Мастер и Жаворонок (ЛП) - Уивер Бринн

На щеках Лаклана появляется очаровательный румянец, прежде чем он прочищает горло и грубовато просит Конора уточнить время.

— Три минуты.

— Блять, — Лаклан достает следующий набор инструментов и кладет их на грудь Стэна. Там есть шприц, наполненный каким-то раствором, и пластиковая баночка с формалином. Скальпель. Ножницы. Набор щипчиков. И что-то, подозрительно напоминающее маленькую ложечку для мороженого. — Ты готова?

У меня в животе бурлит желчь.

— Наверное, нет.

— Я тоже.

Мы приближаемся к лицу Стэна, и Лаклан передает мне щипцы.

— Конор, ты на сто процентов уверен, что в его системе безопасности есть сканер радужной оболочки глаза?

— Уверен на сто десять процентов. Наслаждайся.

— Блять, — Лаклан выглядит таким же бледным, как и я, когда двумя пальцами зажимает ресницы Стэна и приподнимает его верхнее веко. — Подержи щипцами.

Я делаю, как он просит, и вставляю инструмент, чтобы отодвинуть веко. Лаклан смачивает поверхность глаза Стэна жидкостью из шприца, потом с глубоким, прерывистым вздохом берется за скальпель.

— Беру назад свои слова, теперь я не против впутать Слоан в это дело, — говорю я. — Мы должны были ее попросить сделать это. Чертовски отвратительно.

— Не ты же вытаскиваешь его, — говорит Лаклан, наклоняясь над головой Стэна со скальпелем. Он начинает разрезать тонкую мышцу, которая прикреплена к глазному яблоку. Достаточно одного взгляда на его успехи, и мне приходится отвернуться, давясь рвотным позывом. — Черт возьми, только не это.

— Я не специально.

— Меня сейчас стошнит из-за тебя.

— Пожалуйста, давай быстрее.

— Да, быстрее, — говорит Конор, — потому что кто-то заметил задержку и вызвал пожарных.

— Черт, — шиплю я в рукав.

Лаклан хлопает меня по запястью.

— Давай нижнее веко.

Как только я хватаюсь за нижнее веко, по желеобразной белой поверхности стекает струйка крови, и я содрогаюсь. Трясущейся рукой мне удается захватить кожу щипцами, мой желудок скручивает и опять начинается рвотный позыв.

— Держи себя в руках, Ларк, — рявкает Лаклан, в его голосе столько же мольбы, сколько и приказа.

— Как?

— Подумай о Киану.

— Нет, не смей его впутывать.

— Блять, ладно. Дерьмо, — Лаклан ругается, а я утыкаюсь вспотевшим лбом в сгиб локтя. — Как, черт возьми, Слоан это делает?

— Просто представь, что это обычный шарик, — говорит Конор. — Или мармеладка «Trolli Glotzer» в виде глаза. Габс обожает такие штуки. Там внутри красный кислый сок.

Я снова давлюсь, когда Лаклан изрыгает поток ругательств, некоторые на ирландском, хотя я едва могу разобрать его слова из-за воющей сигнализации и стука сердца, отдающегося у меня в ушах.

— Не сравнивай с едой, придурок. Гребаное дерьмо.

— Да, отвали, Конор. Оставь моего мужа в покое.

— Ларк, ложку. Дай мне ложку.

Меня тошнит. Лаклан давится. Конор хихикает.

Мне удается взять себя в руки, чтобы схватить инструмент и сунуть его в руку Лаклана.

— Вытащи уже эту штуку, ради всего святого.

— То же самое можно сказать в постели…

— Заткнись, — шипит Лаклан. — Дай мне ножницы, герцогиня.

Я передаю ему ножницы, и мгновение спустя раздается победный возглас. Беру банку с формалином и задерживаю дыхание, когда Лаклан опускает глаз в жидкость. Я даже не успеваю плотно закрыть крышку, как Лаклан уже убирает окровавленные инструменты, с его губ все еще срываются приглушенные ругательства.

В наушнике раздается смех Конора.

— Кстати, я пошутил. Нам не нужен глаз.

— Пошел ты нахуй, Конор, — рявкаем мы в унисон, когда я прячу банку в карман. Лаклан застегивает молнию на мешке для трупов и откатывает стол обратно к стене.

— Ладно, ладно, правда нужен. Но еще нужно, чтобы вы убрались оттуда. Пожарные машины будут через минуту или две.

Мы срываемся с места и бежим, огибая здание, в холодную ноябрьскую ночь. Когда подбегаем к фургону, вдалеке слышен вой сирен. Я едва могу дышать, но адреналин, бурлящий в венах, придает мне сил. Я чувствую себя непобедимой. Не знаю, чувствует ли Лаклан то же самое после каждой работы, которую выполняет, но сейчас ощущения просто потрясающие.

Настолько, что я почти забываю, зачем мы здесь.

Лаклан улыбается, словно угадывает противоречивые мысли по моим широко раскрытым безумным глазам, и передает пакеты Конору. Я отдаю банку, и Конор помещает все в небольшой холодильник.

— У нас есть все необходимое, чтобы получить доступ к хранилищу Стэна. Но если что-то случится и не сработает, на это могут уйти недели. Время идет. Если убийца будет придерживаться своего графика, он должен совершить новое убийство через сорок дней. Мы можем не успеть.

Я киваю, и Лаклан тянется через центральную консоль, чтобы сжать мою руку. В его взгляде есть скрытая надежда. Он хочет верить, что эти фрагменты Стэна раскроют тайну охотника, который преследует нас.

— Кто бы это ни был, мы его найдем, — говорит он. Поднимает мою руку, чтобы прикоснуться губами к костяшкам пальцев. Это похоже на обещание. — И как только мы это сделаем, я покажу им, что такое ад на земле.

22_СТРАННИК

ПРИЗРАК

Прошло две недели с тех пор, как я передал мистера Трамбле Богу, и теперь Он вознаградил мое усердие. Мое служение. Он расставил фигуры на доске и расчистил мне путь к праведной победе.

Ибо я знаю, какие планы у меня на вас. Планы, которые принесут вам процветание, а не вред. Планы, которые дадут вам надежду и будущее.

И мои планы скоро воплотятся в жизнь.

Я долго стою у двери и наблюдаю за спящей женщиной. Свет, проникающий сквозь жалюзи на окнах, отбрасывает тени на ее тело. Он освещает каждое малейшее движение, каждый вздох. Я почти чувствую запах разложения ее органов. Стерильная среда и промышленные чистящие средства не маскируют запах надвигающейся смерти.

Господи всемогущий, над ней нависла тень смерти.

Темп ее дыхания меняется. Возможно, снится кошмар. Жидкость скапливается у нее в груди и булькает. Она кашляет, а когда открывает глаза, они скользят по комнате, пока не останавливаются на мне.

— Кто ты? — спрашивает она. Ее зрение, скорее всего, затуманено сном и старостью, но я все равно улавливаю подозрение в пелене ее глаз. Я решительно захожу дальше в комнату и закрываю за собой дверь.

— Сегодня я известен как… — я показываю на украденное удостоверение личности, прикрепленное к моему нагрудному карману, — Стив.

— Сегодня я известна как Берта, так что, если ты ищешь Этель, боюсь, ты ошибся комнатой.

Я улыбаюсь пожилой женщине, достаю из кармана рабочей формы пару латексных перчаток и надеваю их.

— Ты не такая, как я ожидал, Этель.

— Мне уже говорили об этом. Но такие мужчины, как ты, испокон веков недооценивали таких женщин, как я, так что твое открытие меня не удивляет.

Пожилая женщина бросает на меня резкий и пренебрежительный взгляд. Затем она нажимает кнопку, чтобы отрегулировать наклон кровати. Я делаю шаг вперед, намереваясь остановить ее, думая, что она пытается позвать медсестру, но она только усмехается в ответ. По ее взгляду я понимаю, что она либо смирилась со своей судьбой, либо намерена попытаться отбиться от меня сама.

— Итак, — говорит она сквозь жужжание скрытого мотора кровати. — Я полагаю, ты здесь, чтобы убить меня?

— Я здесь, чтобы передать тебя Богу, — поправляю я ее, останавливаясь в изножье кровати.

— По приказу Боба?

Я наклоняю голову.

— Ну, — продолжает она, размахивая скрюченными пальцами в воздухе. — Боб Фостер. Это в его стиле — посылать такого как ты. Такого нетворческого и скучного. Прямо как его кексы. У него всегда руки из жопы росли.

Я достаю из кармана черный футляр. Не открываю его, но женщина следит за движениями моих рук.

— Боюсь, я не знаком с мистером Фостером.

В груди пожилой женщины нарастает раскатистый кашель, пока кровавая мокрота не начинает сочиться из ее рта. Я протягиваю ей носовой платок, и она берет его, прижимая ко рту. Ее внимание по-прежнему приковано ко мне.