают меня к месту.

— Хорошо. Меня тоже регулярно тестируют. Тогда с этим покончено. Я должен был спросить прошлой ночью. Я прошу прощения.

Я скрещиваю руки, наблюдая, как он надевает туфли верблюжьего цвета. — Я бы сказала что-нибудь, если бы это было проблемой.

Выражение его лица слегка смягчается, и я вижу, что он набирается смелости, чтобы спросить меня о чем-то. Он, должно быть, передумал, потому что, стоя, лишь слегка улыбается мне.

— Пойдем.

— Ну, пикник отменяется, — поддразниваю я, глядя в окно кухни, когда дождь бьет по бетону прямо за дверью.

— Мне следует проверить Люцифера, — шепчет Майлз, вставая позади меня. — Ты хотела бы пойти со мной?

— Нет, — ворчу я. Повернувшись, я обнимаю его за талию. — Но я сделаю это, потому что это важно для тебя.

Он смеется, направляясь к задней двери, хватает два дождевика и протягивает один мне.

— Ты, должно быть, чувствуешь себя как дома, — говорит он мне, натягивая на себя черный резиновый плащ.

Конечно, Майлз Рейвэдж выглядит шикарно в резиновых сапогах и плаще. Мне пришлось свернуть свой, потому что он на пять размеров больше. Его взгляд скользит по моему лицу, когда я надеваю ботинки, которые сняла со скамейки.

— Я не могу поверить, что собираюсь сказать это, но небольшая часть меня скучает по моросящему лондонскому дождю, — криво говорю я ему. — Никогда никому не говори, что я это сказала.

Он смеется, когда мы выходим в сад за домом, и я следую за ним вокруг замка к загону Люцифера.

Открывая ворота, он жестом предлагает мне идти первым.

— О нет, после тебя, — говорю я ему, скрещивая руки на груди.

Он усмехается, идя впереди меня. Я замечаю Люцифера, блеющего у двери своего домика, и на секунду мое сердце сжимается, потому что это так жалко видеть.

— Тебя выгнали из дома? — Майлз воркует, и я ничего не могу поделать с тем, как все мое тело согревается от его тона. Это так… по-отцовски. Отпирая дверь, он толкает ее, и Люцифер снова блеет, уткнувшись носом в бедро Майлза.

Ладно, я думаю, он вроде как очарователен.

К моему ужасу, козленок бредет ко мне, и я спотыкаюсь.

— Нет, — говорю я. — Нет, держись подальше, — умоляю я.

Майлз трясется от смеха, когда дождь хлещет по его пальто, и я свирепо смотрю на него, пятясь к стене домика Люцифера.

— Это не смешно, — рычу я.

— На самом деле, это очень смешно.

Козел останавливается передо мной и вопросительно наклоняет голову, прежде чем уткнуться носом в мою ногу, и я визжу, когда мое сердце колотится в груди.

— О боже, — говорю я громко, сморщив лицо от страха.

Майлз все еще смеется, подходит и ведет Люцифера в его дом. Я слышу, как он говорит тем же мягким тоном, и когда я вытягиваю шею вокруг маленького домика, я вижу, как Майлз вытирает козу полотенцем.

Закончив, он уходит с самодовольной улыбкой.

— Заткнись, — говорю я ему, топая прочь.

Но прежде чем я отхожу далеко, он хватает меня за запястье и притягивает меня к себе. Мокрая резина моего пальто скользит по его, и его влажная рука тянется к моему мокрому лицу.