В отделении никто меня слушать не хочет. У них один ответ. “Не положено”. К папе пускают только адвоката. Я мучительно жду, когда он хоть что-то расскажет. Что мне теперь делать, сколько денег надо для залога? Теперь они у меня есть. Папа оставил.
— Александра, — обреченно выдыхает адвокат, выводя меня на улицу. Тут морозно, щиплет щеки от слез. — Хотел бы я сказать, что мы его вытянем… но он пытался сбежать. Его задержали.
— Зачем?
— Надо было выехать по работе. Его отправили и выписали командировку.
— Черт. Ну так пусть тот, кто выписал, скажет, что он отправил.
— У него подписка о невыезде, какая командировка?!
— Залог можно внести? Его выпустят?
— Нет. Суд выписал предписание взять под стражу. — Мужчины моей жизни мое сердце собственноручно заключают в тюремную клетку. Чтобы оно там доживало и старело, больше ничему не радуясь.
Я не знаю, что делать. Юра предупредил никому не рассказывать ничего, он разберется сам. Но все будто на месте стоит.
— Что у вас есть? Мы сможем доказать, что он не виновен.
— Я буду просить условный срок.
Юра видео восстановит, если там что-то спасет отца, то он сам это отдаст. Если рассказать адвокату, то… не знаю, куда это заведет.
— Его подставил этот Громов. Неужели вы не можете найти хоть одно доказательство этого?
— Все было сделано аккуратно.
— Поищите, кого хотят поставить на его место? Это точно должно быть как-то связано.
— Гляну, — кивает адвокат, но в глазах вижу смирение. Он уже мысленно проиграл это дело.
Не раскисать, Саша. Надо думать. Из любого лабиринта есть выход. Надо только его найти. Надо найти. Тем более, что он точно есть.
Я возвращаюсь на работу через полтора часа. Готова к выговору и депремированию. Виновата. Признаю.
— Саш, подожди, — окликает администратор. — Заведующий сказал, зайти, когда вернешься.
Скидываю куртку, иду к нему.
— Елисеева, — начинает, даже не предлагая присесть. — У тебя две недели, чтобы доработать. Потом либо по соглашению сторон, либо по статье. Выбирай сама.
Я смотрю на него, въезжаю медленно в смысл слов.
— Что не понятно? — я киваю головой. — Ты уволена.
— Извините меня, пожалуйста, с папой проблемы, я не могла не съездить к нему.
— У тебя есть ответственность перед всеми пациентами в нашем отделении. Нельзя просто уйти с рабочего места. Кто-то мог умереть. Кто-то ждал помощи. Кто-то мог ее не дождаться. В отдел кадров потом зайдешь.
Я иду мимо отдела кадров, захожу в раздевалку и сажусь на скамейку. Не осталось никого уже, кто бы протянул руку.
Саша: “Ты можешь чем-нибудь помочь?”
Не знаю, на что надеюсь, но в нем по прежнему чувствую опору.
Юра: “Ты можешь оживить человека?”
Нет… я не могу сделать невозможное. Как и он.
Понимаю, что папа все испортил, но не хочу это принимать.
Ближе к обеду в клинику заезжает Рома, у него последняя капельница. И хоть у кого-то есть хорошие новости.
— Саш, ты чего сегодня молчишь?
— Да… все как-то… пошло не так.
— Помочь?
Арест папы, увольнение, ссора с Юрой, его какая-то отстраненность из-за этого… Чем Рома может помочь?
— Нет. Я не знаю, чем тут можно помочь. Вселенная как будто специально испытывает меня. Сколько я выдержу? На что способна? Хватит ли сил?
— Хватит. Я в тебе уверен.
— Я уже не так в себе уверена.
— Юра ни причем в твоем этом настроении?
— Вы разговаривали? — вспоминаю тот вечер у меня под окнами и снимаю капельницу.
— У Егора собирались на выходных. Юра, как ты, тоже весь дерганый был. — Смотрит на меня, ждет чего-то, а мне неудобно обсуждать с ним друга. — Я видел вас на свадьбе. Вы целовались. Значит, было продолжение?
— Было, мы оценили твой бокс с подарками.
— Я боялся спрашивать, думал, мало ли с кем он был, — улыбается Рома и поднимается.
Рассказываю Роме в общих чертах, что у нас происходит. Как это все связано. Мне нужен хоть какой-то совет, но вместо совета он обещает поговорить с ним, раз нам лично встречаться нельзя. А мне нужен план и инструкции.
— Я так переживаю за папу, — закрываю лицо руками, как будто можно спрятаться ото всех. И все проблемы уйдут.
— Я тут ничем не помогу, если и Юра помочь не может. Но как друг в любое время.
— Спасибо.
— Ну, ладно, Саш, не плачь. — Рома обнимает и прижимает. С ним надежно, как с братом. — Если только чуть-чуть. Выпусти лишнее и соберись. — Гладит по голове. — Потом на все посмотришь, еще смеяться будешь.
— Простите, — оборачиваемся синхронно на женский голос в дверях, отстраняемся друг от друга. — Я Валеру искала. — Смотрит на нас Варя.
— Его тут нет, Варя, привет, — отвечаю, вытирая слезы.
— Не буду мешать. — Она режет взглядом по Роману и выходит из кабинета.
Рома вздыхает и одевается. С ним и не поздоровалась.
— Я поеду, у меня еще дела. Спасибо, за лечение, Саш. Я поговорю с Юрой при встрече.
Глава 35. Юра
Я понимаю Сашины чувства, предугадываю ее ожидания. Не сдаюсь. Раз за разом перечитываю дело отца. Сопоставляю то, что она говорила, и то, что у меня есть. Тереблю следователя, чтобы искал связь, но время против нас. Второе слушание дела уже скоро, а зацепок нет. Связей между тем системщиком и истцом нет. Ни родственных, ни дружеских. Или я не там ищу, или их действительно нет. Либо третий вариант. Елисеев во всем виновен.
На столе чего-то не хватает. Достаю из шкафа часы с Фемидой. Весы у нее также перекошены. Как и вся моя жизнь. Приоритеты сбились. Погрешности относительно привычной жизни увеличились.
Рома скидывает сообщение, предлагает вечером встретиться, поговорить. Я не спрашиваю о чем, но чувствую, о ком.
На встречу еду, как на эшафот. Сейчас, как скажет, что любит ее, хочет быть с ней, я лишний. И я уступлю. Потому что они познакомились раньше. Что у них там было, так и не выяснил, но было же.
Я не готов пока к этому. Она слишком мне нравится. С ней можно отдохнуть и забыться. Кот этот смешной.
Рома за столом уже давно, заказал себе пасту. У меня аппетита нет, заказываю себе кофе.
— Юра, по нашим с тобой делам. Я тебе скину договор, почитай. Мой юрист перечитал, сказал, что все гуд. Но я хочу перестраховаться. Там сумма с шестью нулями, нельзя проколоться.
— Хорошо, скидывай и напиши до какого надо числа срок.
Я хоть ушел из юридической практики, но проверяю за юристами контракты ребят, которые они заключают. Официально работать мне нельзя, поэтому Рома компенсирует время своими картами. Знаю, что нелегально, но на одну прокурорскую зарплату жить так, как мне хочется, не получается.
— Как на работе дела? — как бы между прочим спрашивает, но его интересует что-то конкретное.
— Да как обычно. А что? — Он пережевывает, тянет время. — Спрашивай. Больше, чем тебе положено знать, не расскажу. — Усмехаюсь.
— Я с Сашей встречался на днях. — Напрягаюсь. — Она переживает, что не может с тобой поговорить. Не знает, что с отцом.
Она не обратилась к Валере, к Егору, обратилась к тому, с кем знакома ближе всего.
Я и сам бы ей рассказал, что сейчас риск особенно опасен.
— Он под стражей. Нарушил подписку о невыезде. Она итак это знает. Следственный комитет проверяет. Дальше материалы дела, мне нельзя их разглашать.
— Что ей делать?
— Поменьше рассказывать всем подряд о том, что я имею отношение к этому делу, а то меня отстранят. — Огрызаюсь. Она бы не просила узнать это у первого встречного.
— Я не все подряд, или ты мне не доверяешь?
Между ними точно что-то есть. Но я не могу просто взять и спросить что. Потому что не привык выворачивать душу, жаловаться, просить помощи. Нет, значит нет.
— Тебе доверяю, но скольким еще кроме тебя она рассказала? — Встаю из-за стола. — Мне пора, Ром. Я гляну документы.
