Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

Вопреки себе, я улыбнулась.

– Тетя Бетти как-то узнала, что он таскает еду из дома, и всыпала ему по полной. А он ни за что не хотел говорить почему. Пришлось мне самой рассказать ей все, только через несколько месяцев. Этот чокнутый просто молча терпел.

– И хорошо, что ты рассказала. – бутерброды Бэнкса с арахисовым маслом вскоре сменились неожиданными гостинцами от тети Бетти в ее контейнерах. Она приезжала по утрам, до работы, и просто оставляла их мне, и ни слова не говоря. И никогда не заставляла меня чувствовать себя униженным.

– У Бэнкса и тети Бетти добрые сердца.

– У тебя тоже.

– Перестань меня нахваливать, Эйнштейн. Я все еще злюсь на тебя за то, как ты выстроил из Бэнкса мудака на том барбекю…

– Когда мы были детьми, именно ты принесла с собой тряпку, чтобы стереть с моего лица полоску грязи. Ты не насмехалась надо мной, не дразнила. Ты просто дождалась, пока Бэнкс и остальные уйдут, подошла ко мне на крыльцо, достала тряпку из пакета и вытерла мне лицо, как будто я был маленьким ребенком.

– Та грязь просто раздражала меня.

– Кажется, ты тогда еще и уши мне почистила.

Я переступила с ноги на ногу.

– Это неважно.

– Знаешь что?

– Что, Эйнштейн?

– Иногда я специально пачкал лицо, чтобы ты снова это сделала. Чтобы ты снова подарила мне тот момент заботы, как мама. Я просто тогда не осознавал, зачем все это.

Глаза заслезились.

Я нахмурилась и посмотрела на него.

– Прекрати.

– Вот почему ты мне так дорога. – Он опустил взгляд на книги. – Вот почему я буду доставать Лэя, испытывать его, провоцировать, потому что мне нужно знать, что он никогда не причинит тебе боль, не унизит тебя. Что он никогда не будет обращаться с тобой так, чтобы ты потеряла свою заботливость.

Я не знала, что ответить.

– Мне нужно быть уверенным, что он тебя достоин. И я не остановлюсь, пока он это не докажет. Пока не наденет тебе кольцо на палец и не женится на тебе.

К своему удивлению, я почувствовала, как задрожал мой голос.

– Тебе не нужно этого делать.

– Ты всегда была для всех защитницей, для всех – опорой. Но кто заботился о тебе?

– Лэй. И вы все. – Я прочистила горло. – Но... давай вернемся к тому, что ты все равно должен уважать Лэя.

– Да ну?

– Да. Каждый раз, когда вы приводили девушек, я, может, и не была самой дружелюбной…

– Ты смотрела на них, как будто готова сожрать.

– Я вела себя уважительно.

Он ухмыльнулся.

– Все знают, что к Джо и к тебе не стоит приводить женщину, если мы не настроены на нее по-серьезке.

– Мы вообще нормально относимся к девчонкам…

– Вы с Джо оцениваете их с ног до головы и, честно говоря, пугаете.

Я вытаращила глаза.

– Серьезно?

– Да, Мони.

– Ну… тогда будь добр с Лэем.

Он хмыкнул.

Я улыбнулась, тяжело выдохнула и вернулась мыслями к тому, что он сказал раньше.

– Так… почему ты вообще начал разделять, кто именно задает тебе вопрос, Хозяйка Горы или Мони?

– Потому что если ты теперь Хозяйка Горы, то у банды Роу-стрит может появиться сильная шахматная фигура на Востоке.

– Я не чья-то шахматная фигура, Эйнштейн.

– Но ты заняла позицию, которую я не могу игнорировать.

– Придется игнорировать, потому что мы семья.

– А если мы действительно семья, то твое положение должно приносить пользу и семье. – Он наклонил голову набок. – Ты понимаешь, о чем я?

– Ты хочешь, чтобы «Четыре Туза» делали что-то в интересах банды Роу-стрит? Это ты мне сейчас предлагаешь?

– А разве не так поступила бы семья?

– Я Хозяйка Горы Востока, а не Юга.

– Ты ведь даже не знаешь Восток, но ты знаешь Юг. Ты там выросла, наверняка ты считала его своим домом.

– Но Юг не дал мне власти. Более того, я вообще не знала, что вы управляете Югом, а вот Восток даже не колебался.

Он нахмурился.

– Значит, твоя преданность теперь Востоку?

– Когда речь идет о делах Синдиката «Алмаз», да. Но когда дело касается семьи, то я всегда буду за своих.

– Всех?

– Лэя, Бэнкса, моих сестер, тебя и всех остальных.

Он оторвался от книжной полки и подошел ко мне.

– Возможно, мне стоит выразиться яснее.

– Очень даже стоит.

Он остановился прямо передо мной.

– Я хочу получить от тебя пару одолжений. Одолжений от Хозяйки Горы.

– Эйнштейн, этого не будет.

– Всего два или три одолжения за твой первый год в роли Хозяйки Горы. Просто чтобы поднять банду Роу-стрит в иерархии Синдиката «Алмаз».

Я скрестила руки на груди.

– Ты просишь меня заставить Лэя делать поблажки, Эйнштейн.

– А ты просишь меня делать поблажки, не трогая Лэя.

Я покачала головой.

– Хуйня.

Он пристально посмотрел на меня.

– Ладно, давай так. Забудь про одолжения и послушай внимательно.

Он перестал улыбаться.

– Если ты снова подговоришь Марсело или Бэнкса устроить силовую выходку против Лэя без веской причины, то я приду за тобой, а не за ними.

На лице Эйнштейна не отразилось ни малейшей эмоции.

– Бэнкс сказал мне, что это Лео выбрал тебя для Лэя. Видимо, все было частью какой-то продуманной до мелочей схемы.

– Он действительно выбрал меня.

– Я всегда уважал то, как мыслит Лео. Он всегда на много шагов впереди. – С этими словами Эйнштейн оставил меня и подошел к другой полке, бегло просматривая корешки книг. – Даже сейчас… его решение поставить тебя на эту позицию оказалось очень умным. Благодаря ему… некоторые изначальные планы насчет Востока пришлось пересмотреть.

– Какие планы?

Он взял с полки книгу.

– Нет смысла обсуждать это теперь, когда ты на Востоке.

– Почему?

– Потому что с твоим приходом Восток нам придется защищать.

Я моргнула.

– Вы что, собирались начать войну с Востоком?

– «Атлант расправил плечи».

– Что?

Он обернулся, держа в руках новую книгу.

– Я бы хотел взять и «Атлант расправил плечи». – Он кивнул на том, который держал.

– Книгу можешь взять, но вместе с ней возьми и мой совет.

Он приподнял брови.

– Самый разумный шаг, который вы все могли бы сделать, – это сосредоточиться на единстве внутри Синдиката «Алмаз», а не смотреть за его пределы.

– Но единство не всегда хорошо сказывается на деньгах. – Эйнштейн крепко удерживал свои новые книги. – Ну что ж… пожалуй, я пойду и оставлю вас наедине.

Я нахмурилась.

– Нас?

Он ушел, а когда я обернулась, то увидела Лэя, стоящего в дверях с яростью на лице.

Ох. Сколько он успел услышать? И в какой момент Эйнштейн понял, что он там?

Глава 31

В третий раз, черт возьми

Моник

Лэй так и остался стоять в дверях. Его присутствие было таким мощным, что воздух будто сгустился, а взгляд, впившийся в удаляющуюся фигуру Эйнштейна, мог бы обратить в камень кого угодно. Я видела это в его позе, напряженные до предела мышцы, сжатая челюсть, и тот мимолетный отблеск опасности в глазах.

Лэй выглядел так, будто готов был разорвать Эйнштейна на куски. Медленно. По частям.

Не попрощавшись, Эйнштейн вышел из библиотеки, и тогда Лэй перевел взгляд на меня.

Напряжение стало почти осязаемым, но, по крайней мере, его выражение немного смягчилось, и тот опасный блеск исчез из глаз.

Лэй вошел внутрь.

– По голосу твоих сестер кажется, что им действительно понравился дом.

– Думаю, так и есть.

– Мои тети помогают им разложить новые вещи.

– Могу себе представить.

Лэй закрыл за собой дверь, и замок щелкнул.

– Нам стоит поговорить.

– Нам действительно стоит.

Его взгляд потемнел, стал закрытым, невыразительным.

– Я знаю, ты выросла рядом со многими из банды Роу-стрит, но мне бы не хотелось, чтобы ты оставалась с ними наедине.

– Ты про то, что я разговаривала с Эйнштейном здесь, одна?