Любовь моя, Анайя - Миллер Ксандер

— Эти паруса абсолютно бесполезны, — пожаловалась Анайя. — Они слишком тяжелые для ветра.

Мальчишки переглянулись и рассмеялись. Затем ныряльщик снова надел очки и опустил лицо в воду. Колошматя по воде ногами и подгребая рукой, он вскоре подтащил плот к кэтботу. Подтянувшись, забрался на борт. С парня ручьями лила вода, очки болтались у него на шее. Обойдя вокруг мачты, он показал, как развернуть парус на всю длину.

Ветер, налетевший с гор, наполнил парус. Полотнище надулось, и кэтбот ожил. Носовая часть так поднялась, что Зо и Анайя перестали чувствовать биение волн о борт. Если на тихом мелководье было жарко, то теперь ветер, возникший на скорости, охлаждал их влажные лица. Ныряльщик показал, как поворачивать гик в зависимости от того, хотят они идти полным ветром или нет.

— Утром бриз дует с берега, — объяснил паренек, — а после полудня — с моря.

Все это время плот тащили за кэтботом, и теперь мальчики снова перебрались на него. Они стояли по колено в воде и махали на прощанье, похожие на матросов, цепляющихся за борта потерпевшего кораблекрушение судна.

Весь день кэтбот летел полным ветром, и в конце концов жажда выгнала Зо и Анайю на берег, к пляжу Валу, перед тем местом, где река Моманс впадает в море, образовав широкую гравийную дельту. Зо перелез через планшир, прыгнул в воду, которая доходила ему до бедер, и вытащил лодку на берег. Деревья по обеим сторонам реки были вырублены, и перед супругами предстали высохшие белые берега.

Они купили два зеленых кокоса и пакет рыбных котлет, вернулись в море, как опытные матросы установили кливер-шкот и поплыли по ветру вдоль побережья Грессьера. Обедали на кормовой палубе, по очереди вставали к румпелю, вместе перекусывали котлетами из соленой рыбы и подсовывали друг другу кусочки острого капустного салата. Анайя достала кокосовый орех, и они стали пить из дырочки прохладный сок, стекавший по подбородкам. Затем Зо расколол орех мачете, вырезал из скорлупы две ложки, и они стали есть ими сладкую белую мякоть.

Неспешно продвигаясь вперед, к сумеркам влюбленные добрались до Леогана, где им ничего не оставалось, как высадиться на берег, поскольку после полудня, как и обещали ныряльщики, поднялся бриз с моря и погнал их к берегу. Они обогнули зеленый мыс, оккупированный птицами, и вошли в широкую бухту. Берег здесь изгибался ровной дугой; за мысом находился город Леоган с пригородами, раскинувшимися вдоль побережья. Из тумана показались бесконечные тростниковые плантации и огромный манговый сад, посаженный под холмами.

По морю, подгоняемые береговым бризом, носились рыбачьи суденышки, и «Спасибо маме» окружила флотилия каноэ. Рыбаки перекрикивались друг с другом, интересуясь уловом соперников.

— Где тут причал? — спросил Зо у одного из рыбаков, когда тот подошел ближе.

Рыбак развернул каноэ в их сторону и ухватился за планшир.

— Какой причал? Он был разрушен во время землетрясения вместе с остальным городом. Если спросите моего мнения, я скажу, что вам лучше дойти до Мирагоана.

Анайя спросила, далеко ли до него.

— К вечеру не доберетесь, — ответил рыбак. Однако, дав им две рыбины из своего улова, он рассказал про пляж, находившийся дальше по побережью. — Там есть укрытие и уголь для костра.

Они провели ночь, расположившись лагерем, словно индейцы тайно, жарили на костре pwason woz [157] и ели ее в обуглившейся коже. На пляже была маленькая хижина, сооруженная рыбаками, но Зо и Анайя спали на песке, постелив вместо простыни парус.

Ближе к вечеру следующего дня они миновали гору Кюльпери и впервые увидели Мирагоан в оправе серых каменистых холмов. Это была столица департамента Ниппес и главный порт прибытия подержанных товаров из Майами. Центр города кишел торговцами, скупавшими импорт, и закупщиками из провинции.

Гавань находилась в Тру-Мутоне, где десять лет назад затонул большой грузовой корабль «Дред Вильна». Наступил сезон сбора манго франсик, и на пристани было полно местных судов, которые сплавляли крупные зеленые плоды вверх или вниз вдоль побережья полуострова Тибурон. Среди барж, буровых судов и паромов, направлявшихся на остров Гонав, Зо узнал одну из лодок по бирюзово-желтой окраске. Подняв взгляд, он увидел висевший на грот-мачте залатанный парус, неповторимый, как государственный флаг, а затем, когда кэтбот подплыл ближе, название, написанное серебряными буквами: «Акула II».

Когда они подошли ближе, люк открылся и из него вынырнул Соломон.

— Я бы узнал эту физиономию где угодно, — крикнул Зо.

Соломон выбрался из трюма и тоже закричал. Он перегнулся через планшир и с силой прижал лодчонку Зо к «Акуле».

— Колибри проиграл мне тысячу зеленых, — возликовал он.

— Из-за чего?

— Он держал пари, что мы никогда больше тебя не увидим.

Бостон был на берегу, торговался с оптовым торговцем манго:

— Что, по-вашему, пусть останутся тут и сгниют из-за нескольких лишних гурдов? Уверяю, оно того не стоит.

— Может, не будешь канителиться и заплатишь справедливую цену? — спросил Зо.

Увидев Зо, Бостон немедленно поднялся на палубу и обнял приятеля.

— Откуда ты взялся?

— Из Сите-Солей.

Бостон бросил взгляд на «Спасибо маме».

— Вы проделали весь путь из Порт-о-Пренса на этой посудине? И далеко собрались?

— В Анс д’Эно, — подала голос Анайя.

Бостон обернулся и впервые посмотрел на нее.

— Зачем вам туда?

— Зо обещал показать мне самый поздний закат на острове, — сказала она.

— Я видел его раз десять, — заявил Бостон.

Зо обнял Анайю за талию.

— А мы хотим посмотреть вместе.

— Mw kompran, — сказал Бостон. — Ясно. Это та девушка, за которой ты ехал в позапрошлом сентябре. Да, — он погладил подбородок. — Я понимаю, почему ты хочешь увезти ее как можно дальше от остального мира.

Затем капитан предложил проводить их почти до самого конца.

— По крайней мере, до Жереми, — добавил он. — Медсен Фей будет рад с тобой повидаться. Бедняга решил, что чуть не прикончил тебя своими дурацкими советами.

— Он недалек от истины, — ответил Зо.

Последние деньги они истратили на рыбный пир — жареного морского окуня с рисом, фасолью и отварными плантанами. После этого Анайя сделала два телефонных звонка. Первый — Верне и Йонис.

— Мы уж думали, вас убили или похитили, — пожаловались подруги.

— Мы уехали из Порт-о-Пренса, — объяснила Анайя. — Я больше не вернусь.

— А что мы скажем Жанне-Франсуа?

— Скажите: я нашла то, что искала.

Второй звонок был отцу. Леконт ждал его, заранее зная, о чем она сообщит.

— Вы теперь вместе?

— Да.

— Откуда ты звонишь?

— Из собора Сен-Жан-Батист.

— Как вас занесло в Мирагоан? — срывающимся голосом проговорил Венсан.

Анайя рассказала, как они с Зо нашли друг друга и сбежали из столицы на рыбацкой лодке.

Отец умолял ее беречь себя.

— Возможно, мы скоро увидимся, — добавил он.

Они вернулись на пристань и увидели, что «Акула II» преобразилась. Палубу выдраили и спрыснули коричным маслом. Со снастей свисали красные и синие ленточки. Передняя палуба была переоборудована для уединения и удобства молодоженов и выглядела как свадебный номер на обветшалой яхте. На грот-мачте висел гамак.

Бостон приветствовал Зо и Анайю на борту свадебного круизного судна, которое одновременно продолжало обслуживать Пестель, Корай и Жереми.

— «Акула» в вашем распоряжении, — сказал он.

Они отплыли вместе с флотилией страдавших катарактами старых рыбаков, вышедших в море на ежедневный промысел. Бостон принял на борт груз манго, и мешки перекидали через планшир. «Акула» благоухала сладкими фруктами и распространяла их аромат над морем, так что от самого берега за ней следовали птицы, садившиеся на снасти. Судно направилось на запад и прибыло в край белых утесов. Люда на крутых горных склонах пережигали деревья на уголь, и дым тихо поднимался в высокое голубое небо.